– Но его ты тоже подозреваешь?
– Когда будешь разговаривать с ним сама, поймешь…
– А сколько ему лет?
– Он на пенсии, ему за семьдесят, и, в отличие от супруги, не работает. Но выглядит на все сто. Между прочим, ведет здоровый образ жизни: не пьет, не курит, по утрам делает зарядку на балконе. У него старенький «москвичонок», практически раритет. Дедок на нем на дачу ездит. Ну а дача – сама понимаешь: природа, костерок, шашлычок…
– Шампура, – поддакнула я, делая у себя в записях пометку.
– Да, именно что шампура! Потому мы и его взяли на заметку. – Андрей встал, чтобы подлить себе чая. – Ведь эксперт сказал, что орудием убийства мог быть и шампур или длинное не очень тонкое лезвие.
– Кстати, орудие убийства так и не нашли?
– Нет.
– А у меня дома тоже есть шампура, – созналась я. – Но у меня – алиби!
– Шутить изволите, Татьяна Батьковна? А мне вот не до шуток. Начальство рвет и мечет: найдите скорее мерзавца, воткнувшего бабушке железку в глаз!.. Так, перейдем, однако, к третьему подозреваемому. Это у нас сын Белохвостиковых, Сергей Валерьевич. Сорок шесть лет, архитектор. Человек искусства: в маму. Женат, двое взрослых детей, живет со своей семьей недалеко от родителей, часто навещает их…
– Двое взрослых детей? – уточнила я, делая в записях пометку. – Один из этих детей и есть ваш главный подозреваемый и задержанный?
– Ага. Старший, Роман.
– И за что же ему выпала такая честь?
– Подожди, перейдем и к нему. А пока – более подробно о Сергее Валерьевиче…
В это время раздался телефонный звонок, и Андрей нехотя поднял трубку. Лицо его тут же скривилось, как от зубной боли. Он протянул мне лист бумаги, на, мол, читай пока, чтобы время зря не терять. Я пробежала глазами документ – это было заключение патологоанатома о смерти. Если опустить мудреные медицинские термины, суть заключения сводилась к тому, что тот «острый предмет, которым был нанесен удар в левую глазницу пострадавшей, и вызвал ее смерть, практически мгновенную». «Колотая рана… Обильное кровотечение… Повреждение мозга… Смерть наступила предположительно между десятью и десятью тридцатью часами утра…» Я вернула документ на место. Между тем Андрей закончил свой недолгий разговор и буквально бросил трубку на аппарат.
– Черт! Татьяна, давай закругляться быстрее, а то сейчас сюда заявится этот… этот… – Андрей с грохотом поставил на стол свой бокал и побарабанил пальцами по столу. – Итак, на чем мы с тобой остановились?
– На Сергее Валерьевиче, сыне искусствоведа и водителя.
– Ага. Он у нас – архитектор, как я сказал, работает в проектной организации. Продвинутый дядя: освоил компьютерную графику, делает проекты зданий с ее помощью. Со своей тетушкой, нашей пострадавшей, давно не общался, но все равно жутко ненавидел ее.
– А этот-то за что?
– Я же сказал, она на него, еще маленького, наговаривала всякие гадости родителям: то он своровал ее заколку, то после его ухода у нее обнаружилась пропажа денег из кошелька или маленькой фарфоровой статуэтки… Мальчик терпел-терпел наговоры, а потом просто перестал ходить к тетке, а когда она – изредка – появлялась в доме его родителей, он прятался или убегал из дома…
– Да, ну и тетушка! Это просто счастье, что у меня нет таких родственничков. А чем подозрителен этот продвинутый архитектор, кроме ненависти к сестре матери?
– Сергей Валерьевич, видишь ли, в тот день взял на работе отгул. Отпросился, а внятно объяснить причину отсутствия на рабочем месте не может.
– И поэтому вы его подозреваете?
– Тань, его тетка столько грязи вылила на всю его семью, что человек мог и не сдержаться. Сама знаешь, как оно бывает: терпит-терпит человек, носит-носит в себе обиду, которая разъедает его изнутри, жить спокойно не дает, а потом ка-ак…
– Так, с племянником тоже все ясно, будем работать, – я сделала очередную пометку в записях. – Что там с Романом?
– Да, вот этого нам пришлось задержать, – вздохнул Андрей, – хотя я, честно говоря, не разделяю мнения начальства на его счет. Просто последние три года молодой человек нигде не работает, пьет, а ведь до недавнего времени он был… фехтовальщиком.
Я подняла глаза от бумаги и внимательно посмотрела на моего друга.
– Это не работа такая, нет, – поспешил объяснить Андрей. – Роман был мастером спорта по фехтованию. Женился, прожил с женой года два, а потом с ним случилось такое!..
