Полковник насупился, Ромка Литвиненко сунулся было что-то рассказывать, но Алена дернула его за рукав, а Лева с Таней одновременно посмотрели на Лилю, а потом друг на друга.
– Лилечек, мы кухлянку твою привезли, и торбаса тоже. Ты как? После работы сразу домой придешь? Я тогда поеду торжественный ужин готовить! Оленинки нажарю свеженькой! Домой, да?..
Лиля нашла глазами Преображенцева и лучше б не находила. Он взглянул и отвернулся.
– Сразу, – ответила Лиля быстро. – Сразу домой, конечно!
– А подружка? С тобой ужинать приедет?
– С ней, с ней, – пробасила подружка. – Я о-очень люблю торжественный ужин! Особенно из оленинки. А здесь можно курить?
– Левушка, пойдем скорей. Картошки нет, а в нашем гастрономе плохая, я вчера не взяла. Нужно в дальний ехать…
– Таня, я достану тебе той картошки в лучшем виде и так скоро, что ты даже не успеешь чихнуть, чтоб ты всегда была здоровее всех!
Алена протарахтела, что подъедет к четырем на радио, чтобы «поговорить как следует», Ромка сказал, что Лиля может не приходить на работу, отдыхать дома, а Лиля заявила, что непременно на работу придет.
Через пять минут в комнате с белым медведем остались Лиля с Юлькой и полковник Багратионов. Преображенцев пошел «провожать народ».
– Поговорим? – предложил полковник, выдвинул стул, уселся и крепко утвердил на столешнице локти. – О жизни?
Вернулся Олег, кинул на диван пуховик и ушел на кухню, мягко ступая унтами по чистому деревянному полу. Лиля проводила его глазами.
Что происходит, а?.. Все же было ясно, понятно и так хорошо! Что-то изменилось? Что именно? И когда?
– У тебя шея вся располосована, – негромко сказала Юлька. – Вон царапины какие. Это что такое? Или в Анадыре так положено?
Полковник покосился на нее, кажется, удивившись изменению тона.
– Юль, ты-то откуда взялась? Ну, правда!
– Я купила билет на самолет и прилетела. Нас долго в Якутске держали, а то бы я еще вчера появилась.
– Зачем?!
– На тебя посмотреть, – сообщила Юлька. – Зачем же еще?!
– Тебя… тоже в командировку послали?
– Меня послали, – согласилась первоклассная журналистка Костина, – но не в командировку. Меня послали в жо-о-опу. Ох, простите, товарищ полковник, вам такие слова от дамы слышать не положено.
– Никак нет, не положено.
Юлька посмотрела на него с подозрением. Да вроде нет, не смеется.
– Я тебе потом все расскажу, – пообещала она Лиле. – Во всех ароматных деталях. А сейчас ты давай. А то я не поняла ничего. Меня на этом вашем погранконтроле арестовали, а я говорю – пропадите вы пропадом, я к подруге в гости! А они: к какой такой подруге?! Подруга ваша, между прочим, в тундре пропала, еле отыскали! Вот товарищ полковник меня сюда и привез. Сначала оштрафовал по всей строгости закона, а потом привез. У вас тут так принято, да-а-а? Чтобы одни люди пропадали, а других от нечего делать штрафовали?
– Не от нечего делать, а в полном соответствии с правилами поведения на особо охраняемых территориях, куда входят все без исключения пограничные зоны.
Юлька уселась напротив полковника, подперла кулачком подбородок, уставилась ему в лицо, не моргая.
– Пра-а-авила? – протянула она. – Правила существуют только для того, чтобы их нарушать, товарищ полковник. Вы никогда не нарушаете пра-а-авил?
Лиля тихонько ушла от них на кухню и прикрыла за собой дверь:
– Олег!
Он обернулся.
– Что ты делаешь?
– Кофе варю.
– Почему ты ушел?
– Ты должна рассказать, что случилось. Только очень подробно и во всех деталях. Мне и Багратионову. Мы должны понять, кто на тебя напал и зачем.
– Я шла, а потом меня то ли ударили по голове, то ли придушили, я не поняла. Вот я рассказала. Очень подробно и во всех подробностях.
– Лиля, это не шутки.
– Какие уж тут шутки!
Он или ничего не понимает, или ловко прикидывается, и Лилю это разозлило.
Только что все было просто прекрасно: собачья упряжка, тысяча километров пути, бриллиантовый снег, ледяной ветер с анадырского лимана, теплая и жесткая рука в кармане, обхватившая сверху ее пальцы.
Только что все было понятно и ясно – вот он, Олег Преображенцев, вот она, Лилия Молчанова, а остальные за границей магического круга, который сам собой образовался вокруг них, словно выжженный ритуальным шаманским огнем в плотном белом снегу. Там, за границей круга, происходят разные события, большие и маленькие, страшные и веселые, там бродят разные люди, свои и чужие, там совершаются поступки, героические и стыдные.
