— Брось ты, мы в саду тихонько посидим, поговорим. У нас во-он там, — Беккер указал рукой в правую сторону, — скамейка есть и качели.
— Ну не знаю… — неуверенно протянула я.
— Да ты чего как маленькая! Мама, между прочим, комнату для нас двоих уже приготовила.
— Что? — ахнула я.
— Ты не заметила, когда она отлучалась?
— Не-ет.
— А я заметил. В моей комнате загорелся свет, и за прозрачным тюлем замелькал силуэт мамы, обнимающий огромные подушки. До этого я стелил себе постель сам.
— Хм, — прыснули мы оба с Виталькой.
— А чего, может, тряхнем стариной? — подмаргивая, предложил Виталька. Он явно намекал на то, как мы — не помню уж, в каком классе, — целовались после уроков в подъезде моего дома.
— Иди ты! — смеясь, ответила я.
Между тем все присутствующие обратили внимание на наш заговорщический вид.
Я заметила, как Юлия Николаевна махнула им рукой, чтоб уходили, а нам сказала:
— Идемте в дом?
— Да нет, мам, — отозвался Виталька, — мы в саду посидим.
— На свежем воздухе-то оно, конечно, лучше, — сказал Валерий Павлович. В его взгляде легко читалась зависть к сыну.
— Ну как хотите, — сказала Юлия Николаевна и, повернувшись к мужу, добавила:
— Ты иди гостей-то проводи!
— Да-да, — торопливо пробормотал Беккер-старший и заспешил по тропинке за удаляющейся компанией.
Юлия Николаевна стала убирать со стола, и я не удержалась — предложила свою помощь. Она стала было отказываться, однако Виталька поддержал мою инициативу.
— Тут и убирать-то нечего, — заметила Юлия Николаевна. — Тарелки только донести до мойки и все, а подмету я здесь завтра.
Но мы уже приступили к делу.
— Юля! — послышалось чуть позже издалека.
Обернувшись, мы увидели на другом конце тропинки Валерия Павловича.
— Я к себе, — сообщил он.
Виталька пояснил:
— У отца в подвальном помещении возле гаража есть уединенная комнатка, где в жару всегда особая прохлада. К тому же там у него свой бар с богатой коллекцией спиртных напитков, бильярд и все такое прочее.
В общем, настоящее мужское логово. Он там часто уединяется, когда гости расходятся.
— М-м, — понимающе протянула я.
— Вы идите, идите, — махнула рукой Юлия Николаевна, — остальное я сама.
На столе на самом деле было почти пусто. Шашлык и закуски гости смели практически подчистую, а посуду мы собрали аккуратными стопками.
Во дворе все затихло. Беккер-старший ушел к себе, Юлия Николаевна удалилась на кухню. Тетя Лена с дядей Михаилом отправились восвояси, сестра Витальки и ее муж тоже уехали — они жили отдельно. В общем, в этом большом, полном сказочной красоты саду мы с Виталькой остались одни.
Он потянул меня за руку:
— Идем.
Я, засмеявшись, как семнадцатилетняя девчонка, подчинилась.
— Хочешь собак посмотреть? — предложил Беккер.
— Хочу, — из любопытства согласилась я.
Мы побрели по тропинке и вскоре очутились у небольшого кирпичного сооружения, названного Виталькой будкой. На мой же взгляд, строение больше походило на собачий дворец. В нем даже было большое окно, заслоненное красивой кованой решеткой.
Еще издали я услышала, как из «будки» донеслось рычание. Когда мы приблизились, оно стало еще агрессивнее. Виталька посветил внутрь фонариком. В темноте сверкнули две пары готовых к прыжку злобных глаз.
— Виталь, что-то они неспокойно ведут себя… — заметила я.
— Брось ты! — отмахнулся школьный друг. — Просто обожрались! Отец им навалил всякой всячины, чтоб не гавкали, когда народ соберется. Как бы не сдохли от переедания…
Одна из собак молча рванулась к окну, но лапа ее застряла между двух железных прутьев, и она зло заскулила.
— И все же они явно тревожатся, — заметила я.
В опыте моей работы было и общение с собаками, и я знала особенности их поведения. Пес Шерлок, вверенный мне лично в одной из серьезных компаний, в случае надвигающейся опасности вел себя именно так, как сейчас беккеровские волкодавы.
Однако Виталька вновь отмахнулся:
— Ты же чужая, вот они и выказывают свое недовольство. Ладно, идем отсюда.
Беккер вновь потянул меня за руку, и мы медленно побрели по тропинке по направлению к скамейке, о которой говорил Виталька.
— Ну, рассказывай, — обратился он ко мне. — Что нового с тобой произошло за эти годы? Ты все так же охраняешь тела?
