большим пальцем по своему горлу, имитируя отсечение головы. Это смотрелось несколько комично, учитывая тот факт, что на его шее уже был шрам от уха до уха. Глеб, как загипнотизированный укротителем змей, не отрываясь смотрел на длинного и пытался уловить суть.
«Клан? Какой еще клан?»
– Говори, что он тебе сказал?! – вдруг взорвался лысый, оказавшись почти лицом к лицу с пленником.
Не успел Глеб снова промямлить о своем полном неведении, как со стороны двери раздался игривый, но низкий мужской голос:
– Мальчики, зачем вы пудрите голову этому невинному агнцу? Давайте просто скажем ему как есть: нам нужна его голова. И головы всех его приближенных. – Лысый и длинный почтительно расступились, открыв Глебу вид на нового участника этих, с позволения сказать, переговоров. Взору Глеба предстал пожилой человек с длинными, причесанными назад и сплетенными в хвост седыми волосами, одетого в элегантный черный костюм в тонкую белую полоску. В правой руке загадочный старче держал черную блестящую трость с набалдашником в виде змеиной головы, но при этом не хромал, а, напротив, легкой и изящной походкой приближался к троице. Очевидно, трость служила аксессуаром этого стильного господина. Однако что-то подсказывало Глебу, что чувство сострадания у этого человека развито далеко не так сильно, нежели чувство стиля. Глеб начал судорожно вспоминать молитвы, которые ему еще в детстве читала мама, но в его воспаленном уме, словно жалкий пшик, вместо бурного потока всемогущих мантр, всплыло только: «прими происходящее, Вселенной виднее, как лучше!»
Тем временем старик приблизился вплотную.
– Хм, какой славный экземпляр! – он бесцеремонно схватил Глеба за челюсть, слегка вертя его голову то влево, то вправо. Кожу лица неприятно обжигали холодные пальцы и золотые перстни, их венчавшие. – Как я понимаю, он пока ничего не сказал? – не отрывая взгляда от Глеба спросил глава сего предприятия. – Видишь ли, мой дорогой! Мы в любом случае получим то, что находится в твоей славной черепной коробке, – он уже не держал Глеба за подбородок, а прикоснулся указательным пальцем к его голове. Кожу виска царапнул длинный ноготь указательного пальца, – а потом убьем. Да, да, именно так. – Кровь в жилах Глеба застыла. – Вопрос только в том, насколько быстро это произойдет. Понимаешь, Глеб? Быстро или медленно. Как ты хочешь умереть?
– Я… я не хочу умирать, пожалуйста, не надо. Я ничего не знаю, клянусь вам! – голос Глеба дрожал, как старая стиральная машина в режиме быстрой стирки.
– Конечно, конечно! Никто не хочет умирать! Ни я, ни эти славные ребята, ни птица на ветке дерева, ни муха не стекле. Всеми движет великий инстинкт выживания. А все ради чего? Ради продления рода! Чтобы твои клетки были переданы потомству и продолжали жить и размножаться. Ты знал это, Глеб? Знал, что инстинкт выживания и желание потрахаться тесно связаны? У тебя уже есть потомство, Глеб? Отвечай же!
– Нет. Нет потомства.
– Не верю! – старик с тростью изобразил наигранное удвиление. – Юноша в полном расцвете сил, и без потомства? Да ты должен награждать им каждую встречную женскую особь! – Двое его вассалов по-шакальи захихикали. Глеб молчал. Он вдруг подумал, насколько же безобидными были все его проблемы! Все эти рабочие моменты, отношения с коллегами, его действительно немногочисленными женщинами, эта чертова рубашка! Все это оказалось такой ерунда! Нашлась нужна молитва! Точно, точно! Именно то, что нужно!
«Господи, если я выберусь отсюда живым, клянусь, что начну новую жизнь!»
Тем временем старик продолжал свою издевательскую проповедь. В его холодном взгляде горела какая-то дьявольская искра. Он одновременно пугал и притягивал, словно бездонная пропасть.
– Ну ладно, полноте. Не обижайся. Что же нам теперь делать, парни? Не могу же я лишить жизни человека, не оставившего потомства! Ладно, Глеб, давай, отвечай на вопрос и, может быть, – на этих словах он сделал акцент и поднял вверх указательный палец, – ты выйдешь отсюда живым.
Сердце Глеба радостно затрепыхалось. Забрезжила надежда! Он начал обретать хладнокровие, хотя понимал, что радуется преждевременно.
– Господа, послушайте. Послушайте же! Если бы я знал, о чем идет речь, я бы сразу же выполнил вашу просьбу, честно! Но клянусь своей жизнью, что я понятия не имею, кто тот мужик в кофейне! Я просто шел на работу, увидел, что на дороге идет ремонт и пошел по другому пути, затем решил зайти в кофейню, чтобы просто попить кофе! И тут этот мужик…
– Стоп, стоп, стоп, – упреждающе поднял руку старик. Затем медленно опустил ее к своей трости, которую держал в другой руке, потянул за ее позолоченный эфес и в полутьме блеснуло тонкое лезвие. В следующую секунду острый наконечник клинка был прижат к горлу Глеба. Надежда выбраться отсюда стремительно таяла.
Глеб много раз слышал, что перед смертью вся жизнь пролетает перед глазами. Он слышал эту фразу в кино, в каких-то неправдоподобных рассказах и бог знает где еще. И вот теперь он оказался на месте всех этих людей, на краю смерти вдруг обретших способность пересматривать как на перемотке этот фильм с собой в главной роли. Но перед глазами Глеба не пролетала его жизнь. Перед ним пролетали его упущенные возможности. Возможность улучшить отношения с пожилыми родителями. Возможность взять себя в руки и в короткие сроки добиться повышения на работе, или вообще сменить деятельность, ведь ему всегда нравилась перспектива иметь собственный видео-блог и делать обзоры на разные сорта пива! Возможность завести серьезные отношения. Возможность переехать. Возможность жить! Все эти мысли бурей снесли его старые представления и шаблоны, оставив после себя не новые перспективы, а руины. Глеб вдруг осознал, что до этого момента как будто спал наяву. Теперь, когда сон стал кошмаром, он больше всего на свете желал пробудиться. Пробудиться и жить. Глеб плакал. Он обмочился. Старик все сильнее давил острием сабли на горло. Лысый и длинный отчужденно наблюдали.
– Хорошо, я все скажу! Я все скажу! – старик удивленно склонил голову на бок и опустил холодное оружие, если не считать дьявольского взгляда.
– Последний шанс, Глеб.
Глеб смотрел на этих людей, не понятно откуда и за какие грехи появившихся в его жизни буквально на ровном месте. Он не понимал, как, за что и почему оказался тут. Его мозг отказывался выстраивать цепочки причинно-следственных связей, все события последнего часа не поддавались какой-либо логике. Осознавая, что сейчас он, очевидно, умрет, Глеб какой-то частью своего сознания искал ответы на эти вопросы. И, так и не найдя, их, сказал:
– Прими происходящее, Вселенной виднее, как лучше!
Трое палачей в недоумении переглянулись.
– Глеб, что ты сейчас сказал?
Глеб более уверенно, уже без дрожи в голосе, повторил:
– Прими происходящее, Вселенной виднее, как лучше! – Старик, не веря своим ушам, смотрел на Глеба. Он приходил в ярость. А Глеб,
