— У мистера Хоуза был очень встревоженный вид, — добавила мисс Марпл. — Надеюсь, он не переутомился на работе.
— Ах! — живо воскликнула мисс Уэзерби. — Совсем из головы вылетело! У меня есть для вас новость. Я видела, как доктор Хэйдок выходил из дома миссис Лестрэндж.
Все переглянулись.
— Может, ей нездоровилось, — сказала миссис Прайс Ридли.
— В таком случае болезнь настигла ее внезапно, — сказала мисс Хартнелл. — Я видела, как она расхаживает по саду в три часа дня, и с виду — здоровехонька.
— Должно быть, они давно знакомы с доктором Хэйдоком, — сказала миссис Прайс Ридли. — Сам-то он об этом помалкивает.
— Да, любопытно, — сказала мисс Уэзерби. — Он об этом ни словечка не обронил.
— Если хотите знать… — начала Гризельда тихим и таинственным голосом.
Все наклонились к ней, заинтригованные до крайности.
— Мне все доподлинно известно. Ее муж был миссионером. Жуткая история. Его съели, представляете себе? Буквально съели. А ее заставили стать главной женой их вождя. Доктор Хэйдок спас ее — он там был, в экспедиции.
На некоторое время возникло всеобщее замешательство, а потом мисс Марпл сказала с упреком, но не сдержав ласковой улыбки: «Какая шалунья!» Она похлопала Гризельду по руке и наставительно заметила:
— Очень неразумно, моя душечка. Когда выдумываешь небылицы, люди непременно им верят. А это может вызвать осложнения.
В гостиной явно повеяло холодком. Две дамы встали и начали прощаться.
— Интересно, есть ли что-нибудь между Реддингом и Летицией Протеро, — сказала мисс Уэзерби. — Мне кажется это вполне вероятным. А как вам кажется, мисс Марпл?
Мисс Марпл призадумалась.
— Я бы этого не сказала. Только не Летиция. По-моему, тут замешано совсем иное лицо.
— Но полковник Протеро считает…
— Я всегда замечала, что он человек недалекий, — сказала мисс Марпл. — Из тех упрямцев, которые если что заберут себе в голову, то нипочем от этого не отступятся. Помните Джо Бакнелла, прежнего хозяина «Голубого Кабана»? Сколько шуму было из-за того, что его дочка якобы встречалась с молодым Бейли. А на самом-то деле это была его жена, негодница этакая!
Говоря это, она смотрела прямо на Гризельду, и меня вдруг охватило возмущение, с которым я не сумел совладать.
— Вам не кажется, мисс Марпл, — сказал я, — что все мы слишком склонны злословить о ближних своих? Добродетель не мыслит злого, как вы знаете. Можно причинить неисчислимый вред, позволяя себе болтать глупости и распускать злостные сплетни.
— Дорогой викарий, — ответила мисс Марпл, — вы человек не от мира сего. Боюсь, что человеческая натура, за которой мне довелось наблюдать столь долгое время, не так совершенна, как хотелось бы. Конечно, праздная болтовня — это дело грешное и недоброе, но ведь она так часто оказывается правдой, не так ли?
Эта последняя, парфянская стрела попала в цель [9].
Глава 3
— Гадкая старая сплетница! — сказала Гризельда, как только за ней затворилась дверь.
Она скорчила гримаску вслед уходящим гостьям, взглянула на меня и рассмеялась.
— Лен, неужели ты и вправду думаешь, что у меня роман с Лоуренсом Реддингом?
— Что ты, милая, конечно, нет!
— Но ты же подумал, что мисс Марпл намекает на это. И ринулся меня защищать — это было великолепно! Ты был похож на разъяренного тигра!
Я на минуту почувствовал себя крайне смущенным. Служителю англиканской церкви отнюдь не подобает подавать повод к тому, чтобы его сравнивали с разъяренным тигром.
— Я почувствовал, что в этом случае просто обязан выразить протест, — ответил я. — Но, Гризельда, мне бы хотелось, чтобы ты все же выбирала слова и думала, о чем говоришь.
