Ознакомительная версия.
– Как же так?!
– Карта повлекла меня за собой, но не дала никакого ответа, бросила на распутье и все.
– Разве такое бывает? Как это? Как это так?.. – растерянно бормотал Виктор.
– Не могу вам ничего сказать, – прошептала Яна, сочувственно качая головой.
– Но… я могу хотя бы надеяться?
– Безусловно, ведь карта не сказала ни хорошего, ни плохого. Возможно, ваша мать скоро вернется домой, может, уже вернулась…
– Господи-и-и! – отчаянно протянул Виктор.
– У нас один выход – ждать. Я вам сразу это советовала.
– Ждать! Если б вы знали… Если б вы могли только представить…
– Знаю и представляю, – сухо перебила клиента гадалка. Она собрала в себе остатки сил и поднялась, сказав: – Всего доброго, жду вас через неделю. Это мое последнее слово.
Понимая, что дальше оставаться у нее нет смысла, Виктор еще более помрачнел и направился к выходу. У калитки он кивком попрощался с Милославской и торопливой походкой стал спускаться вниз по тропинке, ведущей к шоссе.
«М-да, – размышляла Милославская, лежа в постели, – и куда же могла податься эта несчастная бабуся? Хотя… почему несчастная? Муж – бывший вояка высокого чина, значит жила она всегда безбедно. А раз ее ныне покойный супруг, царство ему небесное, был еще и идеалом мужчины, жизнь пропавшей была не только обеспеченной, но и вполне счастливой. Многие бы позавидовали такой доле.
Но старость?! Старость-то пришла неминуемо. А вместе с ней и одиночество. Да-а-а… Единственный сынок в течение полугода ни сном ни духом о мамаше. Как же! Ему некогда! Если б вы знали… – мысленно передразнила клиента Яна, – Пожалуй, волком завоешь в четырех-то стенах и променяешь свой идеал на какого-нибудь распаршивенького дедуську. Паршивенький, да свой. Все же есть с кем у окошка мух давить…»
Вывод, к которому таким образом неминуемо пришла Милославская, ей понравился. Дальше были еще смутные соображения в том же духе, но они уже не обладали четкостью и ясностью, потому что гадалкой постепенно овладевал сон.
Этот сон не заставил ее терзаться образами, навеянными только что минувшей беседой с клиентом. Милославская видела море, шторм, огромную цунами, накатывающую на нее. Яне было страшно, она пыталась кричать, но у нее ничего не получалось. На этом все прерывалось, а потом в сонном воображении возникали новые картины, тоже какие-то тревожные и безрадостные.
Проснулась гадалка с каким-то тяжелым чувством на сердце.
Она приняла душ, взбодрилась чашечкой кофе и, поджав под себя ноги, уселась перед телевизором, намереваясь поочередно нажимать кнопки пульта до тех пор, пока на экране не появится что-нибудь для нее интересное. Однако неожиданно раздался громкий стук калиточной щеколды. Джемма, мирно дремлющая у ног хозяйки, вскочила на лапы и подняла угрожающий лай.
– Кого это еще? – поднимаясь с кресла, произнесла гадалка.
Шлепая босыми ногами, она семенящим шагом подошла к окну и, отодвинув тюлевую занавеску, выглянула на улицу. У калитки, оперевшись одной рукой о ее косяк, а другую поставив в бок стоял… Синявский.
– Виктор?! – удивленно воскликнула Милославская.
Уж кого-кого, а его она увидеть никак не ожидала. Вид у гостя был взбудораженный, гораздо более взволнованный, чем во время прошлого визита.
– Что такое?.. – пробормотала Яна, направляясь к выходу.
По дороге к воротам она пыталась представить, что могло спустя всего несколько часов снова привести к ней этого клиента. Неужели обычная настырность? Этого бы Милославской очень не хотелось.
– Иду, иду, – протянула она, услышав повторный настойчивый стук щеколды.
Джемма надрывалась от лая, бросаясь на калитку.
– Фу! – прикрикнула на нее хозяйка, и та нехотя замолчала, продолжая энергично бить хвостом.
– Вы? – спокойно спросила Яна, представ перед гостем, – Сколько лет, сколько зим…
– Оставьте свои шуточки! – раздраженно произнес тот, намереваясь войти.
Но гадалке очень не хотелось пускать его в дом и снова выслушивать доводы, о которых она уже слышала. Яна приняла позу, очень прозрачно намекающую на то, что дальнейшие шаги Виктора для нее очень нежелательны.
– Послушайте! – заметив это, умоляюще пробормотал Виктор. – Это очень серьезно!
– Я понимаю, – перебила его Милославская.
– Нет, вы ничего не понимаете! – закричал он. – Мне телеграмма пришла! От матери!
– Так это же прекрасно… – удивленно и растерянно пробормотала Милославская.
– Ничего прекрасного! – ядовито процедил Синявский.
– Почему? – недоуменно произнесла Яна.
