Метрдотель вдруг вспомнил чудаковатого старичка в стоптанных башмаках и вязаной вытянутой кофте. Старичок приходил каждую пятницу в «Аркадию» отведать телячьи язычки, сочный говяжий стейк на кости и запить их полубутылкой черного и дорогущего Finca Altamiro Achaval Ferrer. Он садился недалеко от эстрады и сидел ровно два часа, слушая живую музыку и наблюдая за штатными танцорами. А затем расплачивался парой пятитысячных купюр, добавляя еще одну в качестве чаевых.
Потом на память метрдотелю пришел странноватый худой мужчина в очках с дужкой, перевязанной синей изолентой, и нейлоновой рубашке из семидесятых годов прошлого столетия под кургузым пиджачком с протертыми локтями. Этот худой мужчина в фантастических количествах поглощал бургеры «Айдахо», заедая их карпаччо из мраморной говядины и запивая рубиново-красным Tignanello Toscana IGT.2009 по триста долларов бутылка. Немногие знали, что очкастый и худой господин (опять-таки) бомжеватого вида – владелец восьми московских газет, трех телекомпаний и крупный акционер «Газпрома». Рублей он не признавал, всегда расплачивался долларами, хоть это у остальных посетителей и не приветствовалось. За раз он проедал ровно тысячу долларов, а платил полторы. И приходил в «Аркадию» через день, пока не уехал на постоянное место жительства в Аргентину, продав газеты и телекомпании и оставив при себе лишь акции «Газпрома». Так что у богатых граждан, как говорится, свои причуды. «Вот еще один богатей чудит, правда, смердит очень, но за такие деньжищи придется потерпеть», – посмотрел на Виталика метрдотель и усадил его слегка на отшибе, за столик у окошка, отгороженный от остальных посетителей деревянной ширмочкой.
Конечно, так, на всякий случай, метрдотель проверил евро Виталика на аппарате De La Rue 2650 с ультрафиолетовой и инфракрасной детекцией. Деньги оказались, как он и предполагал, настоящими, что еще более укрепило метрдотеля во мнении, что Виталик – скучающий богач, который наряжался бомжом и отправлялся гулять по московским трущобам, чтобы скрасить скуку и испытать новые и по возможности острые ощущения. Кажется, услугу стать на время бомжом предоставляла какая-то московская фирма с экзотическим и трудно запоминаемым названием, снабжая богатеев драной и грязной одеждой и негласной охраной, чтобы клиента, не дай бог, ненароком не пришибли в какой-нибудь подворотне. Ну а то, что от Виталика пахло застарелой мочой, так это, наверное, так полагалось, дабы придать образу бомжа полную достоверность.
Обслуживал Виталика лучший официант ресторана «Аркадия» Гриша. Завсегдатаи звали его Гриней, как ровно через минуту стал называть его и Виталик. Гриня был понятлив, расторопен и крайне быстро появлялся с заказанными блюдами, словно вырастал из-под земли или имел способность материализоваться.
Вкус у «бомжа» оказался на удивление отменный, и это еще более укрепило метрдотеля во мнении, что тот «шифруется». Заказал он себе салатик с копченой утиной грудкой под медово-горчичным соусом и тартар из муксуна. Из горячих блюд предпочел куриные крылышки с соусом блю-чиз и язычки молодых ягнят с овощами, не прошел мимо Стейк de Costilla на ребрышках из мраморного мяса «prime». Из карты вин «бомж-богач» выбрал розовое и игристое испанское Cava Rosado Brut, что выдерживается в холодных погребах не менее полутора лет, и бутылку легкого французского Chablis. На десерт попросил шоколадный флан с мороженым и несколько долек ананаса в нежнейшей ромовой карамели.
Поглядеть на столь знатного едока-гурмана вышел сам шеф-повар Фердинанд, то ли аргентинец, то ли перуанец, хотя внешне больше походил на крестьянского сына из-под Рязани. Слегка поклонившись осоловевшему от еды и питья Виталику, откинувшемуся на спинку кресла, он на ломаном русском языке полюбопытствовал:
– Как вам у нас… э-э-э… панрафилось?
– Понравилось, понравилось, – снисходительно ответил Виталик, ковыряясь зубочисткой во рту. – Заведение – класс!
– Надэюсь, ви эсчо к нам сайдете? – спросил то ли аргентинец, то ли перуанец.
– Непременно зайду. Считай, брателло, что приобрел путевого клиента, – произнес Виталик и, достав из кармана пачку евро, а затем еще одну, бросил их небрежно на столик. (Как показалось метрдотелю, стоявшему неподалеку, у Виталика в карманах были еще точно такие же пачки.) – Ты вот что, Фердик, сооруди-ка мне с десяток стейков, самых наилучших. Хочу друзей своих угостить. Ну, и вина принеси. Самого дорогого и вкусного, понял? Бутылок пять…
– Я распоряжусь, – учтиво поклонился подошедший метрдотель. – Сейчас все будет исполнено…
Через сорок минут, в течение которых Виталик медленно и нехотя потягивал кофе-глясе, принесенное ему в качестве бонуса, был собран большой пакет с завернутыми стейками и винными бутылками для друзей «богача».
