— Странно, — пробормотал изящный господин, кончив чтение.
Он вышел из вагона трамвая, и нанял кеб, как раз в это время проезжавший мимо него:
— В морг! — коротко приказал он кучеру.
* * *
Когда элегантный господин вошел в комнату, где, обыкновенно, выставляются трупы для опознания, в ней не было никого, кроме старика сторожа, безучастно стоявшего у единственного окна, и жевавшего листья бетеля. Покойный лежал на высоком столе, поставленном, как раз, против окна, и был покрыть черным коленкором, так что видно было только лицо. Да! Черты его были искажены страданиями: глаза, казалось, еще и теперь видят перед собою страшный призрак смерти; такой ужас выражался в его взгляде, губы были, прямо-таки, закушены зубами, а лоб изборожден морщинами. Вошедший обошел вокруг стола, стал прямо против окна, лицом к голове трупа, и еще раз произнес:
— Странно! — лицо его, при этом, передернула мимолетная судорога…
Вслед за этим, он вышел из морга. Как только дверь за ним захлопнулась, сторож быстро сбросил с себя форменную одежду, сорвал седую бороду и усы, и очутился в рваном костюме типичного забулдыги, в рыжем парике и жиденьких бакенбардах…
— Довольно, Боб! — произнес он, доставая из кармана засаленную фуражку и надевая ее наголову. — Теперь переоденься и марш на Мидл-стрит, следить за № 59.
«Труп» моментально сбросил с себя покрывало и соскочил со стола.
— Сейчас, начальник! — весело произнес Боб Руланд. — Тем более, что лежать с выпученными глазами, в продолжение часа, штука довольно неинтересная!
Нат Пинкертон, не слушая своего помощника, уже вышел на улицу. Оглянувшись кругом, он увидел, что элегантный господин, только что вышедший из морга, медленно шел по тротуару, низко опустив голову и пожимая, от времени до времени плечами, как бы чему-то изумляясь. Неслышными шагами знаменитый сыщик подкрался к нему и пошел сзади, пошатываясь из стороны в сторону, как сильно выпивший человек.
Выслеживаемый уже прошел центральную часть Нью-Йорка, и приближался к глухой улице Полнер-стрит, одну сторону которой занимают убогие постройки, а по другой проходит полотно железной дороги. Пересекши в одном месте рельсовый путь, неизвестный пошел по полю и скоро дошел до одиноко стоявшего деревянного домика. Отперев его вынутым из кармана ключом, он вошел в домик и сейчас же снова запер дверь за собою. Нат Пинкертон выждал время, пока преследуемый скрылся за дверью, и быстро подошел к домику. Одного беглого осмотра было великому сыщику достаточно для того, чтобы попять, что наблюдение снаружи невозможно: окна были наглухо закрыты внутренними ставнями, так что, даже, свет, который, несомненно, давала зажженная в домики свеча или лампа, не проникал на улицу:
— Что же, надо будет проникнуть внутрь — больше ничего не остается! — пробормотал Пинкертон. Затем, он спрятался за стеною и стал ждать. Через час с небольшим, за дверью послышались шаги, щелкнул замок, и на пороги появился второй Нат Пинкертон, как две капли воды похожий на настоящего. Осмотревшись вокруг, он быстро запер дверь и зашагал по направлению к городу. Знаменитый сыщик, на несколько минуть как бы окаменел, затем тихо засмеялся и неслышно скользнул за удалявшимся «Невидимкой»…
— Ага! Понимаю! — шептал он. — Ты хочешь выследить, когда я выйду из дома, затем явиться, под видом хозяина, в мою квартиру и устроит мне бесплатное воздушное путешествие посредством динамитной бомбы! Прекрасно! Мошенник, очевидно, опасается, что я, в конце концов, возьмусь за, его дело! Ну, не будем торопиться! Так как сегодня ты никого не будешь отправлять на тот свет, а займешься выслеживанием меня, то я могу, со спокойною совестью, повидаться с Бобом, и посетить твое логовище!
Не обращая больше внимания на преступника, знаменитый сыщик направился на Мидл-стрит. Против дома 59, у фонарного столба, стоял чистильщик сапог. Он назойливо предлагал прохожим свои услуги, не забывая, от времени до времени, посматривать на подъезд роскошного четырехэтажного здания, над воротами которого красовалась цифра «59»… По условному знаку, Руланд подошел к своему великому учителю.
— Я не заметил ничего подозрительного, начальник! — шепнул он ему, идя с ним рядом и неся свой ящик-табурет под мышкой. — Последний посетитель морга не приходил сюда!
— Я это знаю, Боб, — ответил Нат Пинкертон и рассказал своему помощнику результаты своих наблюдений.