— Это ты про историю с людоедами? — спросила она. — Или про то, что Лоуренс рисует меня нагишом? Знали бы они, что он пишет меня в теплом плаще с высоченным меховым воротником — в таком одеянии можно с чистой совестью идти в гости к самому папе римскому: не видно ни кусочка грешной плоти! Честно говоря, все у нас так чисто, что просто диву даешься. Лоуренс ни разу не попытался за мной поухаживать — никак не пойму, в чем тут дело.
— Он знал, что ты замужняя женщина, вот и…
— Лен, только не притворяйся, что ты только что вылез из Ноева ковчега! [10] Ты отлично знаешь, что очаровательная молодая женщина, у которой пожилой муженек, для молодого человека просто дар небесный. Тут есть какая-то особая причина, а вовсе не недостаток привлекательности — чего-чего, а этого мне не занимать.
— Но разве ты хочешь, чтобы он соблазнил тебя?
— Н-н-нет, — сказала она, помедлив чуть дольше, чем мне бы хотелось.
— Если он влюблен в Летицию Протеро…
— Мисс Марпл в это не верит.
— Мисс Марпл могла и ошибиться.
— Она всегда права. Такие закоренелые старые сплетницы никогда не ошибаются. — Гризельда на минуту умолкла, потом спросила, взглянув на меня искоса: — Ты мне веришь, правда? То есть что у нас с Лоуренсом ничего нет?
— Моя милая Гризельда, — ответил я. — Верю, как самому себе.
Моя жена подбежала и поцеловала меня.
— Если бы только ты не был таким простачком! Тебя же ничего не стоит обвести вокруг пальца! Ты готов поверить всему, что бы я ни сказала.
— А как же иначе? Только, милая, постарайся следить за тем, что ты говоришь, не давай воли своему язычку. У этих дам нет ни малейшего чувства юмора, помни об этом, они все принимают всерьез.
— Я знаю, чего им не хватает, — сказала Гризельда. — Надо бы им самим обзавестись какими-нибудь грешками, тогда у них не останется времени вынюхивать повсюду чужие.
С этими словами она вышла из комнаты, а я взглянул на часы и без промедления отправился с визитами, которые должен был нанести еще утром.
Вечерняя служба в среду, как всегда, собрала немного прихожан, но когда я, разоблачившись в ризнице, вышел в опустевшую церковь, то у одного из витражей приметил одинокую женскую фигуру. У нас замечательные старинные цветные витражи в окнах, да и сам храм заслуживает того, чтобы на него посмотреть. Заслышав мои шаги, женщина обернулась, и я узнал миссис Лестрэндж.
Мы оба молчали, пока я не сказал:
— Надеюсь, вам понравилась наша церковь.
— Я любовалась витражом, — ответила она.
Она говорила приятным, низким, хорошо поставленным голосом, четко произнося слова.
— Очень жаль, что я вчера не застала вашу жену, — добавила она.
Мы еще несколько минут поговорили о нашей церкви. Было очевидно, что она человек высокой культуры, знакомый с историей церкви и церковной архитектурой. Мы вместе вышли и пошли по дороге, которая проходила мимо ее коттеджа и вела к моему дому. Когда мы подошли к ее калитке, она приветливо сказала:
— Не хотите ли зайти? Мне интересно, что вы скажете о том, как я все здесь устроила.
Я принял приглашение. Коттедж «Маленькая калитка» принадлежал раньше полковнику, служившему в Индии, и я поневоле почувствовал облегчение, увидев, что медные столики и бирманские идолы исчезли. Теперь домик был обставлен просто, но с самым изысканным вкусом. В нем воцарился дух гармонии и покоя.
Но я никак не мог взять в толк, что привело такую женщину, как миссис Лестрэндж, в Сент-Мэри-Мид. Этот вопрос с каждым днем мучил меня все больше. Она была светской женщиной до мозга костей и тем не менее решилась похоронить себя в нашей деревенской глуши.
При ясном свете, озарявшем гостиную, я смог впервые рассмотреть ее как следует.
Она была очень высокого роста. Волосы золотистые, с рыжеватым оттенком. Брови и ресницы темные — то ли от природы, то ли подкрашены — об этом мне трудно судить. Если она и подкрашивала их слегка, как мне показалось, то делала это артистически. В ее лице, когда оно было спокойно, было что-то от сфинкса [11], а глаза у нее были совершенно необыкновенные, я ни у кого таких не видел — они казались почти золотыми.