Это важно, конечно, но гораздо важнее, что здесь, внутри.
…Почему он сейчас делает вид, что никакого круга нет?
– Мы спросим Сан Саныча, сможет ли он быстро нарисовать тебе какие-нибудь документы. Ты улетишь в Москву, но все равно мы должны понять, кто это сделал! Так это нельзя оставить.
…Так все дело в этом? Он собирается избавиться от нее в Анадыре, запулив обратно в Москву, как в Москве от нее избавился Кирилл, запулив ее в Анадырь?
…Он вошел в землянку и сказал: «Лиля, это я!» – и это было лучшее, что она слышала в жизни. А теперь он говорит: «Так нельзя оставить!»
Ну что же. Вольному воля.
– Я расскажу твоему полковнику все, что только что рассказала тебе. От первого до последнего слова и ничего не утаивая, – сообщила Лиля любезно. – В Москву я не полечу. Я здесь в командировке. У меня впереди еще полгода. Отправить меня силой ты не можешь. Я сначала разберусь, что происходит.
– Это я сначала разберусь, что происходит, – тихо сказал Преображенцев. Звякнули чашки, которые он аккуратно составлял на поднос. – Ты переждешь в Москве, и твоя командировка переждет. А потом сможешь вернуться сюда, если захочешь.
– Ну, конечно, – согласилась Лиля. – Я так и сделаю.
– Ты же хотела в Москву! – выговорил он, как ей показалось, в озлоблении. – Речи произносила! В гробу ты видела этот Север и лежбища моржей! И сказки о человеческом братстве!..
– С тех пор прошла целая жизнь, – заявила Лиля. – И не приставай ко мне, или я сейчас начну орать. Я на Таню наорала, а извинения так и не попросила, между прочим! Мама говорит, что я очень вспыльчивая! И Лев Мусаилович тоже так говорит. И я должна бороться с этим постыдным качеством. И вообще, у нас мало времени, нам в эфир скоро. А после эфира я поеду к Тане и Леве!
– Зачем ты вызвала сюда подругу?
– Я никого никуда не вызывала, Олег. В метель тут не работают телефоны, если ты не в курсе. – Она распахнула дверь и спросила громко: – Юлька, я приглашала тебя в Анадырь?
Та, с трудом оторвав взор от полковника, пробасила удивленно:
– Боже сохрани, конечно, нет! А что такое?
Полковник сидел совершенно красный, и глаза у него блестели. Как видно, препирательства со столичной журналисткой зашли далековато и в такую область, которая была для полковника притягательна и несколько опасна.
Молодец Юлька! Пять минут – и готово дело. Лиля никогда так не умела.
– Значит, что мы имеем, – начал Багратионов и с шумом передвинул свой стул так, чтобы не сидеть с Юлькой лицом к лицу. – Имеем мы следующее: Лилия Алексеевна на следующий по приезде день обнаружила труп охотника Николая Вуквукая в квартире по адресу: Ленина, дом пять. Версия такая, что, стало быть, Вуквукай застрелился по пьяни из охотничьего ружья и концы там с концами сходятся, мне Приходько все в точности обрисовал. Товарищ полковник Приходько – наш главный начальник по линии Министерства внутренних дел, – счел нужным пояснить Багратионов, – и мужик не глупый, и не вчера родился. Мы ему верим и оснований не верить у нас вроде бы на первый взгляд нет!
– Молча-а-анова, – протянула Юлька потрясенным театральным шепотом, – ты че? Трупак нашла? Круто! Вау!..
– Попрошу не перебивать, – неприятным голосом велел полковник и отхлебнул из крохотной чашечки. – А чего, коньячку-то нет, что ли, айфон мне в руку? Весь попили?
Почему-то он сказал «пóпили» с ударением на первый слог.
– Возьми сам, Сан Саныч.
Олег Преображенцев за стол не сел. Пристроился на медвежьей шкуре, скрестив ноги.
Бурча себе под нос, Багратионов открыл какой-то шкафчик, оглядел бутылки и вытащил одну, из второго ряда.
– Концы с концами сходятся, говорю! – повторил он с нажимом.
– Да мы вам верим, верим, – пробормотала Юлька и облизнула яркие губы. – И мне плесните немного. Я переживаю. Та-акие страсти вы рассказываете, господин офицер!
– Лилия Алексеевна в это время начинает работать на радио, для чего, собственно, она и прилетела, о чем сообщила губернатору Роману Андреевичу в моем присутствии, и здесь тоже оснований не верить у нас нет, и концы с концами тоже сходятся.
– Подождите, вы думали, я вас обманываю, что ли?!
– Вы для меня человек посторонний, – отрезал Багратионов. – А с вашим приездом каверзы какие-то начались, каких у нас тут сроду не бывало. Так что… Про обман я не думал, но справки наводил, а как же?
