Ознакомительная версия.
— Ну, я так и знала, что вам впору придется, — восхитилась Вера Ивановна, когда Аглая появилась в комнате.
— Пришлось, — неловко развела руками девушка. — Но я не смогу… в наше время… как можно? Оно вам пригодится, на него для Вари можно что-то выменять.
— Да платье-то не мое, — отмахнулась хозяйка. — Его у моей матери выменяла какая-то дама городская. Зимой многие городские по деревням ходили с салазками, от голода спасались. Везли все свое добро. Мама говорила, наряды у той дамы все были воздушные, прямо бальные платья. Ну куда такие на деревне? А дама плакала от того, что у нее никто ничего брать не хотел. Говорила, у нее дочка восьмилетняя в городе, есть нечего, мужа арестовали… Ну, мама вспомнила нашу Варю, ровесницу той девочки, пожалела даму, взяла одно платье, а взамен полпуда картошки дала. Платье мне привезла, а я его почему-то не могла носить. А вам совершенно пристало. Возьмите, снимите тяжесть с души.
— Да какая же тут тяжесть, если ваша мама за одно платье целый мешок картошки отдала? — удивилась Аглая, с нежностью оглаживая ткань.
— Сама не знаю, — пожала плечами Вера Ивановна. — Но как только вы его надели, так мне сразу легче стало. Пусть оно вам удачу принесет!
* * *
Конечно же, Алёна ночью спала плохо. И это еще мягко говоря! Голос, шелестящий, как крылья высохших бабочек, бесплотный, осыпался на нее во сне, словно пыльца, и горло перехватывало от отвращения до удушья. Она вскидывалась от каждого шороха за окном, от каждого шума. Потом во сне возник святой Георгий, который сражался с черным «Фордом», а на смену ему явился Лев Иванович Муравьев, начальник следственного отдела городского УВД, с трубкой а lа комиссар Мегрэ, и, не вынимая ее изо рта, пробурчал: «А вы, оказывается, любите кофе капучино, Елена Дмитриевна?»
Только под утро Алёна кое-как заснула, а когда открыла глаза, было уже девять. Кошмар… Еще лежа в постели, протянула руку к телефону и, узнав в справочной номер парикмахерской «Мадам Баттерфляй», набрала его.
— Доброе утро. Севу можно пригласить?
— Он сегодня не работает.
Алёна с трудом подавила сорвавшийся с языка вопрос, не появились ли на стене парикмахерской новые бабочки, и набрала другой номер, который узнать в справочной было никак нельзя, ибо это был телефон приснившегося ей Льва Ивановича Муравьева. Секретный номер был в добрую минуту подарен с щедрого плеча, как знаменитый заячий тулупчик. Алёна пользовалась им редко, только в ситуациях совершенно глобального значения. С другой стороны, покушение на собственную жизнь вполне можно расценивать как глобальную историю, а потому Алёна все же решилась набрать заветный номер. Немедленно выяснилось, что сделала она это совершенно напрасно — Лев Иванович оказался на совещании в Москве и вернуться должен был только послезавтра.
Как ни странно, Алёна не слишком-то огорчилась его отсутствием, а даже испытала некое облегчение. Лев Иванович — человек непредсказуемого настроения. Раньше их отношения с Алёной находились в состоянии открытой вражды, потом перешли в некое подобие дружбы, но наперед нельзя было сказать, в каком именно настроении он будет, когда снимет трубку.
Правда, разговор с ним вполне можно было бы предсказать с точностью до слова. Он, конечно, поздоровается с Алёной и назовет ее Еленой Дмитриевной, хотя доподлинно знает, что она своего имени не любит. Причем в голосе его неудовольствие будет смешиваться с опаской: мол, что там еще выкинула шалая писательница?
Потом Алёна спросит, реально ли узнать, в какой автосервис обращался ночью черный «Форд» с разбитым лобовым стеклом. Лев Иванович поинтересуется, зачем ей сия информация нужна. И Алёна скажет, что для одного расследования. Он потребует подробности. Алёна умолчит о бабочках и сообщит лишь, что водитель «Форда» напугал ее до полусмерти, а может быть, даже хотел убить. Муравьев холодно осведомится, как она себе представляет дальнейшие действия милиции. Он ведь, чтобы выполнить ее просьбу, должен будет оторвать от дел изрядное количество сотрудников, которым предстоит объехать неимоверное количество мастерских, дабы лично убедиться, нет ли там искомого «Форда» и не проходит ли он по документам. А текущая работа что, все это время стоять будет? Алёна робко заметит, мол, не так уж и много, наверное, в Нижнем автомастерских, где можно вот так, ни с того ни с сего, заменить лобовое стекло «Форда». Лев Иванович согласится, что их не более двух десятков, сущие пустяки. Алёна оценит шутку…
Затем Муравьев повторит: свободных людей у него нет. С другой стороны, времени у писательницы Дмитриевой невпроворот — почему бы ей и самой по мастерским не поездить? Алёна воскликнет, что с ней и разговаривать никто не станет, а Лев Иванович посоветует ей призвать на помощь ее знаменитое обаяние и неземную красоту, которые она воспевает во всех своих детективах. И попеняет, что в упомянутых детективах работа милиции всегда остается за кадром, а вот свои заслуги Алёна Дмитриева выпячивать не стесняется, хотя они весьма скромны, а порою их и вовсе нет. И вообще, добавит он, милиция предпринимает расследование после заявления от потерпевшего.
