– Хорошо, дедуль. Если захочешь чаю, спускайся к нам.
Я заварила чай, положила печенье в вазочку, поставила на стол баночку с джемом. Потом приготовила тосты и порезала тонким слоем сыр. Алина наблюдала за моими действиями с пугающим вниманием.
– Слушай, Полин, – вдруг сказала она, – а ведь ты очень плохо ведешь домашнее хозяйство. Готовишь только полуфабрикаты, убираешься редко – вон, какая пыль повсюду. Может, возьмешь меня к себе домработницей?
Я едва не поперхнулась чаем.
– А что, правда? Платить ты мне будешь немного, я согласна… тысяч на десять. Спрашивать с меня строго не станешь: мы же подруги, а я буду у вас убираться… скажем, два раза в неделю. Зато могу готовить хоть каждый день. И в магазин ездить – тоже.
– А как же твои пикеты в протест наркотикам, всякие общества по защите африканских кенгуру и курсы аргентинского языка?
Алина сморщила носик и сузила свои голубые глаза:
– Мне сейчас не до них. Надо что-то решать с работой. Это, конечно, временная мера, но в данный момент просто необходимая. Так что, берешь меня?
Обижать подругу мне страшно не хотелось, но и взять ее на работу к себе в дом я не могла. Во-первых, у нас с дедом не было лишних денег. Во-вторых, убиралась Алина ничуть не лучше, чем я. Я часто бывала у нее дома и имела представление о чистоте и порядке в квартире. Зачем же платить за редкие некачественные уборки, которые с таким же успехом могу делать и я, притом совершенно бесплатно? В-третьих, выносить Алину ежедневно в своем доме я вряд ли смогу. Друзья тем и хороши, что появляются в нашей жизни лишь иногда.
Всего этого я, разумеется, Нечаевой не сказала, но обещала что-нибудь для нее придумать. Обнадеженная мною подруга вскоре уехала, а я, быстро прибравшись на кухне, поднялась к себе в комнату.
Мне надо было позвонить хорошему знакомому нашей семьи, другу моего отца, полковнику ФСБ Курбатову Сергею Дмитриевичу, или просто дяде Сереже. Я часто пользовалась его связями и через него наводила справки о нужных мне людях. Тогда, четырнадцать лет тому назад, когда погибли мои родители, дяди Сережи не было в городе. Он находился в длительной командировке далеко от нашего Горовска. Когда он вернулся и все узнал, то возобновил было это дело, но дед попросил его оставить все как есть. Родителей моих все равно не воскресишь, а деду хотелось вырастить внучку, то есть меня, живой и здоровой.
Итак, я набрала номер Сергея Дмитриевича и услышала его голос:
– Слушаю.
– Дядя Сережа, это Полина, здравствуйте!
– Здравствуй, здравствуй, Полиночка. Рад тебя слышать. Надеюсь, у вас с Аристархом Владиленовичем все в порядке?
– Да, спасибо, у нас все хорошо. Дедушка передает вам привет. А у меня лично к вам просьба. Дядя Сережа, поможете?
– Все, что в моих силах.
– Мне нужны кое-какие сведения о супругах Дьяченко. Его зовут Анатолий, ее – Алена. Отчества мне неизвестны. Предположительно, имеют свой маленький магазинчик на улице Юннатов. Вот и все, что я знаю о них.
– А какие еще сведения тебе нужны?
– Все, что только можно нарыть.
– И, если не секрет, для чего?
– Два с небольшим месяца тому назад в их доме трагически погиб человек. У него в руках разорвалась петарда, разорвав ему стенку живота. Человек умер по дороге в больницу.
– Ты подозреваешь хозяев в его смерти? Скорее это похоже на несчастный случай.
– Есть некоторые обстоятельства…
– …позволяющие сомневаться в случайности произошедшего?
– Вдова уверяет, что погибший никогда не брал взрывотехнику в руки – боялся. Его брат, еще мальчиком, остался инвалидом при подобном случае.
– Похоже, мисс Робин Гуд начала новое дело?
– Так ведь скучно сидеть без дела, дядя Сережа! А так – помогу вдове. Она осталась с маленьким ребенком на руках и престарелыми родителями.
– Следователь, конечно, не нашел в происшествии состава преступления?
– Разумеется. Несчастный случай.
– Чего проще! И дело можно закрывать.
– Но это еще не все. На днях родной брат погибшего, узнав, что он болен раком, покончил жизнь самоубийством. Повесился.
– Да, вот это уже более чем подозрительно. Два брата за два месяца!
– Я думаю так же. Парня зовут Виноградов Валерий. Это тот самый мальчик, которому в детстве оторвало пальцы.
– Виноградов? Знакомая фамилия. Но с чем она связана – не помню…
– Сразу видно, дядя Сережа, что вы – не театрал. Виноградов Валентин – артист нашего местного театра. Именно он погиб от взрыва петарды. А Валерий – его младший брат.
