— Да, безумие.
— И все равно мы сделаем это, я чувствую.
— Я тоже.
— Ты знаешь, к тому нет никаких причин. Он относится ко мне прекрасно, как только может относиться любящий муж к любящей жене. Я не люблю его, но ничего дурного он мне не сделал.
— И все равно ты на это идешь.
— Да. И помоги мне Бог. Потому что я все равно сделаю это.
Она перестала плакать и какое-то время молча лежала в моих объятиях. Затем очень тихо, почти шепотом, сказала:
— Он несчастлив. Для него будет лучше, если он умрет.
— Вот как?
— А разве нет?
— Не думаю. Не так уж плохи его дела.
— Знаю, знаю. Ты прав. Я сама стараюсь убедить его в том же. Но во мне сидит что-то такое~ Я не знаю, как назвать. Может, я ненормальная. Во мне есть что-то, что любит смерть. Иногда мне кажется, я сама — смерть. Смерть в алом саване, летящая в ночном небе над землей и такая прекрасная~ И печальная. И желающая осчастливить весь мир, всех-всех, кто его населяет. Унести их к себе, в ночь, от горестей и тревог, от несчастий. Ужасно, Уолтер. Я знаю, что ужасно. Я стараюсь это внушить себе. Но мне~ почему-то не кажется это ужасным. Мне кажется, что я действительно хочу сделать ему как лучше. Только вот он не понимает. А ты понимаешь меня, Уолтер?
— Нет.
— Никто не понимает.
— Но мы все равно сделаем это.
— Все, до конца.
— Все, до конца.
* * *
Через день или два мы вновь говорили об этом, но так спокойно, словно речь шла о прогулке в горы. Я хотел выяснить, какой был у нее план и не сделала ли она какого-либо неосторожного шага или жеста.
— Ты говорила ему что-нибудь? Я имею в виду — о страховке?
— Нет.
— Абсолютно ничего?
— Ни слова.
— Хорошо. Тогда какой же у тебя план?
— Сперва я хочу получить страховой полис~
— И чтоб он об этом не знал?
— Да.
— Господи Боже, да ведь они тут же тебя прищучат! Это первое, что их насторожит. Нет, это следует исключить с самого начала. Дальше?
— Он собирался строить плавательный бассейн. Весной. В патио.
— Ну?~
— И я подумала, можно так все подстроить, будто бы он разбил себе голову, когда нырнул и~
— Исключено. Это еще хуже~
— Но почему? Случается же такое с людьми.
— Не годится. Во-первых, некий болван, занятый тем же бизнесом, что и я, лет пять-шесть назад опубликовал в газете статью о том, что большая часть несчастных случаев происходит с людьми в ванной. И с тех пор ванны, бассейны и пруды сразу же вызывают подозрения. Компания тут же начинает оспаривать сам несчастный случай. Сейчас в Калифорнии как раз рассматривают два таких дела. Правда, ни в одном не фигурирует сколь-нибудь значительная сумма, но будь уверена, если всплывет вопрос о страховке, родственнички — первые кандидаты на виселицу. Потом, дело придется проворачивать днем, а разве ты можешь быть уверена, что кто-нибудь не подглядывает за тобой в этот момент через щелку в изгороди или с холма? Ведь бассейн — то же, что и теннисный корт, обязательно найдутся любопытные. Каждую минуту за тобой может кто-то наблюдать. И наконец, тут придется ждать удачного стечения обстоятельств, заранее спланировать ничего невозможно. Нельзя знать наперед, когда именно можно приступить к решительным действиям. Заруби себе на носу, Филлис, удачное убийство складывается из трех основных элементов.
Слова эти вылетели прежде, чем я успел спохватиться. Я метнул в ее сторону взгляд. Я ожидал, она хотя бы моргнет или потупит глаза. Ничего подобного! Наоборот, она вся так и подалась вперед, ко мне. А в глубине ее зрачков мерцал хищный блеск, как у леопарда.
— Продолжай. Я слушаю.
