Ознакомительная версия.
– Хм, – пробормотал Меркулов, – легок на помине.
И в микрофон:
– Зови через пару минут.
Он повернулся ко мне:
– Ты, Юра, пройди пока в боковую комнату, а я быстро с ним поговорю и вызову тебя.
Я скрылся за неприметной дверью, замаскированной под одну из дубовых панелей, которыми были обшиты стены кабинета Меркулова. Там находилась небольшая комната, приспособленная для отдыха. Имелась неширокая тахта, мягкое кресло, телевизор. Еще одна дверка вела, очевидно, в ванную. Я сел в кресло и попытался определить, а что, собственно, у меня имеется против Бородулина. Ничего. Кроме того факта, что он – следователь, а я – адвокат. Но этого мало. Это в качестве аргумента не приведешь.
Минут через пять дверца открылась и в проеме появился Меркулов. Что-то в его лице неуловимо изменилось, вместо всегдашнего спокойствия теперь была какая-то тревога.
– Выходи, Юра.
Меркулов сел в свое кресло и задумался.
– Ну вот что, – наконец проговорил он, – знаешь, кого Бородулин собирается обвинить в покушении на Анжелику Раззаеву?
Я отрицательно покачал головой, так как не догадывался об этом. Ответ Меркулова поразил:
– Тебя.
– Что? – машинально переспросил я.
– Тебя. Адвоката Юрия Гордеева.
Вот это сюрприз так сюрприз!
– Так я же… – начал я и запнулся.
– Конечно, – спокойно произнес Меркулов, – это полнейшая чушь. Но версию такую Бородулин высказал. И тут, мне кажется, кроется некоторая разгадка.
Он поднял трубку и набрал несколько цифр.
– Ирина?.. Саня дома?.. Нет?.. А где он шляется?.. На работе?.. Да нет его…
Меркулов ладонью зажал рот и испуганно посмотрел на меня. Я чуть не расхохотался. Я знал, кому звонит Меркулов. Александру Борисовичу Турецкому, следователю по особо важным делам Генпрокуратуры, моему учителю и другу. Ирина – его жена. Александр Борисович, очевидно, опять не ночевал дома, сказав, что находится на работе. Константин Дмитриевич Меркулов снова, наверное в сотый раз, чуть не подставил своего близкого друга…
– Да нет, Ира, ты не думай, – растерянно говорил Меркулов, – он действительно на задании… Сотовый? Не знаю, может, в кабинете оставил. Не волнуйся, найду я твоего благоверного.
Он отнял трубку от уха и утер пот со лба:
– Ну вот, снова загулял. И когда только этот бес в ребро остановится? А, Юра, когда твой сэнсэй перестанет по бабам шляться, остановится, остепенится, займется, наконец, семьей? А? Или так и будет, пока… пока…
Меркулов задумался, подыскивая причину, по которой Турецкий должен был перестать ходить по бабам. Таковая не находилась…
– Не знаю, Константин Дмитриевич, возможно, никогда. Но время. Время, – взмолился я. – Мы можем потерять киллера. Если его уже не нашли.
– Да, – нахмурился Меркулов, – сейчас только Турецкого разыщу.
Он набрал еще один номер, чуть подождал, дал отбой, потом набрал еще раз. И еще. Видно, у них существовал такой условный сигнал.
– Саня? – наконец сказал Меркулов в трубку. – Ты опять ночуешь хрен знает где?.. Конечно, домой звонил… Ирина сердится… Кричит… Ну вот что, давай ноги в руки – и в прокуратуру. Ты где хоть территориально?.. Ого! – присвистнул он. – Тебе что, удалось снять депутатшу?.. Ладно, ждем. С кем? С Юрой Гордеевым. Срочное дело.
Он положил трубку.
– Приедет через пятнадцать минут. Он в гостинице «Москва». А жене сказал – следственный эксперимент за городом проводить будет. Экспериментатор, блин…
Я знал, что неспокойный характер и постоянная тяга Турецкого к слабому полу были вечной головной болью в отношениях его с солидным человеком, примерным семьянином и однолюбом Константином Дмитриевичем. Но, несмотря на это, Меркулов всегда пытался вытащить друга из щекотливых ситуаций, в которые тот постоянно попадал, и, как ни странно, жена Турецкого, бывало, и верила заместителю генерального прокурора…
– Ладно, Юра, пока ждем, давай-ка расскажи мне подробно, что с тобой было этой ночью.
Кажется, вот пережил такое приключение. Рассказывать бы да рассказывать. Часами просто. Но на самом деле рассказ мой уместился всего минут в семь – по часам, которые стояли на письменном столе.
– Ага… – произнес Меркулов крепко сжимая губы, – значит, Станислав Романович, говоришь? Очень интересно.
– А вы можете предположить, кто это такой? – поинтересовался я.
– Хе, – усмехнулся Меркулов, – могу. И даже очень могу. Это, Юра, начальник московского ГУВД Станислав Романович Дейнекин.
