За пределами нашей палатки ночь оживляется звуками Дельты. Мы разбили лагерь недалеко от реки, где ранее видели бегемотов. Думаю, я могу расслышать их среди хрипов, криков и хохота остальных бесчисленных созданий.
Но внутри нашей палатки царит лишь тишина.
Так вот куда приходит умирать любовь. В палатку, в буш, в Африку. Если бы мы вернулись в Лондон, я бы поднялась из кровати, оделась и отправилась бы в квартиру подруги за бренди и сочувствием. Но здесь я в ловушке внутри парусиновых стен, в окружении созданий, которые хотят меня съесть. Легкая клаустрофобия заставляет меня отчаянно желать выбраться наружу из палатки и, крича, убежать в ночь. Должно быть, эти таблетки от малярии сеют хаос в моем мозгу. Мне хочется, чтобы это были таблетки, потому что это бы означало, что я не виновата в том, что чувствую себя безнадежно. Я и впрямь должна прекратить их принимать.
Ричард крепко спит. Как у него получается так запросто мирно вырубаться, пока я ощущаю себя на грани безумия? Я слышу его дыхание, такое спокойное, такое ровное. Звук, означающий, что он не переживает.
Он по-прежнему крепко спит, когда я просыпаюсь на следующее утро. Пока бледный свет зари проникает сквозь швы палатки, я со страхом думаю о предстоящем дне. Еще один нелегкий переезд, когда мы будем сидеть бок о бок, пытаясь быть любезными друг с другом. Еще один день отбиваться от москитов и мочиться в кустиках. Еще один вечер наблюдать, как флиртует Ричард, а от моего сердца отваливается очередной кусочек. «Этот отпуск не может стать еще хуже», — думаю я.
А потом я слышу звуки женских воплей.
БОСТОН
Об этом сообщил почтальон. В одиннадцать тридцать утра дрожащий голос позвонил с мобильного: «Я на Санборн-Авеню, Вест Роксбери, ноль-два-один-три-два. Собака… в окно я увидел собаку…» Вот так это и попало в поле зрения департамента полиции Бостона. Череда событий, которая началась со звонка почтальона, одного из армии сотрудников, которые шесть дней в неделю работают по всей Америке. Они являются глазами нации, иногда единственными глазами, подмечающими, что пожилая вдова не забирает свою почту, что старый холостяк не реагирует на звонок в дверь, что на каком-либо крыльце скопилась стопка пожелтевших газет.
Первым признаком того, что внутри большого дома на Санборн-Авеню с почтовым кодом 02132 что-то неладно, стал переполненный почтовый ящик, который почтальон Луис Муниз впервые заметил на второй день. Почта, которую не забирали два дня, не обязательно является тревожным признаком. Люди уезжают на выходные. Люди забывают попросить приостановить доставку на дом.
Но на третий день Муниз начал беспокоиться.
На четвертый день, когда Муниз открыл почтовый ящик и обнаружил, что тот по-прежнему набит каталогами, журналами и счетами, он понял, что ему пора что-то предпринять.
— Поэтому он постучал в дверь, — пояснил патрульный Гэри Рут. — Никто не ответил. Он решил, что нужно поговорить с соседом, спросить, не в курсе ли он происходящего. Потом он заглянул в окно и увидел пса.
— Это тот самый пес? — спросила детектив Джейн Риццоли, показывая на золотистого ретривера дружелюбного вида, который теперь был привязан к почтовому ящику.
— Да, это он. Жетон на ошейнике говорит, что его зовут Бруно. Я вывел его из дома прежде, чем он нанес бы еще больший… — Патрульный Рут сглотнул. — Ущерб.
— А почтальон? Где он?
— Взял выходной на весь день. Возможно, выпивает где-то чего покрепче. Я взял его контакты, но, скорее всего, он не расскажет Вам больше того, о чем я уже сообщил. Он не входил в дом, только вызвал 911. Я первым прибыл на место преступления, обнаружил, что входная дверь не заперта. Вошел и…
Он покачал головой.
— Хотел бы я этого не делать.
— Вы говорили с кем-то еще?
— С милой дамой из соседнего дома. Она пришла, когда увидела патрульные машины, припарковавшиеся тут. Хотела узнать, что происходит. Все, что я сказал — ее сосед умер.
