- Прекрасная мысль, - Мария Петровна не стала уточнять, почему именно сейчас ему вдруг так срочно понадобился Мазанов, но вопрос этот отложился, чтобы снова возникнуть, когда появится подходящий случай.
- В спальне зазвонил телефон. Григорий Иванович удивленно посмотрел на Марию Ивановну, потом, подняв к глазам руку, на часы.
- Кого ещё несет? - он тяжело поднялся и двинулся из кухни.
Мария Петровна не любила подслушивать, но сейчас, когда на душе было так тревожно, и - она это чувствовала - Григорий Иванович что-то скрывал от нее, она не колеблясь, выскользнула в гостинную, где у них был второй аппарат, и осторожно подняла трубку. Говорил в основном собеседник, Григорий Иванович почтительно вставлял короткие фразы.
- ... Вы сейчас оказались в стороне, в обособленном положении, и это очень удобно. Через вас будет удобно поддерживать связь... И ваше НИИ рядом. Как там обстановка?
- Обычная, я вам прошлый раз докладывал...
- Надо ещё раз посмотреть спецотделение. Если необходимо, усильте их хорошими специалистами... Надежными людьми. Время пока еше есть... Ну что ж, до свидания. До встречи, - на другом конце повесили трубку. Мария Петровна вернулась в кухню и задумалась. Голос был странно знакомый, и тон неприятный - самоуверенный и непочтительный.
- Григорий Иванович появился несколько озабоченный.
- Все нормально? - спросила Мария Петровна. Уточнить, кто звонил она решила попозже, когда Григорий Иванович немного забудется.
- Да.
- Так ты мне не договорил о нашем институте... - Мария Петровна снова наполнила рюмки. - Что ждет там Мазанова? Что за работа? Он справится?
- За тебя, - он поднял рюмку и задумался на мгновенье и залпом выпил. Мария Петровна смотрела на него и ждала ответа.
- А почему нет? Начальник он и есть начальник... Если не станет на службу приходить на четвереньках, не разведет там гарем и не устроит пожар, то все будет нормально. Еще и генерала получит.
- Гриша, что ты говоришь? Будто не знаешь, что Юрий Степанович ни на что такое просто не способен. Но вдруг там ведутся какие-то работы, с которыми ему трудно будет справиться.
- Для этого есть специалисты... - Григорий Иванович потянулся вилкой к соленому груздю. Наши ученые способны на все... Только денег давай.
- Кстати, а кто это тебе звонил?
- Когда?
- Ну сейчас.
- А этот, как его. Один новый генерал у меня во втором управлении... Ты его не знаешь.
- Как его фамилия? Для подчиненного довольно бестактный звонок... В выходной, да ещё на дачу... Что-то случилось?
- Все нормально, оставим это. Подумаешь, звонок... А с Мазановым ты права. Пора переводить. Завтра же займусь этим, прямо отсюда поеду. Не знаю, правда, куда девать нынешнего начальника института...
- Подбери ему что-нибудь получше, Гриш. Не обижай, ладно? Он ведь и специалист хороший, и для института много сделал.
- Для этого кадровики есть, что-нибудь найдут. Давно я в Чистых Ключах не был. Пора взбодрить... Чтоб служба медом не казалась.
Они ещё долго говорили, обсуждали семейные и государственные дела, пили кофе, вспоминали друзей и родственников. Но в душе Марии Петровны уже не было покоя. Из головы не выходил этот случайно подслушанный телефонный разговор, этот начальственный, вальяжный, странно знакомый голос. Ей вдруг показалось, что на безоблачном горизонте появилась небольшая, но угрожающая туча.
Глава 2. СКЕЛЕТ
Иван Иванович Красильников, несмотря на солидный возраст, худобу и сутулую фигуру, на здоровье не жаловался. Он обитал в небольшой комнатке, где кроме телевизора и двух пожилых котов, кастрированных ещё в период развитого социализма, ничего лишнего не было. Звери мотались по своим делам, иногда шипели друг на друга, но у кормушки к удивлению Ивана Ивановича вели себя достойно, каждый держался своего места: один садился справа, ближе к двери, другой - слева, того тянуло к окну. Красильников так и прозвал их - Правый и Левый. Коты были одинаково серой масти, и сам хозяин нередко путал их, особенно выпивши.
Поздними вечерами далеко за пределами двора можно было слышать зычные выкрики:
- Правый, Правый, Левый, Левый! Домой! Домой, гады!
Если бы в это время в Новозаборск вступали войска, подобные команды могли внести в их строевой шаг полную неразбериху.