Я так и сел. Вот те раз! А между тем, судя по тому, что бандиты, которые меня преследовали, оказались, скорее всего, переодетыми ментами, так и получалось. Действительно, кого мог послать начальник столичного ГУВД на подмогу, как не своих подручных!
Дверь кабинета распахнулась, и вошел Александр Турецкий собственной персоной. Выглядел он отменно. Черный смокинг с шелковыми лацканами, идеально отутюженные брюки с шелковыми же лампасами, белая рубашка, какая-то затейливая бабочка. Лаковые туфли поскрипывали при каждом шаге.
– Ну что, как следственный эксперимент? – спросил Меркулов.
– Какой эксперимент? – сразу посерьезнев, поинтересовался Турецкий, пожимая мне руку.
– Тот, о котором ты жене наврал, паразит.
– А-а, – причмокнул языком Турецкий, – ну Костя, ты же понимаешь…
– Не понимаю, – легонько стукнул по столу ладонью Меркулов, – не понимаю, до каких пор я буду покрывать твои похождения.
– Ой, ты только не пугай, – подмигнул другу Турецкий. – Вот уволюсь из прокуратуры, пойду на вольные хлеба. Да вот хотя бы к Юре. Гордеев, как по-твоему, меня в Московскую коллегию адвокатов примут?
– Думаю, с руками оторвут, Александр Борисович.
– Вот, – поднял длинный указательный палец Турецкий, – видишь, как меня ценят. Так что эти маленькие слабости – простительная жертва за ту неоценимую пользу, которую я приношу обществу.
– Ладно, ладно, – посерьезнел Меркулов, – ты чего это в смокинге?
– На концерте был. Симфонической музыки.
– Хорошо, Саня, садись. У нас к тебе дело есть.
Александр Борисович тут же как-то внутренне подобрался, посерьезнел и приготовился слушать.
– Ты о нападениях на эстрадных звезд слыхал?
– Конечно.
– А то, что сегодня ночью было еще одно, на главную подозреваемую, Анжелику Раззаеву, слышал?
Турецкий покачал головой:
– Нет.
– А, ну да, ты же на «следственном эксперименте» был. Так вот, сегодня ночью, вернее, вчера поздно вечером стреляли в Анжелику. Юра преследовал киллера и таки задержал его. Но оставил в сарае вместе со своей машиной.
– Почему? – спросил Турецкий.
– Другого выхода не было. Машина сломалась. Так вот, я собираюсь передать объединенное дело о покушениях на звезд и на Анжелику тебе?
– Ну Костя, – развел руками Турецкий, – у меня же это…
– Дело по ставропольскому маньяку? – подсказал Меркулов.
– Точно. И еще дело по банку… Так что хлопот полон рот. А ты еще хочешь повесить…
– Саша, ничего не поделаешь. Бородулина я отстраняю, а людей больше нет. Так что выручай.
Турецкий немного поцокал языком, но потом все же согласился.
– Ну и ладно. Теперь ноги в руки, бери Юру – и за киллером. А если его вдруг там не окажется, ищите следы. Тут тоже Юра пригодится. Он тебе по дороге много чего расскажет.
Вскоре мы с Турецким ехали по моему вчерашнему маршруту. Сзади нас сопровождал микроавтобус с оперативниками и еще один автобус с охраной, в которого предполагалось посадить моего киллера.
Александр Борисович внимательно выслушал историю о моих вчерашних похождениях и задумался.
– Думаю, Юра, – наконец сказал он, – ты прав. Дейнекин связан с криминальным бизнесом, слухи об этом давно ходят. Но только слухи. А вот поймать его за лапу никому еще не удавалось. Да и сейчас, думаю, не удастся. Даже если эта команда, которая тебя преследовала, окажется действительно ментами, доказать, что это именно Дейнекин дал приказ отправиться на подмогу киллеру, будет невозможно. Эти отморозки, как правило, просто так не раскалываются.
– Почему? Ведь киллер звонил напрямую ему самому.
– Ну а приказ выехать группе отдал не Дейнекин, а кто-то еще. Так как крупная фигура всегда окружена массой подручных, каждый из которых знает только часть того общего дела, которым все заняты.
– Но как же все-таки объяснить тот факт, что киллер звонил непосредственно Дейнекину?
Турецкий задумчиво перебирал мелочь в кармане брюк.
– Вот это действительно интересно. Знаешь, киллером-то его называть пока рано… Он ведь еще никого не убил.
– Но ведь пытался! – возразил я.
– Попытка не пытка, как любил говаривать Лаврентий Павлович Берия. Настоящий киллер не пытается, он убивает. Точно продумывая каждую деталь. Наверняка. Это его работа, понимаешь?
– Да. Ну а как вы объясните…
– Пока не знаю. Но думаю, если все наши догадки верны, то такая крупная фигура, как Дейнекин, не послал бы на задание киллера-неумеху. И уж тем более не стал бы входить с ним в контакт.
Ознакомительная версия.
