Ознакомительная версия.
А тень князя осталась бродить в замке. Каждую ночь, рыдая, эта проклятая тень бродит в окрестностях замка в поисках человека, которого просит найти могильник дочери и вымолить для него прощение. Сам указать место, где он замуровал дочь в стену, не может – это является частью проклятия. А найти это место невозможно, оно заколдовано навсегда. Никто не может к нему приблизиться. Когда человек, поддавшийся на мольбы или посулы проклятой души, не находит заколдованного места, душа князя приходит в ярость и уничтожает человека страшной, мучительной смертью. От того лучше не приближаться к проклятому замку с наступлением вечера, и ни в коем случае не оставаться на ночлег в его стенах.
Самым интересным в легенде является только одно: не известно точно, какой именно замок является проклятым! Это может быть любой замок, даже самый обычный музей. По преданию неизвестность является частью наложенного на замок проклятия. Днем замок может ничем не отличаться от остальных и принимать в свои стены людей. А вот с наступлением темноты он может меняться… Поэтому следует относиться с опаской к любому замку посреди этих гор – любой из них может быть проклятым.
Местные жители относятся к этой легенде с особым значением и никто никогда не задержится за крепостными замковыми стенами с наступлением темноты. Очень многие, кстати, считали проклятым замок, отреставрированный Виктором Алексеевым.
Легенда же «обросла» новыми сведениями в веках. Многие серьезно считают, что проклятый князь чем-то идентичен знаменитому Дракуле. Не как вампир (вампиры – привилегия Трансильвании), а как родоначальник темных сил зла, князь Темного легиона воинств Сатаны, опутавший прочными черными сетями эту землю. Кстати, в Карпатах вампиров называют проклятыми душами, и верят, что вампиром может стать человек, совершивший какое-то очень страшное преступление, и не получивший за него прощения. Но вампиров почему-то не связывают с каньоном. Здесь свято верят, что вампиры по ночам лазят по стенам и даже могут постучать в форточку, но каньон для них – слишком глубоко. Вампиры мелки для каньона. Каньон – дело рук прямиком Дьявола, и от этого (иногда) мороз по коже, как и от этих легенд. Слушая их (несколько дней назад, а кажется – уже прошло несколько веков!) я не задумывалась о том, что… Только вогнутый солнечный диск и боль. И за солнечными лучами, где-то там, далеко – далеко, серые мрачные стены проклятого замка…
Все началось очень просто. Так избито, почти без всякой фантазии. Был самый обыкновенный день. В студии я ждала, когда освободится монтажная. Передача была почти готова, мне осталось отмонтировать крохотный кусочек, минут на десять эфира, для которого я давным-давно сделала раскадровку. Я всегда делала черновую раскадровку сама, никому особенно не доверяя. Мне казалось, что если хоть в чем-то я стану полагаться на других больше, чем на саму себя, то пожалеть потом придется именно мне и, наверняка, пожалеть горько.
Работы было мало. Большая половина моей съемочной группы занималась мелкими текущими делами, а меньшая откровенно бездельничала, стараясь не попадаться на глаза начальству. Ко мне подошла моя редакторша – Света (из большей половины, занятой делами). Девчонка после института, она работала со мной второй месяц и ее работа мне нравилась гораздо больше, чем работа всех остальных. В ней была какая-то серьезность и вдумчивость, что очень импонировало там, где большинство намеренно демонстрировали нахальство и расхлябанность, в свободное от этой демонстрации время пытаясь подсидеть друг друга или создать новые и небывалые (по силе духа) сплетни. Итак, ко мне подошла Света и сказала:
– Мы получили очень странное письмо. Как вы думаете, о чем? Об убийствах! Я его открыла…
Удивляться письму не следовало. Мы получали достаточное количество писем, которые делились на две категории: возмущенные и ненормальные (в смысле, от психов). Ненормальные часто содержали угрозы или какие-то глупости, которые так и не дочитывались до конца. Но письмо про убийства – такого у нас, действительно, еще не было! Мы же были простым развлекательным шоу для домохозяек.
– Вообще-то мне посоветовали его выбросить, – продолжила Света, – но я решила, что вам следует посмотреть.
– И что в письме?
– Диск.
– Диск?