— Первое — это сообщник. В одиночку тут не справиться. Второе — время, место, способ. Все это должно быть обдумано заранее. Третье — наглость. Почему-то именно об этом забывают начинающие убийцы. Первые два правила они еще иногда соблюдают. Но третье знают только профессионалы. При убийстве непременно бывает такой момент, когда единственное, что может выручить, — наглость. А вот почему, я и сам не могу тебе сказать. И вообще, знаешь ли ты, что такое идеальное убийство? Ты вбила себе в голову бассейн и воображаешь, что сможешь обтяпать все так чистенько — ни одна душа не догадается. Да тебя раскусят через две секунды, через три — докажут, а еще через четыре ты сама во всем признаешься. Нет, все это не то. Идеальное убийство — когда на арену выходят гангстеры. И знаешь, как они действуют? Сперва берут жертву на мушку. Ну, допустим, обрабатывают девицу, с которой он живет. Около шести вечера она им звонит. Выходит в магазин якобы купить губную помаду и звонит. Вечером они собираются пойти в кино, он и она. В такой-то и такой-то кинотеатр. Они будут там около девяти. Итак, два первых условия соблюдены. У них есть сообщник, и время и место определены заранее. Теперь смотри, как они будут соблюдать третье правило. Они садятся в машину. Паркуются где-нибудь на улице с невыключенным мотором. У них есть шестерка. Он выходит из машины, бродит по улице и вскоре роняет платок, потом поднимает его. Это сигнал — жертва приближается. Они выходят из машины. Следуют за ним до кинотеатра. Вплотную. И прямо тут, при свете огней и на глазах нескольких сотен свидетелей, они его убивают. У него практически нет ни одного шанса. Он получает двадцать пуль из четырех или пяти автоматов. Падает, они бегут к машине и исчезают — и попробуй только пришить им это дело! У каждого заранее готово алиби, причем стопроцентное, видели их в течение всего лишь нескольких секунд, причем люди, напуганные до полусмерти и не понимающие, что происходит. И шанс привлечь их к суду практически равен нулю. Конечно, полиция знает, чьих рук дело. Их задерживают, допрашивают, а потом по распоряжению суда эти типы оказываются на свободе. Их нельзя обвинить. О да, свое дело они знают! Впрочем, ты и сама все прекрасно знаешь и понимаешь. И если уж затевать такое, надо действовать, как эти гангстеры, как тот тип из Сан-Франциско, который прошел уже через два судебных разбирательства, а все еще торчит за решеткой, и как его прищучить, никто не знает.
— Побольше наглости?
— Да, побольше наглости. Это единственный способ.
— Но если мы его пристрелим, несчастного случая не будет.
— Да, верно. Поэтому стрелять мы в него не станем, но я хочу, чтоб ты вдолбила себе в голову сам принцип. Побольше наглости. Это единственный шанс выйти сухим из воды.
— Но тогда как?
— Вот как раз к этому я сейчас и подошел. Еще один порок твоей идеи с бассейном в том, что тут не светят деньги.
— Но они же должны заплатить!
— Должны, но весь вопрос — сколько. Самые большие деньги получают по полису, страхующему от несчастных случаев на железной дороге. То, что люди считают зонами повышенной опасности, вовсе таковым не является. Они очень быстро скумекали, начав заниматься страховым бизнесом. Я хочу сказать, люди всегда считают или до недавнего времени считали поезда и железные дороги очень опасными, но статистика показывает, что в железнодорожных катастрофах погибает не так уж много народу. И страховые компании строят на этом свою политику, продают клиенту полис по высокой цене, учитывая, что он всегда немного беспокоится перед тем, как сесть в поезд. А компании все это обходится недорого, поскольку пассажир, как правило, благополучно добирается до места назначения. За несчастный случай на железной дороге выплачивают двойную страховку. Вот где настоящие деньги! И не надо накручивать и выдумывать черт-те что. Вот где наш шанс! Если обтяпаем дело, нам светит получить больше пятидесяти тысяч. А если обтяпаем чистенько, то они выплатят наличными, никуда не денутся, не думай.
— Пятьдесят тысяч долларов?
— Что, недурно?
— Еще бы!
— Лучше скажи здорово, пока я сам не сказал. Зря я, что ли, столько лет копаюсь в этом дерьме? Значит, так: твой муж будет знать все об этом полисе и одновременно не узнает ни черта. Он запросит его в письменном виде и одновременно нет. Он оплатит его своим собственным чеком и одновременно не оплатит. С ним произойдет несчастный случай, и одновременно это будет не несчастный случай. Он сядет в поезд и одновременно не сядет в него.
— Что ты мелешь?
— Узнаешь со временем. Первым делом надо уговорить его подписать полис. Я лично его продам ему. Только на самом деле не продам. Во всяком случае, не совсем. Возьму его в оборот, запудрю мозги, как обычно делаю с каждым перспективным клиентом. И еще — мне нужен свидетель. Поимей это в виду. Кто-то, кто будет слушать, как я его уламываю. Я докажу ему, что он будет застрахован от всего, что может случиться с его автомобилем, но что ни один из пунктов не предусматривает охраны его собственного здоровья и жизни. Буду долбить ему~ ну, нечто вроде: «Жизнь человека дороже, чем машина».
— Ладно, допустим, он купится.
— Да, как же, купится! А вот и нет. Я подведу его к последней черте и тут попридержу маленько. Думаешь, не смогу? Да я торговец, причем прирожденный! Но мне нужен свидетель. Обязательно. Хотя бы один.