По утрам, пока во дворе было пустынно, Красильников любил кормить голубей. Растерев в крупных и твердых, как жернова ладонях, старые корки и засохшие куски булок, он скармливал им горы крошек. Тогда все было ещё не так дорого и он мог кормить уток в городском пруду, бродячих собак, воробьев, любую живность. Любил он и выпить, особенно зимой, в кругу котов, делясь с ними закуской. До реформ Иван Иванович был в состоянии довольно часто покупать дешевый портвейн и даже водку. В плохую погоду вечерами он зажигал свет, спрашивал у котов, где мои боевые сто грамм, и, включив телевизор, доставал бутылку. Телевизор он включал только под выпивку чтобы не облучаться болтовней, пояснял он котам.
Потом стало хуже. Пенсии уже не хватало и приходилось ради этих небольших удовольствий собирать по пустырям и другим местам увеселений граждан пустые бутылки. Но мужики, даже напившись до беспамятства, ползали по земле и собирали за собой стеклотару: какой-никакой, но доход. Когда пенсии перестало хватать даже на еду, он понял, что надо предпринимать что-то из ряда вон выходящее, иначе к зиме придется заколоть на мясо котов.
Если верх возьмут радикалы, вначале заколю Правого, а если консерваторы, начну с Левого, ругался он, просматривая газеты. В холостяцкой квартире Ивана Ивановича теперь с утра до вечера раздавался их голодный вой. Откуда у этих сволочей столько аппетита, размышлял он, ведь они же кастрированные. Может, ветеринар, стервец, обманул. Или что-то напутал спьяну. Просто загадка природы. Эх, нам бы такую страну, рассуждал он, чтобы без стариков, без инвалидов, без домашних животных и без прочих дармоедов. Тогда бы министры свои умственные способности и развернули. Тогда-конечно, любую задумку внедрить можно, даже американскую или японскую. Да, статистика у нас никудышная: шутка ли, пенсионеров столько развели... А собак, кошек сколько! И что характерно-все жрать хотят, а пользы никакой.
Ладно ещё здоровье крепкое, думал он, а то без лекарств помрешь. Котов вот жалко, думал он. Они-то, сволочи, ничего не понимают в политике. Врожденная контра: не верят, гады, в реформы, не то что мы.
Когда соседка Юлия Сергеевна приглашала его на чай он чаще всего отказывался, чтобы - как он считал - не разбаловаться на чужих харчах. От нечего делать Иван Иванович бродил по очередям, надеясь услышать что-нибудь обнадеживающее. В то время в Новозаборске ожидалось странное для этих мест событие - натуральный политический митинг. Ничего подобного в двухсотлетней истории города не происходило. Ни при царе, ни при советской власти. Ни в период расцвета, ни в период загнивания.
Новость с удовольствием, как анекдот, смаковалась жителями Новозаборска. В руках они держали не примитивные пакеты времен застоя, а двухведерные хозяйственные сумки, оснащенные металлической рамой и парой колес. Это гениальное изобретение неизвестного самоучки напоминало тачку, правда, безмоторную, предназначенную, как писалось в инструкции, и для мужской и для женской тяги.
Дата проведения исторического события ни у кого сомнения не вызывала. Причины же назывались самые разные. Поговаривали даже, что все это происки московской мафии, мечтающей прибрать к рукам единственную местную газету. Захватив газету, которая, как известно, является коллективной агитаторшей, в городе перед самыми выборами можно было бы без труда поднять панику. Версия казалась правдоподобной, хотя газета и была величиной с носовой платок и после чтения мало на что годилась.
Однажды Красильников узнал, что в пентагоне много научных работников, которые для своей науки собирают по окрестностям животных. И тут его осенило. Наверняка им нужны не только животные, но и люди. А что, если продать им свой скелет... Написать завещание, честь по чести, отдаю, мол, после смерти мое тело со всеми органами, чтобы служило науке. Тем более, что во время войны, это тело в боях за Родину получило множественное осколочное ранение от разорвавшейся мины. Прямо в цепи, когда шли в атаку. Четыре осколка потом извлекли, а два так и остались в костях таза. Так и сидят в них. Для науки это должно быть интересно. Столько лет сидят эти осколки, а он даже инвалидом не стал. Живуч до удивления наш человек, просто загадка природы. Да и сталь, видать, качественная была у немцев. Рынок, что тут поделаешь, каждый торгует, чем может. Чем скелет не товар? Сколько же содрать за него, чтоб дотянуть до нормальной жизни...
В субботу после очередного похода по городу Красильников встретил старого приятеля. Широкое кумачовое лицо Павла Ильича Дерябина улыбалось, голубые слезящиеся глаза сияли неподдельной радостью. На поводке он вел флегматичного, пожилого, как сам, и почти такого же седого пса. Только тот не улыбался, потому что, не в пример хозяину, был по-собачьи трезв.
