Глория села на край софы и наклонилась, чтобы его поцеловать. Их поцелуй длился очень долго, и он положил ей руку на грудь.
– Сейчас прибудет выпивка! – сказала она, отпрянув от него.
Они выпили. Из радиоприемника доносилась приятная мелодия, и напольная лампа, как обычно, отбрасывала на стены мягкий желтоватый свет.
Он закурил две сигареты и передал ей одну. Они молчали. Затушив окурок, он увидел, что она все еще не докурила. Он вытащил у нее изо рта сигарету и тщательно затушил ее в пепельнице.
Моска притянул Глорию к себе, и она навалилась на него всем телом. Он расстегнул ей блузку, просунул руку под бюстгальтер и поцеловал в грудь. Потом скользнул рукой ниже, под юбку.
Глория выпрямилась и метнулась от него прочь.
Моска сначала удивился, а потом насторожился.
– Я не хочу, чтобы было до самого конца! – сказала Глория. Типичная девчачья фраза его рассердила, и он нетерпеливо потянулся к ней. Она встала и отошла от софы.
– Нет-нет, я же сказала.
– Что за черт! – удивился Моска, – Перед тем как меня отправили в Европу, было можно. А теперь нельзя. Почему же?
– Да, правда, – сказала Глория и нежно ему улыбнулась, отчего его внезапно обуял гнев. – Но тогда все было по-другому. Ты уезжал, я тебя любила. Если бы я сейчас согласилась, ты бы первый меня перестал уважать. Не сходи с ума, Уолтер. Знаешь, я советовалась с Эмми. Ты был такой чужой, когда я тебя позавчера увидела, что мне захотелось с кем-нибудь посоветоваться. И мы обе решили, что так будет лучше.
Моска закурил.
– Твоя сестра просто дура.
– Пожалуйста, не говори так, Уолтер. Я этого не сделаю, потому что действительно люблю тебя, Моска чуть не подавился виски и еле сдержал смех.
– Слушай, да если бы мы не спали с тобой тогда, перед отправкой на фронт, я бы о тебе даже не вспомнил и писать бы не стал. Ты была бы для меня пустым местом.
Он увидел, как ее лицо залилось краской. Не сводя с него глаз, она отступила к креслу и села.
– А я любила тебя и до этого, – сказала она.
Он увидел, как дрожат ее губы, бросил ей пачку сигарет, отпил из стакана и попытался как следует обмозговать ситуацию.
Желание уже прошло, и он даже ощутил от этого облегчение. Почему, он и сам не знал. Он-то не сомневался, что может уговорить или заставить Глорию сделать все, что он захочет. Моска знал, что если бы он ей заявил: «Только так, а не то…» – И она бы уступила. Он решил, что поторопился: при более терпеливом и тонком подходе можно было провести с ней недурственный вечер. Но потом с удивлением понял, что ему просто лень приложить хоть толику усилий для этого. Ему уже ничего не хотелось.
– Ну ладно. Иди сюда.
Она покорно приблизилась.
– Ты не сердишься? – спросила она тихо.
Он поцеловал ее и улыбнулся.
– Нет, это все глупости, – сказал он, и это была чистая правда.
Глория склонила голову ему на плечо.
– Давай просто посидим и поговорим. Со дня твоего возвращения нам ведь ни разу еще не удалось нормально поговорить.
Моска встал с софы и пошел за ее пальто.
– Мы идем в кино, – сказал он.
– Я хочу побыть здесь.
И тогда Моска сказал с нарочито грубой бесцеремонностью:
– Одно из двух: либо мы идем в кино, либо трахаемся.
Она встала и внимательно посмотрела ему в глаза.
– И тебе все равно что?
– Абсолютно!
Он думал, что она сейчас наденет пальто и уйдет. Но она покорно ждала, пока он причешется и повяжет галстук. Они пошли в кино.
Месяц спустя, вернувшись около полудня домой, Моска застал на кухне Альфа, мать и Эмми, сестру Глории. Они пили кофе.
– Хочешь кофе? – спросила его мать.
– Ага, только сначала вымоюсь. – Моска отправился в ванную и, вытирая лицо полотенцем, мрачно улыбался.
Они некоторое время пили кофе молча, и наконец Эмми начала наступление:
– Ты плохо обращаешься с Глорией! Она тебя три года ждала, она ни с кем не встречалась и, если хочешь знать, упустила массу возможностей!
– Возможностей для чего? – поинтересовался Моска. Потом рассмеялся. – Да у нас все в порядке. Нужно только время.
Эмми сказала:
– Вчера у вас с ней было назначено свидание, а ты не пришел. И вот ты только сейчас заявляешься домой. Как ты себя ведешь?
Мать, увидев, что Моска начинает злиться, сказала миролюбиво:
– Глория ждала тебя до двух утра. Ты бы хоть позвонил.
