Ознакомительная версия.
– Только не моя дочь, – покачала я головой, отвечая на поцелуй. – Ты ее не знаешь.
– Кстати, почему ты нас не познакомишь? – крепко обнял меня Костик. – Я видел фото Эльки. Помнишь, ты мне показывала снимки с выпускного бала? Не сомневаюсь, мы с ней замечательно поладим.
Замявшись, я молчала.
– Слушай, Лен, а может, ты меня стесняешься? – спросил он, отстраняясь. И от обиженных интонаций в его голосе мне сделалось не по себе.
Стесняюсь – не то слово. Просто не знаю, как объяснить, почему я больше не с Игорем, с которым начала общаться еще пять лет назад. Дочери было двенадцать, когда умер ее отец. С нами он не жил, заявлялся только для того, чтобы занять денег на отдачу очередного карточного долга. И все равно Элька отца безумно любила. Девочка каждый день ждала его и, когда раздавался звонок в дверь, бежала открывать, прихватив заранее приготовленные для папы рисунки. Чаще в дверь звонил кто-то другой, но примерно раз в полгода на пороге появлялся облезлый тип с мертвенным лицом и запавшими стылыми глазами.
– Папочка пришел! – Элька кидалась ему на шею и покрывала поцелуями давно не бритые щеки и вкладывала в безвольно опущенные руки акварельные рисунки, на которых был изображен один и тот же сюжет – счастливые папа и мама идут по высокой траве, а между ними – радостная Элька.
Бывший муж бесцеремонно скидывал дочь с себя и, сунув рисунки в карман потрепанной куртки, заводил одну и ту же песню.
– Лен, мне бы денег, – тянул он. – Ты не думай, я на работу устроился, через месяц получка – я обязательно отдам.
Моя вышедшая на звонок мама поджимала губы и делала знаки глазами: дескать, раз просит – надо дать. Жизнь с мужем-алкоголиком научила ее поистине нечеловеческому терпению и состраданию к сирым и убогим, которому позавидовала бы и мать Тереза. Мама тайком ссужала его пятерками и червонцами, иначе мой бывший давным-давно позабыл бы дорогу к нам. Если же дома оказывалась бабушка, она без разговоров спускала просителя с лестницы.
Бывший муж уходил несолоно хлебавши, и после его ухода вся лестничная клетка пестрела изорванными рисунками Эльки. Минут через десять я выходила с веником, заметала обрывки и сразу выносила мусор на улицу, чтобы дочь, не дай бог, случайно не увидела в ведре то, что осталось от ее подарков. О смерти бывшего сообщила соседка. После зимних каникул мы возвращались из школы, и добрая женщина, догнав нас у подъезда, с деланым сочувствием осведомилась:
– Леночка, не знаешь, где Славу хоронить будут?
И, глядя на мое изумленное лицо, оживилась:
– Как? Разве ты не слышала? Его же нашли за нашим домом. За долги, говорят, убили.
Элька ревела несколько дней, а когда, примерно через месяц, вдруг увидела, как я прощаюсь у парадного с Игорьком, устроила скандал, требуя, чтобы я прогнала его, носила траур и до конца своих дней хранила верность папе. С Игорьком я работала вместе в заводоуправлении и даже в какой-то момент считала его потенциальным женихом, но кавалер мой заявил, что не создан для брака, и дальше банального служебного романчика отношения так и не продвинулись.
Но Элька, в конце концов смирившаяся с утратой отца, через какое-то время уже Игорька рассматривала как того единственного и неповторимого, с кем я обязательно должна связать свою жизнь. А как же иначе? Ведь мы же целовались у подъезда! Моя милая девочка полагала, что любовь может быть одна-единственная и на всю жизнь, и я была бы не матерью, а чудовищем, если бы решилась разрушить ее детское заблуждение. Поэтому я до сих пор и не рассказываю о Костике.
– Ничего не стесняюсь! Кость, не говори глупостей, – отмахнулась я. – Просто еще не время.
Друг недовольно дернул плечом, но, соблюдая приличия, все же проводил меня до дверей.
Дочь я забираю из медицинского института, где она учится на факультете педиатрии. Стать врачом Элька мечтала с раннего детства. Каждый вечер, возвращаясь из садика, мы заходили в аптеку и покупали целый пакет аскорбинки, а на следующее утро Элька раздавала ребятам в своей группе «лекарство от врак и драк». При этом дочь уверяла товарищей, что, съев аскорбинку, они на весь день получили заряд доброты и дружбы. Воспитательница только руками разводила, видя, что с появлением в садике Эльки в группе прекратились ссоры.
