- Жена беспокоится из-за денег, - как бы извинился Котов, - пытаюсь объяснить ей, что дело не только в деньгах, но ещё и в принципах, а она никаких принципов не одобряет.
Уэддел же услышал совсем другое: Елена требовала, чтобы муж выжал из британцев все, что возможно, раз уж представился такой шанс.
- Американцы, надеюсь, нам помогут, - заключил Котов.
- Безусловно, - согласился Уэддел, - только сначала вам придется повидать кое-кого из ДГСЕ1.
- Но я не хочу в Париж. Там для нас небезопасно.
- Сюда завтра приезжает один француз.
- Навэр?
- Нет, другой. - Артур Уэддел не собирался вдаваться в подробности.
- Повторяю, в Париж не поеду.
- Но вы же сами говорите, что наиболее ценные сведения касаются "крота", окопавшегося в правительственных кругах Франции.
- Так оно и есть.
- И ещё вы утверждали, будто ваши материалы содержат данные о деятельности французского кабинета министров, их дипломатических служб и служб безопасности.
- Вот именно. С такой информацией, если бы речь шла о Будапеште, я бы поехал, не задумываясь. А в Париж ни за что, это опасно.
- Весьма сожалею, - вздохнул Артур Уэддел, - Но французы сначала поговорят с вами здесь, а потом продолжат беседу на своей территории. Я бы и сам так поступил на их месте.
Глава 3
Человек медленно продвигался вместе с очередью к окошечку паспортного контроля - обычный турист, у которого нет никаких особых привилегий. Он выглядел усталым и раздраженным - худой, высокий, прямой, будто аршин проглотил. Его плащ явно нуждался в чистке, потертый рюкзак из искусственной кожи доживал последние денечки. Женщина, стоявшая за ним в очереди и разглядывавшая его от нечего делать, нашла в нем некоторый извращенный сексуальный шарм и решила, что он военный. Самоуверенный, высокомерный субъект лет сорока.
Полицейский на контроле кивком отпустил его. Приезжий, поспешно пройдя через помещение, где выдают багаж, и через вестибюль, оказался на улице. Серый "ситроен" ждал его.
Приехавший сел сзади, бросил водителю:
- Поехали.
- В офис, господин полковник? - спросил водитель, когда они были уже возле Порт де ля Шапель.
- Да.
Машина свернула влево по кольцу, миновала северные пригороды и возле Порт де Лила покинула кольцевую дорогу. Вскоре она уже катила по широкому бульвару Мортье и затормозила возле высоких казарм. Пришлось подождать, пока капрал приведет в действие механизм, поднимающий стальные ворота. "Ситроен" пересек просторный двор с цветниками, кустарником и деревьями и остановился возле здания в самом дальнем его конце. Пассажир, не сказав ни слова, вышел и скрылся за стеклянной дверью. Водитель только плечами пожал и отвел машину в подземный гараж.
- Вернулся, свинья, - сообщил он мойщику.
- Виссак, что ли?
- Кто ж еще?
- А где он был?
- В Лондоне. Во всяком случае рейс был оттуда.
Мойщик шлепнул по колесу тряпкой:
- Хоть поздоровался?
- Знаешь, что я тебе скажу, - сердито усмехнулся водитель, - Я как-то раз за ним домой заезжал, потом обратно везу и говорю так спокойно: "Как дела, господин полковник?" И знаешь, что он ответил?
- Ну?
- "А к чему тебе это?" - водитель поморщился, - Ну чистая свинья. Говорят, он в Северной Африке под трибунал попал. Избил вроде кого-то. Свинья и есть.
- Напомню основную трудность, с которой нам придется столкнуться, сказал директор ДГСЕ. - Котов работал в качестве аналитика, имен агентов не знает, только подпольные клички. Все, что он видел, - это их отчеты. Наша задача - установить по возможности авторов, руководствуясь содержанием, временем, когда написан тот или иной отчет, и местом, откуда он поступил. Виссак это подтвердит.
Директор повернулся к Роберу Виссаку, восседавшему в кресле слева от него. Трое остальных расположились за столом напротив. Виссак только молча кивнул.
Они собрались в кабинете директора через полчаса после того, как Виссак приехал из аэропорта. Пока ничего существенного он не сообщил. Директор - большой любитель поговорить - сказал лишь то, что и так было понятно и знакомо всем. В любом случае начальникам отделов не положено знать истинную задачу - она известна только двоим, ему самому и Виссаку. Они обсудят её позже и не в офисе.