– С вас за ужин шестнадцать тысяч двести и за стейки и вино навынос – восемьдесят шесть тысяч. Итого – сто две тысячи двести, – скороговоркой произнес Гриня и посмотрел в сторону.
Виталик невозмутимо отсчитал из пачки с евро тридцать купюр и пододвинул их Грине.
– Простите, а не могли бы вы рассчитаться с нами в рублях? – осторожно спросил официант.
– «Деревянных» при себе нет, – отрезал Виталик и отделил от пачки еще две купюры: – А если так?
Гриня вопросительно посмотрел на метрдотеля, стоявшего как бы в сторонке, и тот в ответ на взгляд официанта согласно кивнул.
– Что ж, – сахарно улыбнулся Гриня. – Для вас мы всегда готовы сделать исключение.
– Вот и славненько, – произнес Виталик, как и подобает настоящему барину. Ни метрдотель, ни Гриша, ни, тем более, шеф-повар, который то ли аргентинец, то ли перуанец (а может, просто русский Ванька из-под Рязани), не ведали о том, да и не могли предположить, что еще третьего дня «богач» Виталик лежал пьяный и обмочившийся на раздавленных картонных коробках в одном их тупиков терминала станции Москва-Пассажирская-Смоленская. А сегодня уже ощущал себя Крезом (на худой конец, Биллом Гейтсом) и господином положения. Вот ведь что делают с человеком большие деньги. Причем перевоплощение происходит мгновенно…
– Может, вам такси вызвать? – подобострастно предложил метрдотель.
– А то, – ответил Виталик. – Как же я все это дотащу на себе до Москвы-Сортировочной? Ну, чего вы напряглись? Шутка у меня такая. Ха-ха!
Он, конечно, умолчал, что ему часто приходится таскать «на себе» и не такие котомки, поскольку он, как и прочие бомжи, «все свое носил с собой»…
А вчера вечером в ресторан зашел поужинать Герман Юрьевич Возницын. Метрдотель, который был ему знаком, рассказал о недавнем визите в «Аркадию» «богача», рядившегося под бомжа, и спросил, не знает ли он, как называется фирма, что предоставляет такую услугу – побыть какое-то время в шкуре бомжа или нищего.
– Нет, не знаю, – ответил Герман Юрьевич. – И сомневаюсь, что фирма, предоставляющая подобные услуги, вообще существует.
– Но он был явно не беден и буквально набит пачками сотенных евро, – недоуменно пожал плечами метрдотель. – Я сам это видел, Герман Юрьевич. Выложил за ужин шестнадцать тысяч и с собой взял на восемьдесят шесть, при этом и глазом не моргнув.
– Бывает, – неопределенно ответил Возницын, сопоставляя в уме информацию, которую услышал от метрдотеля, с рассказом управляющей его бутиком Миклашевской. Лидия Григорьевна, конечно, доложила ему, как своему боссу, о визите бомжа, который хотел приодеться в бутике за евро и опять-таки размахивал пачкой новеньких сотенных евро. И присовокупила к своему рассказу случай с уборщицей Евдокией Кондратьевной, которую полупьяные бомж с бомжихой упросили поменять в Сбербанке евро и сказали, чтобы та завтра снова пришла к Сбербанку и помогла поменять им евро еще. Эти три случая с бомжами, связанные между собой пачками новеньких евро, всерьез заинтересовали Германа Юрьевича, и он решил поведать о них своему однокашнику-журналисту, который владел довольно раскрученной в Москве телекомпанией. Однокашником оказался мой горячо почитаемый шеф. Заканчивая свой рассказ, Возницын обвел взглядом сначала шефа, потом меня, принявшего задумчивое выражение, и задал сакраментальный вопрос:
– Спрашивается: откуда у бомжей новенькие евро, да еще в таких количествах, да еще самые что ни на есть настоящие? В самом деле, уж не банк же они ограбили!
– Может, они нашли припрятанный где-нибудь чемодан с пачками евро и теперь распоряжаются ими, как хотят? – предположил я. – Или украли такой чемодан…
– Может, – согласился Герман Юрьевич. – А может, и нет.
– То есть? – внимательно посмотрел на друга шеф.
– А вы не допускаете такого: некто, очень богатый человек, проникшись неизбывной жалостью к голодным и бедным людям, не имеющим крова над головой, задумал совершить акт благотворительности и в качестве вспоможения раздал бомжам пачки евро. Кому-то из них, кто оказался в нужное время и в нужном месте, вполне возможно, досталось несколько пачек, – предположил Возницын.