– Возвратившись от вас, я позвонил домой, на Север, – спокойнее заговорил Виктор, – Моя жена сказала, что сегодня получила телеграмму от мамы. Она сообщает, что все у нее хорошо, по-старому, по-прежнему то есть, что жива, здорова.
– Ну? – так ничего и не понимая, произнесла гадалка.
– А матери-то дома не-ет! Я у нее почитай что уже двое суток! На телеграме-то стоит ее домашний адрес! – мужчина нервно сотрясал перед гадалкой бумажкой, на которой он, как оказалось, записал от и до все, что значилось на телеграмме. Видимо, по телефону жена ему продиктовала. Гадалка машинально взяла ее у него и, повертев, сунула в свою сумочку.
Она, задумавшись, молчала.
– Прошу вас, – умоляюще произнес Виктор, – возьмитесь за это дело! Сердцем чувствую: тут что-то не чисто!
Яна и сама что-то в этот миг почувствовала, хотя рассказ Виктора ей и не показался убедительным. Она освободила проход во двор и жестом пригласила Синявского. Он направился в дом, на ходу пытаясь убедить Милославскую в серьезности всего происходящего, еще раз пересказывая ей эпизод с телеграммой.
Гадалка провела Виктора на кухню. Они сели за стол друг против друга. Яна закурила.
– Что, что будем делать? – нетерпеливо спросил Синявский.
– Договоримся о цене и…
– И?
– Я должна осмотреть дом, – ответила Яна, пожав плечами.
– Да-да, конечно, – обрадованно согласился с ней клиент.
Они коротко оговорили размер, форму и сроки оплаты работы Милославской, и Яна начала собираться. Через двадцать минут она появилась перед Виктором.
– Хорошо выглядите, – не сумев скрыть восхищенного взгляда, заметил он.
– Обычно, – парировала Яна.
Конечно, сменив домашнее одеяние на элегантный костюм и подчеркнув красоту косметикой, она преобразилась, хотя и не захотела признать этого.
– Идем? – спросила она застывшего на месте Виктора, перекидывая через плечо маленькую сумочку на длинном тонком ремешке.
– Угу, – буркнул он и неуклюже поплелся позади нее.
«Медведь», – почему-то заметила про себя Яна.
– Я возьму с собой собаку, – запирая дверь, заявила она.
Синявский покосился на явно не симпатичную ему Джемму, но возражать не стал. Милославская, видя его недоверчивый взгляд, брошенный на овчарку, улыбнулась.
– Такси? – спросила она, когда впереди показалась дорога, движение на которой в этот час было особенно оживленным.
– Конечно, – неуверенно ответил Синявский, снова недоверчиво посмотрев на собаку. Однако он поспешил обогнать.
Яну, чтобы поскорее остановить машину.
– Плохо без своего транспорта, – произнес он, встав у обочины и вытянув вперед правую руку, – тем более, когда к нему привык.
– У вас хороший автомобиль? – из любопытства поинтересовалась Милославская.
– Очень, – горделиво протянул в ответ Синявский, – Я даже жене его не доверяю. Эх, как он теперь там без меня?!
В этот миг возле них притормозила серая «девятка», и ставшие единомышленниками поспешили усесться на заднее сиденье. Яна ловко юркнула вперед первой, потянув за поводок Джемму, вслед за ними грузно опустился в машину и Виктор. Задняя часть автомобиля в этот миг, казалось, заметно опустилась.
– Куда? – спросил водитель.
Синявский назвал адрес, и «девятка» тронулась.
Ехали довольно долго. Дом находился на противоположном конце города. Виктор всю дорогу выглядел мрачным. Добившись положительного ответа от гадалки, он не надоедал ей разговорами, зная, что надо не говорить, а действовать.
– Сколько ей? – спросил Яну водитель, восхищенно поглядывая на Джемму в зеркало.
Милославская ответила, внутренне радуясь такому отношению к своей любимице. Ей нечасто удавалось встретить таксистов, которые бы доброжелательно относились к перевозке собаки в их авто.
– Я тоже о такой мечтаю, – протянул мужчина, притормозив на светофоре, – да жена против. Аллергия у нее…
Яна промолчала и стала смотреть в окно. Она давно не была в этом районе, и ей интересно было наблюдать за так скоро изменяющимся городом. Кругом пестрели вывески новых супермаркетов, бутиков; обочины дороги украшали яркие рекламные щиты; в одном месте две новенькие десятиэтажки заменили квартал старых полуразрушенных домов. Район развивался, изменялся к лучшему, и это радовало.
Шумные улицы вскоре сменились более пустынными, а их пышность – некоторой убогостью. Начались кварталы, усеянные частными домами, домиками, домишками. Здесь были и великолепные особняки, двухэтажные, недавно отстроенные, смотрящие на мир амбициозно и тщеславно; были и скромные жилища, поросшие вокруг бурьяном, с покосившимися заборами и прохудишимися крышами.
Ознакомительная версия.