Тогда Алёна поймет, что в их со Львом Ивановичем отношениях снова наступило похолодание, и второй вопрос, который ее интересует, вряд ли вообще задаст, предвидя реакцию товарища Муравьева, который, услышав его, наверняка ляпнул бы, что она опять начала использовать государственные органы для решения своих личных дел и удовлетворения личных интересов. Алёна разобидится, резко заявит, что у нее нет проблем с личными делами, и бросит трубку, но станет думать: а в самом ли деле при решении второго вопроса ею руководит только желание разгадать некие странности, или личный интерес к одному из фигурантов неожиданно возникшего дела тоже имеет место быть?
Так что все, что ни делается, делается к лучшему. И даже хорошо, что Льва Ивановича Муравьева не оказалось на месте. Алёна может рассчитывать только на себя. А разве в этом есть для нее что-то новое?
Несколько приведя себя в порядок, она плюхнулась за компьютер и принялась искать адреса автомастерских, где ремонтируют «Форды». Ну, два не два десятка, но штук пятнадцать таковых она нашла. Больше всего принадлежало сети автосервиса «Импульс». Алёна позвонила по двум-трем телефонам, обрисовав ситуацию: мол, ночью кто-то кинул камень в лобовое стекло, ездить невозможно, как быть? Ответ был однозначный: доставьте «Форд» в мастерскую, сделаем все, но на месте. Таким образом выходило: если ночной злоумышленник произвел или собирался произвести ремонт тайно, докладывать об этом Алёне никто не собирался.
Беда еще была в том, что Алёна совершенно ничего не понимала в автомобилях. Ну просто ничегошеньки! Ее ставили в тупик самые простые вопросы. Нет, техникой должны заниматься профессионалы, а ее дело — абстрактные догадки и разгадки. Бабочки, драгоценные камни, исследование причин, побуждающих людей совершать те или иные неожиданные поступки, а также взаимосвязь слов «полицейский роман», «капуцин» и «святой Жо…», в смысле, святой Георгий.
А вот, кстати, о бабочках!
Алёна оделась и выскочила из дому. В воротах она огляделась, черного «Форда» ни с разбитым, ни с целым лобовым стеклом не обнаружила и со всех ног понеслась на Республиканскую, к «Мадам Баттерфляй».
Разумеется, бабочки сидели на стене… На сей раз два бражника — Гарпия и Атропос. Ничего себе сочетание… Алёна торопливо привела в порядок свои мифологические познания. Итак… Атропос — одна из парок, прядущих нить жизни человека и обрезающих ее по мере надобности. Гарпии были страшны, как и парки, но еще и просто омерзительны. Гарпии (имя их происходит от греческого слова «похищаю») — это духи ветров. Кто-то считает, что их две, кто-то — что пять, но Алёна могла припомнить имя только одной: ее звали Подарга (Быстроногая). Очень часто, путаясь в произношении, ее называют Подагрой, так же, как известную болезнь суставов. Ну что же, слова и в самом деле как по звучанию схожи, так и по значению близки — только понятия обозначают разные. Обычно гарпий изображали в виде крылатых диких и хищных существ — отвратительных полуженщин-полуптиц отвратительного вида (упоминалось также об их зловониях). В мифах они представлены злобными похитительницами детей и человеческих душ. При этом они верно служили богам. Например, гарпий посылали в наказание людям, обреченным на голодную смерть. Чудовища отнимали пищу у человека всякий раз, когда он садился есть, и так длилось до тех пор, пока несчастный не умирал от голода. Между своими злодеяниями гарпия Подарга умудрилась родить быстроногих коней, которые потом везли колесницу Ахилла, а родила она их, к слову сказать, от бога западного ветра — от Зефира.
Зефир, Гарпия… бабочка Зефир, бабочка Гарпия… Есть ли тут связь? Если принять априори, что в загадочном списке перечислены именно бабочки, ненарисованными остались только Гектор и Аглая. Креза изображать смысла нет: он и так существует в качестве эмблемы «Мадам Баттерфляй». Очень может быть, что Гектор и Аглая «прилетят» на ту серую стену нынче ночью. А может быть, и нет. Все, кажется, зависит от того, как поведет себя Алёна Дмитриева.
Ознакомительная версия.
