— А, доктор Шоут! — весело воскликнула Пэтиенс. — Я знаю этого джентльмена. Он — хранитель музея.
— Совершенно верно, мэм. Он увел их и стал показывать всякие штуки. А мне нечего было делать, и я подошел к подъезду поболтать с Донахью. Мы давненько не виделись и договорились вечером пойти в Гарден посмотреть на мордобой…
— Мордобой???
Фишер выглядел озадаченным, — Ну да, мэм, мордобой… то есть боксерский матч в Гардене. Я и сам неплохо дерусь и на драку люблю посмотреть… Ну, в общем, я сказал Донахью, что буду ждать его после ужина у себя дома. Когда мои пассажиры закончили осматривать музей, я отвез их обратно на станцию.
— Донахью все еще был у дверей, когда ваша группа выходила из музея? задумчиво спросил инспектор.
— Нет, сэр. По крайней мере, тогда я не заметил.
Вчера вечером после работы я перекусил на скорую руку, ведь я холостяк, мэм, как и Донахью, — признался Фишер, краснея, — и позвонил моему другу. Но его не было дома, и хозяйка сказала, что он не приходил с работы, Я подумал, что он задерживается, и прождал целый час.
Потом я обзвонил нескольких его приятелей, но и они ничего не слышали о нем. Тут я немного испугался…
— Такой здоровый детина? — пробормотала себе под нос Пэтиенс, смерив его проницательным взглядом. — И что же дальше?
Фишер затараторил, как мальчишка.
— Я звякнул в музей. Поговорил со смотрителем — ночным сторожем по имени Берч, — и он сказал мне, что Донахью ушел из музея еще до того, как группа уехала, и больше не возвращался. Я не знал, что мне делать, и пошел на мордобой один.
— Бедняжка, — сказала Пэтиенс с сочувствием в голосе, и Фишер впервые посмотрел на нее, как на женщину. — И это все?
Его плечи обвисли, и во взгляде мелькнула задиристость, — Зря вы меня осуждаете, мэм. Сегодня утром, до того как прийти к вам, я зашел к Донахью, но оказалось, что его не было дома всю ночь. Тогда я позвонил в музей, и мне ответили, что он не вышел на работу.
— Но какое отношение, — настаивала Пэтиенс, — исчезновение вашего друга имеет к пропавшему пассажиру, мистер Фишер?
Фишер сжал свои массивные челюсти.
— Этого я не знаю. Но, — продолжал он упрямым тоном, — этот тип в синей шляпе и Донахью исчезли примерно в одно и то же время. И я не могу избавиться от мысли, что здесь есть какая-то связь.
Пэтиенс задумчиво кивнула.
— Единственная причина, по которой я пришел сюда, как уже говорил вам, — продолжал Фишер низким голосом, — состоит в том, что Донахью мог обидеться, если бы я обратился в полицию. Но, черт возьми, я беспокоюсь за него и думаю, что ради старой дружбы инспектор постарается разузнать, что случилось с этим старым ирландцем.
— Ну что, инспектор, — пробормотала Пэтиенс, — сможешь ты сопротивляться просьбе, которая пробуждает в тебе тщеславие?
— Думаю, нет, — ухмыльнулся Тамм. — Это дело не прибыльное, и времени у меня мало, но, полагаю, я смогу взяться за розыск.
Мальчишеское лицо Фишера озарила радость.
— Отлично! — воскликнул он. — Это просто отлично, инспектор!
— Итак, — сказал Тамм отрывисто, — давайте вернемся к делу. Вы раньше встречали этого человека в синей шляпе?
— Нет, сэр. Он мне совершенно не знаком. И более того, — добавил водитель, нахмурив брови, — я полностью уверен, что Донахью его тоже не знал.
— Откуда вы это взяли? — не скрывая удивления, спросила Пэтиенс.
— Когда я приехал в музей в компании девятнадцати умников, Донахью оглядел каждого из них и ничего мне не сказал.
— Думаю, вы правы, — сухо заметил инспектор. — Теперь опишите мне Донахью. Мы не виделись около десяти лет, и я не очень хорошо помню, как он выглядит.
— Крепкого телосложения, около ста семидесяти пяти фунтов весом, затараторил Фишер, — ростом примерно пять футов десять дюймов. Ему шестьдесят лет, сильный, как бык, с красной ирландской рожей, на правой щеке заметен шрам от пули. Думаю, вы помните этот рубец, инспектор, стоит его хоть раз увидеть — никогда не забудешь. Походка у него немного неуклюжая, но манера держаться очень…
— Самодовольная, — предположила Пэтиенс.
— Точно! Седые волосы и дьявольски цепкие серые глаза.
— Молодец, — сказал инспектор одобрительно. — Из тебя получился бы отличный полицейский, Фишер. Теперь я припоминаю. Он все еще курит свою вонючую глиняную трубку? Насколько я помню, это было его самым большим недостатком.