После школы дочь, не раздумывая, подала документы в Первый мед и сразу же прошла конкурсный отбор, ибо мастеров спорта охотно принимают во все столичные вузы, а Элька со школы занималась плаванием. И даже достигла в этом виде спорта приличных результатов, став мастером спорта, что и поспособствовало ее дальнейшей карьере. Забирая Эльку из института, я отвожу ее на теннис – это по вторникам и пятницам, а по понедельникам и средам девочка ходит на бальные танцы. В субботу у нас бассейн. После занятий мы обычно заходим в кафе-мороженое, съедаем по шоколадному шарику и возвращаемся домой.
Живем мы у моего дяди, он сам так захотел. Мамин брат – известный пианист Роман Левин, тот самый, о котором на совещании упоминал Константин. Дядя много гастролирует, собирая полные залы по всему миру. Человек он не бедный, и ему не составило большого труда выкупить целый этаж в доходном доме дореволюционной постройки в самом конце Первого Басманного переулка, где прошло их с мамой детство. Да и мое детство тоже прошло в многокомнатной квартире с просторной кухней и высоченными потолками и антресолями, забитыми разными интересными вещами.
Мама любит повторять, что Рома всегда был самым лучшим братом, и хотя увлеченно занимался с утра до позднего вечера на стареньком фортепьяно, стоящем в проходной комнате их необъятной коммуналки, он все равно находил время для младшей сестры, чтобы сводить на каток на Чистых прудах или на мультики в ДК автомобилистов.
Я была подростком, когда мой прославленный дядя женился на Тане. Вдохновленный идеей собрать семью под одной крышей, Роман в тот же год расселил коммуналку и позаботился о том, чтобы всем нам хватило места. Сразу же после свадьбы молодожены отправились на горнолыжный курорт Церматт. Никто и представить себе не мог, что в Швейцарских Альпах случится несчастье и сошедшая лавина навечно погребет под собой молодую Ромину жену. Трое суток работала бригада спасателей, усиленная добровольцами из отдыхающих, но бесполезно. Откопали из снежных завалов некоторые вещи Татьяны, нашли даже лыжи, но тела так и не обнаружили. Раздавленный и уничтоженный, дядя вернулся в Москву и устроил пышные похороны своей любимой, положив в землю пустой гроб. Больше он так и не женился, ни на минуту не забывая о Танечке.
Я выросла, вышла замуж и ушла из нашей квартиры, но, как оказалось, ненадолго. Вернулась я обратно уже с маленькой Элькой. Бабушка, мама и дядя приняли в воспитании моей девочки самое горячее участие. Бабушка, пока была здорова, занималась развитием Элькиных творческих способностей, обучая малышку рисованию и языкам, мама уволилась с работы и стирала, убирала и готовила, а дядя Рома из зарубежных поездок привозил моей девочке самые красивые платья, какие только мог найти в фирменных магазинах европейских столиц.
Белое пальто дочери и ее развевающиеся на ветру черные кудри я увидела издалека. Скромно потупившаяся Элька скучала у обочины недалеко от метро «Фрунзенская», ожидая, когда я подъеду. Рядом с ней стоял черный «Паджеро», из которого выглядывала нахальная физиономия уличного приставалы. Облокотившись на опущенное стекло, речистый кавказец уговаривал мою девочку сесть к нему в машину. Но Элька, воспитанная в строгих традициях интеллигентной бабушкой, категорически отказывалась от сомнительного предложения. Я притормозила рядом с внедорожником и окликнула дочь. Элька смущенно одернула приподнятый ветром подол пальтишка и, обогнув транспортное средство незадачливого кавалера, проворно уселась рядом со мной, подставив холодную щеку для поцелуя.
– Привет, мамуль, – улыбнулась она, скидывая с головы затейливо вывязанную «трубу»[4]. Карие глаза ее, как фонарики, вспыхнули радостью, и лицо озарилось внутренним светом. – Где так задержалась? Я уже начала волноваться.
– Что, проходимцы всякие липнут? – чтобы не отвечать на провокационный вопрос, усмехнулась я, кивнув в сторону продолжавшего чего-то дожидаться кавалера, с надеждой поглядывающего в нашу сторону.
– Это пятый за те сорок минут, что я тебя здесь жду, – зарделась Элька. – Я уже хотела поехать на метро.
– Ну и зачем тебе эта сутолока? Раз я обещала заехать за тобой, значит, обязательно приеду, – проворчала я, задетая справедливым замечанием. – Ну что, домой? Перекусим, и на аэробику.
Ознакомительная версия.