Я во все глаза уставилась на Андрея. Что же такого особенного могло случиться с мастером спорта, что он докатился до полубомжового образа жизни, пил и даже подозревается в убийстве двоюродной бабушки?
– Вот на Романе я, пожалуй, остановлюсь и расскажу о нем поподробнее…
Мой друг набрал в грудь побольше воздуха, собираясь сообщить мне что-то чрезвычайно важное, но в это время опять зазвонил телефон на его столе. Андрей снова поморщился, даже, кажется, заскрипел зубами, но трубку тем не менее снял.
– Мельников слушает… Кто?.. Как?! Опять?.. Да где я ему возьму сюжет? Я что, писатель, этот, как его?.. Лев Толстой?.. Да не знаю я, о чем ему писать, Иван Матвеевич, пусть пишет, о чем хочет!.. Случай? Какой случай?.. Да у нас этих случаев!.. Нет, не могу я ему обо всех преступлениях рассказывать, некогда мне! Это сколько же времени займет! Мне дела надо раскрывать… Иван Матвеевич!.. Иван… Ив… Вот черт!
Андрей бросил трубку на аппарат и посмотрел на меня как-то жалобно, словно ища сочувствия.
– И вот скажи мне, Тань, на фига козе баян?!
– В смысле? – не поняла я.
– Навязали этого родственничка, черт бы его побрал! Сейчас припрется, Лев Толстой хренов! Матвеич меня уже достал, честное слово!.. Так, на чем я тут остановился? Ах да… Внучатый племянник Роман… Вот я и говорю: парню двадцать четыре года, он старший сын Сергея Валерьевича, но хлебнуть успел!.. В спорт его отдали рано: чуть ли не в пять лет, он прошел секцию карате, и дрался, и плавал, и на лыжах успел побегать… Лет в десять подался в фехтование и застрял там. Показывал поразительные успехи, и тренер просто рыдал от счастья: у пацана были такие задатки! Упорный, движения легкие, тренировался с удовольствием, побеждал практически во всех соревнованиях… Но в шестнадцать лет влюбился в девчонку из своего двора – и пропал.
– Как?! – не удержалась я.
– Нет, не в прямом смысле. Просто стал много времени проводить под ее окнами, встречал ее после школы вместо того, чтобы идти на тренировку… Даже учиться стал хуже. Родители что только не делали! И уговаривали его, и подкупить пытались: обещали ему компьютер и мотоцикл, и пугали, что, мол, выгонят его из спорта – ничего не помогало. Из-за этой девчонки Роман даже подрался с кем-то из пацанов, и его поставили на учет в детскую комнату милиции. Но от своего он не отступил: продолжал встречать свою пассию после уроков возле школы и дарить цветы.
– А почему родители были так против их отношений? Все-таки мальчишке не десять лет, в его возрасте многие начинают встречаться с девчонками.
– Тут, видишь ли, сыграло роль то, что родители девочки, так сказать, люди другого круга: папашка сидел за «мокруху», а предприимчивая мамаша приторговывала паленой водкой и даже, говорят, наркотой, и все во дворе об этом знали.
– Ого! Да, пожалуй, я тоже была бы сильно против, если бы мой сын связался с девчонкой из такой семейки.
– Связался – это еще мягко сказано. Родители однажды нашли у Романа пакетик с белым порошком. У матери чуть не случился сердечный приступ, отец-архитектор, забыв про интеллигентность, схватился за ремень… Тут, по счастью, подошло время соревнований в другом городе, и парня сбагрили туда, к великой радости родичей. Но тренер был, так сказать, предупрежден.
– Но соревнования – это же ненадолго, – покачала я головой, – и это – не выход в данной ситуации. Наверное, надо было принимать более радикальные меры.
Андрей кивнул:
– Да, Роман вернулся, и в доме снова начались скандалы и истерики матери… Кончилось все довольно плачевно: однажды перед очередными соревнованиями парня просто дисквалифицировали… Говорят, он вообще едва не угодил за решетку: доза, найденная у него, тянула не на статью «употребление», а на статью «распространение». Только благодаря связям тренера дело удалось замять. И тем не менее эти двое голубков поженились, едва Роману стукнуло девятнадцать…
– Как?! Роман, мальчик из приличной семьи, спортсмен, женился на дочери уголовников? Даже после всего, что с ним из-за нее случилось?! – Моему изумлению не было предела. – Он что, совсем «без башни»?
– Ее, по-моему, у него просто снесло. Не зря же говорят: любовь зла.
– И как только его родители допустили такое?!
– Да они не допускали, Тань. Надо отдать им должное, они сделали все, что смогли: отобрали у него паспорт, деньги, унесли из дома всю его одежду и заперли ее в гараже… И его самого заперли. Но один человек – догадайся сама, кто именно, – дал молодым и деньги, и паспорт помог восстановить… Собственно, и свадьбу в кафе оплатила тоже она.