— Еще как! — ответил Фишер, осклабившись. — Дымит как паровоз, когда не на службе. Но я не обращаю на это внимания.
— Прекрасно, — произнес инспектор и быстро поднялся. — Можете вернуться к вашей работе, Фишер, а я займусь своей. Если пойму, что это дело нечисто, то сообщу в полицию.
— Спасибо, инспектор, — сказал водитель и, резко поклонившись Пэтиенс, вышел из конторы. Проходя через приемную, он привел мисс Броди в трепет видом своих внушительных мускулов.
— Хороший парень, — пробормотала Пэтиенс. — Только немного неотесанный. Заметил, какие у него плечи, папа? Какой из него экземпляр мог получиться, если бы он грыз гранит науки, вместо того, чтобы крутить баранку!
Инспектор Тамм с шумом выпустил воздух через сломанный нос, открыл телефонный справочник и набрал нужный номер.
— Алло! Автобусная компания Риволи? Говорит Тамм из сыскного агентства Тамма. Могу я побеседовать с управляющим? Ах, это вы… Как ваше имя? Как? Ах, Теофил.
Послушайте, мистер Теофил, у вас работает водитель по имени Джордж Фишер?
— Да, — ответил слегка встревоженный голос. — Что-нибудь произошло?
— Нет-нет, — сердечно ответил инспектор. — Мне только нужно кое-что выяснить. Это здоровый детина с рыжими волосами и честными глазищами?
— Ну да. Один из наших лучших водителей. Я уверен, что он ничего…
— Конечно, конечно. Я просто хотел проверить. Скажите, он вчера возил компанию провинциальных учителей? Вы не могли бы сообщить мне, где они поселились?
— Могу. Отель „Парк Хилл“, неподалеку от Плацци.
А вы уверены, что он не…
— Счастливо, — сказал инспектор и повесил трубку.
Он поднялся из-за стола и надел пиджак. — Припудри нос, детка. Сегодня мы встречаемся с интел… интел…
— Интеллигенцией, — закончила Пэтиенс.
Глава 2
Семнадцать школьных учителей
„Компашка очкариков“ оказалась группой леди и джентльменов моложе сорока. Среди учителей преобладали женщины, но было и несколько мужчин неинтересных, сухих и неуклюжих. Учителя завтракали в обеденном зале ресторана отеля „Парк Хилл“, посмеиваясь и чирикая, как воробьи на ветках.
Было уже позднее утро, и кроме компании учителей в зале никого не было. MaTtre d'hotel [Метрдотель (фр.). ] небрежно указал большим пальцем на шумное сборище. Инспектор Тамм бесстрашно вошел в salle a manger [Обеденный зал (фр.). ] и стал продираться через частокол пустых столиков в сопровождении тихо посмеивающейся Пэтиенс.
По мере приближения инспектора чириканье стало стихать и через некоторое время совсем прекратилось.
Множество испуганных, грустных учительских глаз, прятавшихся за стеклами очков, нацелились на чужака, как батарея с отлично тренированными орудийными расчетами. Инспектор никогда не верил в идиллический образ тихого, застенчивого учителя, воспитывающего сердечных ребятишек. По его мнению, учитель должен быть крупным, коренастым, краснолицым, с жестким взглядом и зловещими нотками в голосе, — Вы — учителя из Индианы? прогрохотал Тамм.
Сидевших за столом охватил благоговейный трепет; старые девы схватились за сердце, а мужчины принялись нервно облизывать губы. Потом один из них, толстолицый джентльмен лет пятидесяти, вероятно, староста группы, привстал, дрожа и не отпуская спинку стула. Его лицо побледнело.
— Да, — отозвался он с дрожью в голосе.
— Я — инспектор Тамм, — прорычал инспектор.
Пэтиенс, которая пряталась за широкой спиной отца, пришла мысль, что женщины сейчас начнут падать в обморок.
— Полиция, — задохнулся староста. — Полиция! Но что мы сделали?
Рот инспектора растянулся в улыбке. Если толстый джентльмен считает синонимами слова „инспектор“ и „полиция“, то это даже к лучшему.
— Я пришел сюда как раз за тем, чтобы это выяснить, — сурово ответил он. — Здесь присутствует вся группа?
Круглые от удивления глаза толстолицего мужчины забегали, оглядывая сидящих за столом. Затем он перевел взгляд на инспектора, который стоял с угрожающим видом.
— Ну да, конечно!
— Никто не потерялся?
— Потерялся? — эхом отозвался староста. — Конечно, нет. Почему кто-то должен был потеряться?
— Я вас просто спросил, — сказал инспектор. Его взгляд блуждал по столу, обрубая устремленные на него взоры. — Вы, ребята, ездили на увеселительную прогулку на автобусе Риволи вчера днем?