– Вон оно что! Хорошо, Полина, я постараюсь побыстрее добыть о них сведения. Ну, удачи тебе, мисс Робин Гуд!
– И вам, дядя Сережа.
Я положила трубку. Так. Сергея Дмитриевича я озадачила, сейчас он сделает запрос на всех участников этой трагедии, а мне пока предстоит, не теряя времени, разузнать все, что в моих силах. И начну я, пожалуй, с деда.
Я пошла в его комнату. В нашем прекрасном доме – большом и красивом – было несколько комнат. Три гостиных – в стиле кантри, хай-тек и рококо. В одной из них был камин, а в кухне – настоящая русская печь. Я нашла Аришу, как я любовно называла деда, дремлющим в кресле перед телевизором. По нему шел старый, советских времен фильм о доблестной милиции, о том, как один из ее сотрудников самоотверженно ловит преступников, рискуя жизнью, и отстаивает свои убеждения, рискуя партбилетом. Я решила не будить деда. Наверняка он вчера пришел очень поздно, проторчав полночи в своем казино. Ариша был непревзойденным карточным игроком и благодаря этому имел в городе обширные знакомства.
Я повернулась и уже собралась тихонько выйти из комнаты, как услышала голос деда:
– Полетт, пусть тебя не смущает мое дремотное состояние. Если у тебя ко мне дело – я готов тебя выслушать.
Я села на диван напротив деда. Он смотрел на меня, прищурившись, своими добрыми глазами. Он всегда понимал меня. С ним можно было поговорить о чем угодно. И тот факт, что я не все рассказывала деду, говорит не о моем недоверии ему, а о моем нежелании расстраивать его лишний раз.
– Дед, кажется, у меня новое дело.
– Поздравляю. Кто на этот раз?
– Убит артист нашего горовского театра. Предположительно, убит, предстоит еще все проверить. Фамилия – Виноградов.
– Валентин Виноградов? Я читал об этом в газете, была небольшая заметка. Там говорилось, что произошел несчастный случай, прямо под самый Новый год. Кажется, у него в руках разорвалась петарда, «Скорая» его не довезла до больницы.
– Дедуль, у тебя удивительная память! А самого Виноградова ты знал?
– Разумеется! Я видел его в некоторых спектаклях.
– Когда ты успеваешь еще и по театрам ходить? – удивилась я.
– Когда ты, бросив меня одного, убегаешь робингудить. Что мне, старику, тогда делать? Вот я и хожу иногда в театр, а еще на выставки и концерты.
– Ну, раз ты у нас такой театрал, поклонник искусства и вообще светский лев, скажи: этот Виноградов действительно был хороший артист? Что ты о нем знаешь?
– О нем я знаю как раз немного. Кое-что читал в газетах… Артист он действительно был неплохой. В последний раз я его видел в декабре, в спектакле «Дон Кихот». Трогательно играл. Мне понравилось. Говорят, он женился на гримерше театра. У них, кажется, и ребенок есть…
– Кажется… А никаких скандалов в театре не было за последний год? Могли у Виноградова быть враги? Может, ему отдали чью-то роль или он какую-нибудь артистку попытался соблазнить у себя в гримерной?
– Нет, ничего такого я не слышал, но мыслишь ты правильно. Обязательно надо проверить его театральные связи. Вообще, насколько я знаю, в театрах всегда существует некая закулисная возня… Артисты – такой народ, что постоянно кто-то кем-то недоволен, кто-то кого-то подсиживает или подзуживает. Одним словом, творческие люди!
– Дедуль, как я все это проверю? Явлюсь в театр и спрошу у первого встречного о Виноградове? Кто со мной будет разговаривать?
– Зачем же первого встречного? Разве я тебе не сказал? Их главный режиссер – мой знакомый, Коноплев Викентий Самуилович. Объяснишь ему, что от меня, он с тобой побеседует и все расскажет о своей театральной братии. Хочешь, я ему прямо сейчас и позвоню?
Мы с дедом прошли в одну из наших гостиных, дед нашел в своем блокноте номер телефона театра и поднял трубку:
– Викентий Самуилович? Здравствуй, дорогой! Как твои творческие успехи?.. Понятно. А на личном фронте?..
Я стояла и слушала, как дед беседовал с главрежем. Очевидно, тому было что рассказать Арише, потому что дед сидел у аппарата довольно долго и только кивал головой да восклицал иногда:
– О!.. Да ну?.. Ого!.. Ну, надо же!.. Ай-ай-ай! Скажите на милость!..
Я терпеливо ждала. Наконец Викентий Самуилович изложил деду, похоже, все свои новости на его личном фронте за последние десять лет, потому что дед произнес долгожданную для меня фразу:
– А у меня, любезнейший, к тебе просьба…