Джейн обернулась и посмотрела на дом, в котором был заперт дружелюбный ретривер Бруно. Это был старый двухэтажный дом на одну семью с крыльцом, гаражом на две машины и высокими деревьями перед входом. Дверь гаража была закрыта, а черный «Форд Эксплорер», зарегистрированный на владельца дома, припаркован на подъездной дорожке. Сегодняшним утром ничто не выделяло это жилище из других ухоженных домов на Санборн-Авеню, ничто не привлекало взгляд полицейского и не заставляло его подумать: «Постойте, здесь что-то не так». Но теперь тут стояли два патрульных автомобиля, припаркованных у обочины с включенными мигалками, что делало очевидным для любого прохожего — да, тут что-то не так. Что-то, чему собирались противостоять Джейн и ее напарник Барри Фрост. Через дорогу собралась толпа соседей, которая, разинув рот, наблюдала за домом. Заметил ли кто-то из них, что владельца не было видно несколько дней, он не выгуливал собаку и не забирал почту? Скорее всего, теперь они говорили друг другу: «Да, я знал, здесь что-то не так». Задним умом мы все сильны.
— Желаете пройти с нами в дом? — спросил Фрост патрульного Рута.
— Знаете что? — произнес Рут. — Мне бы не хотелось. Из моего носа наконец-то выветрился этот запах, и я бы не желал унюхать его еще раз.
— Он… очень неприятный? — сглотнул Фрост.
— Я там находился секунд тридцать максимум. Мой напарник даже и этого не выдержал. Мне нет нужды вам что-то показывать. Вы это не пропустите. — Он взглянул на золотистого ретривера, который ответил на взгляд игривым лаем. — Бедный песик, был заперт там без еды. Я понимаю, что у него не было выбора, но все же…
Джейн посмотрела на Фроста, который разглядывал дом с лицом приговоренного к виселице.
— Что ты ел на обед? — спросила она.
— Сэндвич с индейкой. Картофельные чипсы.
— Надеюсь, тебе они понравились.
— Это не помогает, Риццоли.
Они поднялись на крыльцо и остановились, чтобы натянуть перчатки и бахилы.
— Знаешь, — произнесла она, — есть одна таблетка, называется «Компазин».
— Да?
— Очень хорошо помогает от утренней тошноты.
— Прекрасно. Обязательно попробую, как только забеременею.
Они переглянулись, и Джейн увидела, что он глубоко вдохнул, так же как и она. Последний глоток чистого воздуха. Рукой в перчатке она открыла дверь, и она вошли внутрь. Фрост поднял руку, чтобы прикрыть нос, блокируя запах, который был им слишком хорошо знаком. Как бы вы его не называли: кадаверин, путресцин или еще какое химическое название, все сводилось к смраду смерти. Но не запах заставил Джейн и Фроста застыть в дверях, а то, что было развешано на стенах.
Куда бы они ни взглянули, всюду на них смотрели глаза. Целая галерея мертвых противостояла этим новым незваным гостям.
— Господи, — пробормотал Фрост. — Он был каким-то заядлым охотником?
— Ну, это определенно животные большой африканской пятерки,[17] - ответила Джейн, рассматривая голову носорога и размышляя, какими пулями можно убить подобное создание. Или африканского буйвола по соседству. Она медленно прошла мимо ряда трофеев, ее бахилы поскрипывали по деревянному полу под разинутыми головами животных, настолько правдоподобных, что она почти ожидала услышать львиный рык.
— А разве это законно? Кто, черт возьми, в наши дни стреляет по леопардам?
— Взгляни. Собака — не единственное животное, которое тут бегало.
Множество красновато-бурых отпечатков лап разбегались по деревянному полу. Большинство соответствовало золотистому ретриверу Бруно, но тут были и следы поменьше, которыми также была усеяна вся комната. Коричневые пятна отпечатались на подоконнике, на который опирался передними лапами Бруно, рассматривая почтальона. Но не вид пса заставил Луиса Муниза набрать 911, а то, что торчало из собачьего рта.
Человеческий палец.
Она и Фрост следовали за отпечатками лап, проходя под взглядом стеклянных глаз зебры и льва, гиены и бородавочника. Этот коллекционер не зацикливался на размере: даже самые маленькие создания занимали свое бесславное место на этих стенах, включая четырех мышей с крошечными чашечками из китайского фарфора, рассаженными вокруг миниатюрного стола. Гротескное чаепитие Безумного Шляпника.
Пока они двигались через гостиную и коридор, вонь разложения усилилась, и Джейн могла слышать зловещий гул, сопровождающий источник запаха. Толстая муха с гудением описала несколько ленивых кругов над ее головой и влетела в дверной проем.
Всегда следуй за мухами. Они знают, где накрыт ужин.
Дверь была приоткрыта. Когда Джейн распахнула ее пошире, что-то белое выскочило наружу и промчалось по ее ноге.
— Святое дерьмо! — заорал Фрост.
С колотящимся сердцем Джейн обернулась и увидела, как из-под дивана в гостиной на нее уставилась пара глаз.