— Дождавшись, когда мой двойник, — закончил Пинкертон, — покинет мою квартиру, войди в нее и уничтожь ту адскую машину, которую он, несомненно, в ней оставит! Ну, а теперь до свидания!
Сыщики расстались: Боб Руланд медленно зашагал по улице, а сам Нат Пинкертон зашел под ворота большого дома, откуда вскоре появился уже в своем настоящем виде. В этом доме у него, как во многих частях Нью-Йорка, была квартирка, в которой он, иногда, совершал свои переодевания…
Когда великий сыщик подошел к маленькому домику на Полнер-стрит, было уже одиннадцать часов вечера. Внимательно осмотревшись кругом и убедившись в том, что за ним никто не следить, Нат Пинкертон открыл дверь одной из своих великолепных отмычек и вошел в дом. Снова заперев за собою дверь, знаменитый сыщик засветил свой электрический фонарь и вошел в большую, совершенно темную комнату. При свете фонаря сыщик увидел стоящую на столе, посредине комнаты лампу и зажег ее. Осмотрев ставни двух окон и удостоверившись в том, что они плотно закрыты, Нат Пинкертон приступил к осмотру помещения. Обстановка его была до крайности проста: большой деревянный стол посредине, два шкафа по стенам, кровать из досок, на четырех обрубках и три стула грубой работы составляли всю мебель комнаты. Стол был загроможден всевозможными химическими аппаратами и странного вида бутылками: тут были колбы, реторты, перегонные кубы, воронки. Видное место на столе занимали две большие спиртовые лампы… Пробирки и склянки с латинскими надписями дополняли картину… На одном из углов стола валялись две-три исписанные бумажки. Нат Пинкертон быстро схватил их, и, при свете лампы, принялся за чтение. Первая бумажка поставила бы в тупик большинство людей, к которым она попала бы в руки — это был листок, испещренный цифрами, латинскими буквами и ничего не значащими словами, вроде: «aqua» (вода), «ignis» (огонь) и т.п. Но для знаменитого сыщика смысл листка был очевиден… Вынув свою записную книжку, он тщательно переписал в нее текст бумажки.
— Хорошо! — весело проговорил он, — рецепт концентрации яда мы уже имеем!
Вторая бумажка, видимо, не заключала в себе ничего интересного, так как Нат Пинкертон, бегло пробежав ее содержание, отбросил листок в сторону. Но третья, последняя, бумажка, наоборот, сильно заинтересовала его. Она была разделена на 2 равные части карандашной линией. В левой половине стоял ряд фамилий, в правой, против каждой из них, — по-видимому, — совершенно не относящиеся к этим фамилиям слова. Общий текст листка был таков:
Беллэрс — прогулка. +
Брайдон — клуб, бега. +
Ламбе — контора. +
Гиченс — музей, театр. +
Брай — вагон. +
Додд — ? +
Гонс — ресторан, игорный дом. +
Дентон — дом, теннис. +
Стэнгон — биржа, контора. +
С. Бёрнс — дом.
Некоторое время, великий сыщик, недоумевая, разглядывал этот ребус. Затем он, все в том же состоянии недоумения, машинально переписал текст в свою записную книжку, спрятал ее в карман, и снова принялся за чтение. Наконец, выражение недоразумения исчезло, морщины на лбу Ната Пинкертона разгладились, и он весело засмеялся.
— Экий я осел! — выбранил он вслух самого себя, — да, ведь, здесь все жертвы «Невидимки». Слова вполне подходят к той обстановки, в которой найдены были убитые. Этот листок, так сказать, краткое руководство для злодея: ознакомившись с образом жизни намеченной жертвы, он определял, приблизительно, удобный момент для проведения своего замысла в исполнение. Очевидно, листок был составлен до начала всего предприятия. Жертвы идут в строгом порядке, против девяти поставлены кресты — знак, что убийство удалось. Выбраны все богатые люди… Приговор не исполнен еще над одним. — «С. Бёрнс» — кто бы это мог быть? Ба! Очевидно, Стюарт Бёрнс, владелец железоделательных заводов, живущий в своей вилле на Виктория-стрит. Его предположено убить дома, так как он, после покушения на него одного из рабочих, не выходить из дому иначе, как под охраной двух агентов.
— Прекрасно! Надеюсь, что тебе не удастся на этот раз твой замысел, любезный Роунэт!
Заключив этим восклицанием свою речь, Пинкертон приступил к дальнейшему осмотру.
В одном из шкафов, открыть которые для сыщика не представляло никакого труда, он нашел целый театральный гардероб: здесь были парики, накладные усы и бороды, полный набор грима и туалетных принадлежностей. На вбитых в стенки шкафа гвоздях висело всевозможное платье, начиная с роскошных смокингов и фраков и кончая засаленными матросскими блузами. В картонках находились разнообразнейшие шляпы, а в одном углу стояло около дюжины тростей и зонтиков.