Директор продолжал многословно наставлять присутствующих:
- Возможно, Котов - наиболее значительная фигура с Востока с тех пор, как к нам перебежал Голицын, это было в шестидесятые годы. Он, как и Голицын, аналитик, работал в том же отделе. Агентами никогда не руководил, стало быть, имен их не знает. Но память у него отличная, что верно, то верно. И он тщательно подготовился к побегу. Не так ли, Виссак?
Тот снова кивнул. Директор любил окружать себя людьми немногословными, молчаливыми. Он редко испытывал потребность узнать чужое мнение, даже новостями вроде бы не интересовался. Сотрудники только удивлялись, как это ему удается быть всегда в курсе дел - ведь никогда никого ни о чем не спросит.
Виссак во время своего визита в Лондон должен был проверить, является ли Котов действительно перебежчиком. Для этого он, во-первых, захватил с собой специально подготовленные материалы. Во-вторых, представил англичанам биографические данные лиц из числа представителей нашей власти, которые, согласно сведениям, полученным от Котова, могли бы оказаться агентами Москвы
Он повернулся к Виссаку:
- Вам слово.
- Скажу сразу, - начал Виссак, - Поведение Котова вполне убедительно. У меня было с собой восемь документов. Четыре подлинных, четыре - фальшивых - они были подготовлены в сотрудничестве с министерством. Подлинные документы относились к числу тех, которые Котов, по его словам, видел в Москве в 1982 году, - протоколы нашего комитета обороны. А остальные представляли собой якобы протоколы следующих заседаний того же комитета. Я не собирался устраивать проверку на документах кабинета министров или на чем-нибудь в этом роде...
Виссак сделал многозначительную паузу и продолжал:
- Так вот, ознакомившись со всеми этими бумагами, Котов выбрал три из них - все подлинные, и заявил, что прочих протоколов он никогда прежде не видел.
- Могло быть и случайным совпадением, - высказался один из присутствующих.
- Такое всегда можно предположить. Тем не менее после целого дня работы с этим перебежчиком я пришел к выводу, что никто его к нам не внедрял. Он располагает солидным объемом информации, правда, приукрашенной кое-где сведениями, которые, по его представлению, мы хотели бы получить. Но в целом его информация вызывает доверие и работа нашего комитета обороны известна ему досконально. У него абсолютно точная информация на этот счет.
- Вы не допускаете, что Котов действительно, зная некоторые вещи, остальное домысливает? - такой был задан вопрос.
- Перед нами человек, явившийся из Москвы, из четвертого главного управления, чтобы рассказать нам о наших собственных танках, наших военных диспозициях в НАТО и даже - тут Виссак чуть наклонился вперед и в голосе его прозвучало нечто вроде волнения - о том, что в его управлении и на двух конференциях КГБ, посвященных деятельности НАТО, шла речь о том, что в наших правящих кругах действует их агент. Предположительно член правительства - бывший или нынешний.
- А как насчет биографических материалов? - спросил директор.
- Тут возникли трудности, - сказал Виссак, - Мои беседы с Котовым происходили в присутствии представителя Ми5. Вам также известно, что наш министр крайне неохотно согласился предоставить биографические данные британцам, которые к тому же записали тексты всех моих бесед с Котовым. По этой причине мне пришлось быть весьма сдержанным. Точным, но сдержанным. И о многом умолчать.
Он снова сделал паузу и тонко улыбнулся:
- Очень немногие наши представители власти могут похвастать безупречной биографией. Согласно вашим указаниям, я свел содержимое каждого досье к датам, должностям, адресам. В этом роде...
- И что?
- Никакого прогресса, - со всей прямотой ответил Виссак. И добавил, Я особо и не рассчитывал на успех. Разве что позже...
Он слегка отвернулся к директору, последняя фраза повисла в воздухе.
- Так есть у нас список подозреваемых лиц? - спросил кто-то.
Директор поспешил ответить:
- Никаких подозреваемых. Предстоит ещё поработать.
Тот, кто спрашивал, - сотрудник архива - снова задал вопрос:
- Чего вы хотели бы от меня?
- Виссак обратится к вам в свое время.
- А как насчет министра?
- Нам пока нечего ему сказать. Мы, собственно, никому ничего не можем сообщить - ни президенту республики, ни премьер-министру, ни сенаторам. Никому. Дело должно остаться в этой комнате. Все поняли?
Присутствующие закивали в знак понимания и согласия. Когда они ушли, директор сказал Роберу Виссаку:
- Буду у вас в девять.
- Хорошо. У меня есть ещё кое-что. Весьма неприятное.
Одной из заповедей директора было ни в коем случае не спешить, если ему предстояло что-то узнать, какими бы важными не сулили оказаться новости. "Скажи ему, что наконец-то назначен день страшного суда, и он тут же ответит, что не может заняться этим делом раньше трех во вторник" сострил как-то его секретарь.