– Нам всем ясно, что ты собираешься сделать, – сказала Эмми. – Ты бросаешь девушку, которая ждала тебя три года. И ради кого – ради местной шлюшки, у которой было уже три аборта и бог знает что еще.
Моска передернул плечами:
– Не могу же я встречаться с твоей сестрой каждый вечер.
– О нет, конечно, это ниже твоего достоинства!
Он с удивлением понял, что она сейчас его буквально ненавидит.
– Но ведь мы все решили, что нам надо подождать со свадьбой, пока я не найду постоянной работы, – напомнил Моска.
– Не думала я, что ты такой подонок! Если ты не хочешь жениться, так и скажи Глории. И не беспокойся, она найдет себе кого-нибудь получше!
Тут заговорил Альф:
– Это глупость. Разумеется, Уолтер хочет жениться на ней. Давайте не терять благоразумия.
Ему пока что наша жизнь непривычна, но это пройдет. И нам надо ему помочь приспособиться.
Эмми заметила саркастически:
– Если бы Глория стала с ним спать, то все было бы отлично. Он бы приспособился, не так ли, Уолтер?
– Это превращается черт знает во что, – сказал Альф. – Давайте-ка поговорим начистоту. Ты злишься, потому что у Уолтера романчик и он не делает из этого тайны, хотя мог бы без труда это скрыть. Хорошо. Глория слишком любит Уолтера, чтобы дать ему вольную. Я думаю, самое лучшее, что мы можем сделать в такой ситуации, это назначить дату свадьбы.
– А моя сестра, между прочим, работает, в то время как он таскается по девкам, к чему он привык в Германии!
Моска холодно посмотрел на мать – она опустила глаза. Наступило молчание.
– Да, – сказала Эмми, – твоя мать рассказала Глории о письмах, которые ты получаешь от какой-то девки из Германии. Ты бы постыдился, Уолтер, просто постыдился бы, ей-богу!
– Эти письма ерунда! – отрезал Моска. И увидел, что они ему с облегчением поверили.
– Он найдет работу, – сказала мать, – а пока у них нет квартиры, они могут пожить у нас.
Моска пил кофе. На мгновение он задохнулся от гнева и теперь только и ждал момента улизнуть из этой комнаты. Все это зашло слишком далеко.
Их болтовня уже начала действовать ему на нервы.
– Но он должен прекратить бегать по девкам, – сказала Эмми.
Моска смиренно вмешался в разговор:
– Одна только загвоздочка. Я не готов назначить дату свадьбы.
Они с изумлением воззрились на него.
– И я не уверен, что хочу жениться, – добавил он с ухмылкой.
– Что? – Эмми опешила. – Что? – Она была так разгневана, что не смогла больше ничего сказать.
– И хватит бубнить про три года. Мне-то какая разница, что ее ни разу не поимели за эти три года? Вы что же думаете, я только об этом и размышлял бессонными ночами? Что, черт возьми, коли она не пользовалась своей штучкой, она у нее стала золотой? У меня было полно других забот!
– Пожалуйста, Уолтер! – взмолилась мать.
– К черту! – сказал Моска.
Мать вышла из-за стола и отвернулась к плите.
Он знал, что она плачет. Все вдруг встали, и Альф, держась рукой за край стола, злобно закричал:
– Хорошо, Уолтер, всю эту болтовню о том, что тебе надо приспособиться, тоже можно прекратить!
– По-моему, с тобой слишком много цацкаются с тех пор, как ты вернулся домой, – сказала Эмми с нескрываемым презрением.
Ему нечего было возразить – разве что сказать все, что он о них думает.
– Поцелуй меня в задницу! – И хотя Моска произнес эти слова, обращаясь к Эмми, он обвел взглядом всех троих. Он встал и собрался уйти, но Альф, все еще держась за стол, преградил ему дорогу и заорал:
– Черт тебя побери, это уж переходит всякие границы! Извинись, слышишь, немедленно извинись!
Моска оттолкнул его и слишком поздно заметил, что Альф без протеза. Альф рухнул и головой ударился об пол. Обе женщины вскрикнули. Моска быстро наклонился, чтобы помочь Альфу подняться.
– Эй, с тобой все нормально? – спросил он.
Альф кивнул, но закрыл лицо руками и продолжал сидеть на полу. Моска выбежал из квартиры. Он навсегда запомнил эту картину: мать стоит у плиты и плачет, ломая руки.
В день отъезда Моски мать ждала его дома – она с самого утра никуда не выходила.
– Глория звонила, – сказала она.
Моска кивнул, приняв к сведению ее слова.
– Ты сейчас будешь укладывать вещи? – робко спросила мать.
– Ага, – ответил Моска.
– Тебе помочь?
– Не надо.
Он пошел к себе в спальню и достал из шкафа два новеньких чемодана. Он сунул сигарету в зубы и стал искать спички в кармане, а потом пошел за ними на кухню.
Мать все еще сидела за столом. Она закрыла лицо носовым платком и беззвучно плакала.
