Покрутился я там ещё денек — виза-то кончается — и ни с чем уехал. Думал вернуться вскоре. Но… — Арчи замялся. — Не так дела пошли, чтобы клады искать. Провернул я одну операцию — шантажнул крупного мерзавца, пользуясь журналистским статусом, грозил передать его делишки гласности. Тот откупился щедро. Я переменил место жительства и обосновался с соответствующим комфортом в Калифорнии. Женился. Занялся бизнесом, покрылся жирком…
Десять лет о кладе не вспоминал, пока жизнь снова к стенке не приперла. Развелся, жене выплатил отступные. Партнер в бизнесе разорился и меня потянул. Едва под суд не попал. Не знал, за что схватиться. И уж было, в самом деле, взялся за бутылку, такая тоска навалилась… Здесь подвернулась возможность навестить СССР по поручению некоего Комитета мира, где я подвизался в качестве консультанта по странам соцлагеря.
Получил визу, собрал вещички и отбыл в Союз. Год 1972. На троне Брежнев. Мне сорок восемь. Не мальчишка, чтобы в авантюры ввязываться. Решил — прогуляюсь, отдохну в их «Интуристе», а заодно интересующий меня вопрос провентилирую. Скучно же бывалому «профи» на солнце кверху брюхом лежать. Начал раскручивать, раскручивать помаленечку свою идею фикс… Выхожу на того самого Паламарчука. Солидный стал чиновник, щеки разъел, зад в кресле не умещается. На казенной черной «Волге» катается. Этот автомобиль у них для правительственных чиновников вроде «Линкольна» полагался. Заведывает по партийной линии всей областью. Узнал меня и про клад сразу вспомнил. Видать, не дурак.
Обсудили дело напрямик: золотишко ворованное, то ли есть, то ли нету. Неплохо бы проверить, извлечь и поделиться. Договорились: он мне координаты за отдельные деньги продает, а я организую археологическую экспедицию при участии американских коллег. Извлекаем контейнеры и под видом глубоководного инвентаря вывозим в США. Там-то уже и делимся.
— Не понимаю, почему он сам до сих пор клад не достал?
— Малый! Ты о чем? Это ж — Советы! Все, что найдешь, надо государству отдать. По их законам лишь 25 % принадлежит нашедшему! К тому же, мой советский товарищ уже прозрел насчет идей настолько, чтобы присмотреть пути отступления. Зачем ему в Союзе клад? Он же не сумеет реализовать деньги. Там не было миллионеров, а коммунист боялся купить лишнюю машину, чтобы не заподозрили во взятках.
— Нет. Здесь я не останусь. — Сказал мне Роберт. — Если уж богатеть круто, по-настоящему, то у вас, в демократическом обществе.
Я согласился. Обговорили взаимные гарантии. Первый шаг — он мне план, а я ему — десять тысяч баксов. У него, естественно, остается копия. Но сделать он с ней ничего не может. Застукают и посадят.
— И как он тебе доверил?! Приедешь со своими археологами, поднимешь золотишко и гуд бай, партнер!
— Ну да! А товарищ главный партийный начальник сообщит куда следует, что иностранцы вывозят золото! — Арчи вздохнул. — Сделка у нас была железная, взаимовыгодная.
— Чего же ты до сих пор не разбогател? Четверть века прошло.
— А потому, дорогой мой, что тогда, в 1972 году произошла со мной в Крыму самая удивительная и нелепейшая история… Да, удивительная и, к тому же, не имеющая логического завершения. Полный мрак, мистика и только.
— Тебя снова арестовали?
— Ну уж, нет! Все было совершенно великолепно… Лето, Черное море, Крым… Там ещё танцевали твист, пили вино из собственных колхозных виноградников и просто обожали иностранцев. Особенно из чуждого капиталистического лагеря. А девушки… Не поверишь, Сидней, какие там были девушки…
Только ведь золотишко потерялось в России, прошло семьдесят лет и я никогда не увлекался подводным плаванием.
Международный лагерь «Спутник» строился под лозунгом интернационального братства молодежи и студентов. А следовательно, курировавшие непосредственно из Москвы этот идеологический строительный объект ответственные товарищи позаботились о комфорте мирового уровня. Показательный участок, повышенное финансирование, сотрудничество с финской строительной фирмой, учет запросов иностранных друзей. В живописнейшей бухточке между двумя выдающимися в море косами возник идиллический городок, совмещающий принцип пролетарского общежития с буржуазным отношением к отдыху.
В старательно сохраненной акациевой роще прятались трехэтажные корпуса, опоясанные лоджиями. На открытом плато у самого берега появились корты и спортплощадки, в центре — модная в те времена «стекляшка» столовой, совмещенной с клубом. Перед ней — открытая площадь для торжественных собраний и шествий, чуть левее, прямо над пляжем — танцплощадка под навесом из солнечно-желтого пластика, образующего соты. Вокруг пихты, кипарисы, волосатые пальмы, десятки видов цветущих кустов, клумбы, фонтаны, гипсовые статуи и скамейки. На пляже — вот уж чудо! — кафетерий с баром, где всегда прямо в купальном костюме можно освежиться напитком «Буратино» или «Тархун», а также свежезаваренным чаем. Диванчики-качалки под пестрыми тентами, зеленые теннисные столы, ухоженные кусты роз и урны в виде открывших рот пингвинов.