– Да, для компьютера, но очень странного вида. Понимаете, он весь поцарапанный… Мне даже показалось, что кто-то пытался изобразить цветы. В смысле, выцарапать цветы и какие-то поломанные ветки, вроде деревьев. Маленькие такие цветочки. Звучит не очень нормально, правда? Я так и не решилась вставить диск в компьютер. На нем может быть какой-то вирус. Мало ли какую гадость могут прислать. А если вируса нет, то все равно, вряд ли он будет работать. В общем, посмотрите.
– Откуда же ты узнала, что письмо про убийства?
– Из записки, вложенной в конверт. Вот она.
Света протянула мне обыкновенный листок бумаги (А4, такую бумагу используют обычно для ксерокса), на котором было написано «Лично. Мое имя и фамилия. Информация об убийствах, которые еще будут происходить». Вернее, не написано, а отпечатано на принтере, причем не очень хорошего качества – краска была не черная, а серая. Я не сомневалась, что принтер дешевый и очень старый.
– Конверт самый обыкновенный, почтовый, без марки. Адрес также отпечатан на принтере. Почтовый адрес нашей студии, на месте получателя – просто название передачи и ваша фамилия. Адреса отправителя нет. Да, и еще: на конверте не было никаких штампов. Он не шел по почте. Кто-то просто оставил его на вахте внизу.
– Кто это был, ты спросила?
– Спросила. И мне сказали следующее, и охранник, и вахтерша в два голоса: кто-то просто бросил конверт на пол, когда входная дверь приоткрылась. Вернее, выходили на улицу несколько сотрудников телецентра. Когда они вышли, в открытую дверь кто-то бросил конверт. Он упал на пол. Его увидел охранник. Поднял, прочитал адрес и вашу фамилию. Вышел на улицу посмотреть, кто доставил письмо таким странным образом, но возле входа не было никого…
– Странно.
– Очень странно! Мы никогда не получали таких странных писем! Но я все-таки решила не выбрасывать диск, а отдать вам.
– Молодец, правильно решила.
– Что же вы будете делать?
– Идем!
Мы вошли в небольшую редакционную комнату, в которой стоял старенький компьютер – на нем почти не работали и он не был подключен к нашей офисной сети. Так как компьютер не был связан со всеми остальными (из-за устаревшей модели и долгого срока работы), мне не было его жаль. К моему огромному удивлению, диск открылся сразу. Я открыла вордовский файл довольно большого объема…
– Но это не русский язык!
– Да, действительно. Текст написан на английском. Попробую перевести.
Это было письмо, адресованное лично мне. Письмо следующего содержания:
«Если мы с вами когда-нибудь встретимся, вы узнаете меня только по одному признаку: точно по такому же диску, на котором вырезаны цветы. Их существует всего два. Один я отправляю вам. Другой сохранится у меня лично, и когда-нибудь по нему вы сможете меня узнать. Возможно, я стану держать его в руках, чтобы вы увидели, а может, положу в карман пиджака, чтобы не привлекать вашего внимания – я еще не знаю, как все это произойдет. И встретимся ли мы с вами когда-либо. Но самое первое, что вам следует сделать – это внимательней вглядеться в изображение цветов. Это ключ ко всей истории, к той самой истории, о которой я пишу здесь.
Белые цветы. Про себя я называю их „флер д' оранж“, хотя те цветы, о которых идет речь, не растут на деревьях, как свадебные цветы апельсина. Знаете, почему я так их назвал?
Они похожи на свадебные букеты, которые молодые девушки держат в день свадьбы, на цветы, которыми украшают невест. Мне рассказывали старые люди, из жителей нашего поселка (кто еще остался в живых и не денется никуда, кто остался в поселке ожидать свою смерть, которая приближается к ним с таким же красивым белым лицом, как цветы „флер д'оранжа“), что в прежние времена существовал обычай вплетать эти цветы в свадебные венки, посвящая невест языческой Богине Солнца (именно она считалась покровительницей этих цветов). Атрибут, символизирующий „смерть“ незамужней девушки, и возрождение ее в новом качестве – в качестве замужней женщины. Одновременно – смерть и следующее за ней воскресение. Мне показалось это символичным. Символ любви и смерти, белые цветы, не имеющие ничего общего с невинностью или чистотой. Они становились посвящением этой символической смерти. Их посвящали этому древнему обычаю. И тогда считалось, что солнечные лучи будут хранить всю жизнь.
К сожалению, я не знаю, как называются белые цветы в научных кругах. Называть их „флер д’оранжем“ довольно безграмотно. Но в моей истории очень мало здравого смысла. Поэтому я решил позволить себе такую неточность.
Ознакомительная версия.