— Куда ж я от них денусь? — ухмыльнувшись, ответила я и поведала Беккеру несколько самых горячих историй из произошедших со мной.
К этому времени мы достигли нужного места. Виталька плюхнулся на скамейку, а я села на качели и продолжала перечислять последние события своей жизни. Беккер многому удивлялся, и в его глазах светилось все больше и больше восторга.
— Ты удивительная! — через некоторое время произнес он. — В тебе удивительно все. Как вообще красивую молодую девчонку понесло учиться в этот чертов спецотряд, будь он неладен? Да с твоей внешностью и с твоим ростом тебе бы на подиуме стоять, а не от подонков отстреливаться! Ох, боюсь я за тебя, Женька…
Виталька подошел ближе и стал тихонько раскачивать качели.
— Не бойся, — ответила я, — где наша не пропадала!
Мы одновременно хихикнули, а потом я предложила:
— Ты лучше о себе расскажи Теперь твоя очередь.
Беккер остановил качели и разместился рядом со мной. Благо места здесь хватило бы еще на двоих: качели напоминали скорее скамью в каком-то старинном стиле.
— О себе, говоришь? — Виталька обнял меня.
Кстати сказать, отношения между нами всегда были только дружескими. И теперь, когда детство осталось далеко позади, мне как-то неловко было ощущать на своей коже дыхание Беккера — близкое, по-настоящему мужское и будоражащее. Какая-то горячая волна прошла по моему телу, и Виталька, мне казалось, чувствовал сейчас то же самое. Он молчал и только пальцами легонько перебирал по моей спине.
— Знаешь, — сказала я, почему-то решив нарушить это романтическое молчание, — мне срочно надо в одно место. Понимаешь куда?
— В туалет, что ли? — хмыкнув, спросил Беккер.
— Угу.
— Да вон за кустик сходи, — смеясь, предложил Виталька.
— Да ты что! — всерьез возразила я. — Эти чудесные цветы подарили мне неповторимое эстетическое наслаждение, и я ни за что не решусь на такое кощунство!
— Идем, я тебя в дом провожу, — сказал Виталька.
— Идем, — сначала согласилась я, но потом с сомнением сказала:
— Ой, неудобно что-то. Юлия Николаевна устала, а мы ее разбудить можем.
— Да мы тихо. Ее комната на втором этаже. Хотя, впрочем… — Виталька задумался. — Есть и другой выход. Неподалеку от гаража у нас находится уличный санузел. Он для садовника, но там вполне прилично. Разрешаю тебе туда наведаться.
— Ты останься. Я сама найду, — сказала я. — Объясни только, как пройти.
— Да здесь негде заблудиться. — Беккер ухмыльнулся.
— Может быть. Но так кажется человеку, которому тут все знакомо. А я будто попала на неизвестную планету.
Виталька молча согласился и больше жестами, чем словами, указал дорогу. Я торопливо зашагала по тропинке, не переставая любоваться освещаемыми фонарями клумбами.
Неожиданно мое внимание привлекла лежащая на траве пачка из-под сигарет. Поначалу это возбудило во мне удивление, поскольку данный предмет нарушал сложившееся впечатление о безупречном порядке в саду. «И кто только руку поднял на такую красоту?» — поначалу закружилось в моей голове. Затем заработала логика. «Чье это?» — вопрошал внутренний голос. На вечеринке никто из присутствующих не курил, кроме беккеровского зятя. Но он, будучи человеком состоятельным, предпочитал и сигареты соответствующие. А на той пачке, которую я сейчас довольно тупо разглядывала, отчетливо значилось — «Прима».
Странные подозрения зашевелились в моей душе. Вспомнились встревоженные псы, сон, породивший дурные предчувствия. Мне стало как-то не по себе.
Внутренне собравшись, я двинулась дальше. Неожиданно невдалеке мелькнула чья-то тень. Она удалялась в направлении выхода со двора. Удалялась быстро, почти молниеносно. «Не Юлия Николаевна, не отец семейства… — мелькнуло в моей голове. — Тогда кто?»
— Сто-ой! — заорала я как оглашенная и кинулась за тенью.
Догнать, следуя по тропинке, было просто невозможно, и я, забыв о божественных творениях, произрастающих на клумбах, рванула вперед, минуя райские грядки. Где-то впереди раздался грохот, звон и послышавшаяся за ним матерная ругань. «Я не ошиблась», — подумала я и снова заорала:
— Стой, я сказала, сволочь!
Вслед за этими словами мой каблук неожиданно увяз во влажной почве. Сделав резкий рывок, я только навредила себе. Потому что свалилась, в тот же момент почувствовав резкую боль от уколов шипов какого-то растения.
— Сто-ой, стрелять буду! — возопила я, совершенно забыв, что сегодня мне и стрелять-то не из чего.