Вход на территорию лагеря разрешался только по пропускам, а получить сюда путевку мог лишь лучший из лучших — цвет молодежи братских и дружественных стран. Поскольку дружественные страны, стремясь стать на путь социалистического развития, ещё не совсем отказались от буржуазного комфорта, пришлось выстроить на горе виллу из розового туфа, отделанную дубовыми балками. Здесь работала вышколенная обслуга, был организован спец-сервис и предусмотрены строгие меры охраны. На вилле любили проводить пару дней и представители местной власти, приурочив отдых к какому-либо лагерному мероприятию.
В каждом заезде проводилась специальная культурная программа: вечер знакомств и День Нептуна, помимо спортивной олимпиады и конкурсов самодеятельности. Своих идеологических праздников в летние месяцы в СССР, к счастью, не было. Но отмечали и даты друзей — дни независимости, провозглашения республик, праздники освобождения и прочие исторические события из жизни близких по духу государств.
Погода в июне стояла отличная. За окнами директорского кабинета, разбрасывая солнечные блики, покачивались ветки акаций, без умолку стрекотала на машинке секретарша Танечка, строго и вдохновенно смотрел со стены в морскую даль Ленин.
Юрий Федоренко — бывший ответственный работник горкома партии, ныне директор международного лагеря, просматривал планы мероприятий и журналы со списками отдыхающих нового заезда. Хороший контингент, хотя и сложный. Чехи, к счастью, идейно-выдержанные — сотрудники молодежной радиостанции «Юность коммунизма». В августе эту братию сюда лучше не пускать — ещё жива память о чешских событиях 68-го года. С болгарами никаких проблем истинные «братушки». Всем довольны. Еще бы — бесплатная халява — «путевка комсомола». Попробовали бы на своих Золотых Песках на две недели загулять! За каждый зонт, лежак фиговый левы выкладывай. И гэдээрошникам раздолье. Понаехали амбалы — чуть ли не баскетбольная команда, целыми днями по мячу лупят да пиво квасят. Устроили здесь «пивной путч» — пришлось «Жигулевское» и «Рижское» завезти. Уж больно у них девицы непоказательные. Фигура ничего, плотненькая, а физиономии… Хоть бы подкрашивались, что ли… — Юрий Кузьмич проводил взглядом направляющихся к пляжу немок — розовая кожа, полные ляжки, едва прикрытые короткими шортами, дрожащие груди под растянутыми майками. Ни капли элегантности! Вот это другое дело! Федоренко привстал в кресле, привлеченной мелькающей за кустами группой. Из окна кабинета, расположенного очень удачно, отлично просматривался главный подступ к пляжу — аллея среди аккуратно подстриженных кустов и бордюров идеально ухоженного цветника. Сейчас из-за кустов, перебрасываясь шутками и хохоча, появились трое. Высокая красавица цыганского типа: вьющаяся смоляная грива до талии, белые брючки в облипку и белый кружевной бюстгальтер с лямкой вокруг шеи. А кожа — совершенно бронзовая! Походка волнующая — плотный задик плавно виляет, ветер вздымает черные кудри, открывая гордо выпрямленную спинку. Снежина Иорданова, девятнадцатилетняя королева красоты из Софии. У них там уже совсем распоясались со своими буржуазными замашками, но девку выбрали первоклассную! Не просто финтифлюшку какую-то. Снежина — студентка актерской школы, комсомолка, спортсменка. Вот хмырь к ней приставленный — сомнительный типчик. Имя-то какое — Пламен! Тьфу! Никакой скромности. Да его хоть Макаром назови — одна наглость. Везде таскает свой фотоаппарат со штативом, поскольку командирован в «Спутник», чтобы отснять фоторепортаж о пребывании королевы в советском молодежном лагере. Уж они и на водных лыжах снимались, и на крыше клуба… Да ещё не просто так — им компания нужна. С громкими именами и фотогеничная… Понятно… — Директор отметил примкнувшую к группе блондинку. Неплохая кандидатура в свиту королевы. Могла быть рекомендована руководством «Спутника» для участия в репортаже. Лара Решетова. Только что поступила на гуманитарное отделение Московского университета. Школу окончила с золотой медалью, на экзаменах в университет набрала высший балл. И, кажется, вовсе не потому, что дочь замминистра легкой промышленности. Такая и без блата могла бы пройти — девушка серьезная, на вечере знакомств речь без всякой подготовки толкнула — душа радуется! Да ещё на трех языках, используя английские и немецкие выражения. А уж внешность… — Закрыв журнал, директор выпил стакан «Боржоми» и вышел на свежий воздух. Пора провести неформальный обход владений. И начать, конечно, следует с пляжа.
