– У Йохана хороший вкус. Более того, он очень умный. То, что он стал министром, меня никогда не удивляло.
Линда совсем забыла о бокале. Ханнелоре подняла рюмку и подмигнула. Она считала свою тактику отвратительной. Для самобичевания она осушила рюмку одним залпом. Оставалось надеяться, что в отношении алкоголя ребенок унаследовал гены Питера.
– Ты должна была их знать, – сказала Линда с ностальгией.
– Их?
Линда нервно искала в мятой пачке сигарету. Ханнелоре отодвинула свою рюмку в сторону, достала из своей сумки пачку сигарет «Джон Плейер» и предложила одну Линде.
– Спасибо. У меня как раз закончились.
– Кого ты имеешь в виду под ними?
– Йохана, Провоста и Вилльяма. Я, конечно, выбрала не того.
– Оставь себе пачку, – сказала Ханнелоре.
– Возьми тоже одну, – предложила Линда.
Ханнелоре не оказала сопротивления соблазну. После первой затяжки она почувствовала себя как коммунист, который настучал о своем соседе-еврее в гестапо. «В интересах следствия», – оправдалась перед собой она. Питер использовал эту отговорку, если в чем-нибудь провинился.
– Значит, ты могла выбирать, – заметила Ханнелоре.
«Эликсир» оказал свое действие. Сочетание ликера на пустой желудок и вкусной сигареты обеспечило чувство эйфории, которое она не испытывала со времен своего студенчества.
– Йохан, Ив и Вилльям были закадычными друзьями, – хихикнула Линда.
– Ив Провост?
– Всюду уважаемый адвокат. Царствие ему небесное, – фыркнула она. – Я могла получить их троих. Они с ума сходили по моему телу.
– Типичные мужчины, – улыбнулась Ханнелоре. – Красивым женщинам всегда не везет.
– Тебе легко говорить.
У Линды начал заплетаться язык. Сигареты, которые она закуривала одну за другой, большей частью бесполезно дымились в одной из вонючих пепельниц.
– Значит, они были твоими друзьями юности?
Линда восторженно кивнула. У нее были стеклянные глаза.
Ханнелоре не очень хорошо знала, могла ли она продолжать таким образом. Это казалось так же жестоко, как обливание водой, против которого Линда так яростно протестовала.
– Йохан был самым умным, Ив был самым богатым, а у Вилльяма был самый большой. Понимаешь, что я имею в виду?
– Вы не так уж и плохо определились, – успокоила Ханнелоре.
За пятнадцать лет Вилльям Артс отложил пятнадцать миллионов. Как бизнесмена его вряд ли можно назвать неудачником.
– Пфф. Заведение все еще не наше. Это из-за Вандале. Мерзавец никогда в жизни не отпустит свою жертву. За каждую услугу он требует что-то взамен. Я однажды отправила ему видеокассету «Крестный отец». Ты ведь знаешь этот фильм?
Ханнелоре кивнула. Линда хихикнула. Она все еще гордилась тем боевым подвигом.
– Я добавила письмо с вопросом, не взял ли Марлон Брандо пример с него.
– И?
– Вилльям задал мне трепку, но это не испортило мне удовольствие.
Линду теперь невозможно было остановить.
– Вандале держит своих подопечных под кнутом. Он затащил Йохана в партию, и без его влияния Провост уже много лет назад оказался бы за решеткой. Если кто-то виноват, так это Вандале.
– Почему ты так думаешь? – холодно спросила Ханнелоре.
Линда выпила прилично «Эликсира д'Анвер». Она начала заикаться.
– Ты же не будешь м-меня д-дурачить, что с-суду об этом м-мерзавце не известно? Ведь все з-знают, ч-что он н-натворил.
Линда чиркнула спичкой. Она сделала неловкое движение. Все произошло молниеносно. Ее нейлоновый халат вдруг заполыхал. Она подпрыгнула, словно импала[62], которая учуяла запах приближающего льва. Ханнелоре, наоборот, продолжала оторопело сидеть. Линда неистово била себя по бокам. Языки пламени облизывали ее бедра.
Удивительно, насколько медленно зрители иногда реагируют на чрезвычайную ситуацию. Ханнелоре стоило огромной силы воли, чтобы разрушить эти парализующие чары. Она вскочила, налила в грязную кастрюлю воды и потушила огонь. Ван-Ин бы рассмеялся, если бы она рассказала ему эту историю. Ханнелоре поймала себя на том, что ей было трудно сохранить серьезный вид. Линда, наоборот, начала тихонько хныкать.
– Больно?
Ханнелоре оценила повреждения. Нижняя половина ее халата полностью сгорела. Обугленные остатки нейлона распространяли жуткую вонь.
– Все нормально, – сказала она смущенно.
Линда бесцеремонно подняла свою хлопковую ночную рубашку. Под рубашкой на ней были крошечные трусики, – белый треугольник надулся между жировыми складками. Одно из ее бедер было сильно обожжено. На этом месте образовывались волдыри. Часть кожи десять на двадцать сантиметров была похожа на неаккуратно наклеенную полоску обоев.
Ханнелоре снова набрала в кастрюлю воды и вылила на ожог. Вода потекла по кухонному полу.
– Где ванная?
Ханнелоре помнила из учебного фильма о пожарах, что повреждения можно ограничить, только если подержать обожженный участок под проточной водой.
Линда указала наверх.
На полу душевой кабины лежала куча вонючего грязного белья. Ханнелоре пнула его ногой в сторону и втолкнула Линду внутрь. Потом она окатила ожог ледяной водой. Линда душераздирающе визжала, но Ханнелоре это совершенно не трогало. Ей требовалась вся ее сила, чтобы справиться с пациенткой.
Через десять минут она промокла почти так же, как Линда, которая постоянно кричала «хватит». Она перестала кричать только тогда, когда Ханнелоре закрутила кран. Ванная комната была наполовину залита водой. С обеих женщин капало, как с мокрых собак.
– А теперь я вызову скорую, – решительно заявила Ханнелоре.
– Нет! – истерично крикнула Линда. – Я не хочу в больницу.
Как и большинство людей, у кого есть проблемы с алкоголем, она до смерти боялась, что ее положат в больницу, потому что там алкоголь и сигареты были под запретом.
Однако Ханнелоре на уговоры не поддалась. Она сбежала вниз по лестнице. Когда она входила в дом, увидела, что внизу есть телефон. Линда заковыляла за ней.
– Пожалуйста, не звони, – умоляла она. – Сообщи моему домашнему врачу. Если он скажет, что мне надо в больницу, тогда я поеду.
Ханнелоре резко повернулась. «Услуга за услугу», – подумала она.
– Если бы я была уверена, что ты мне рассказала все, то…
– Спрашивай! – крикнула Линда в отчаянии.
Ханнелоре еще раз взвесила все за и против. Ожог на вид не был серьезным. С мазью и парой болеутоляющих Линда снова станет прежней. Если домашний врач не будет иметь ничего против, никто не сможет обвинить ее в халатности.
Мдина показалась на горизонте, как розовый замок из песка. Восходящее солнце раскрашивало древний город цветами палитры художника-импрессиониста. Вилльям Артс не обращал внимания на идиллическое зрелище и на высокой скорости вел «тойоту» по крутому склону в направлении Валлетты. Вчера Броуэрс ушел с пустыми руками. Или это был отвлекающий маневр? Артс знал репутацию бывшего жандарма. Его присутствие на острове являлось неопровержимым доказательством решимости, с которой Вандале хотел его схватить.
Минувшей ночью Артс лежал и обдумывал всевозможные сценарии. Только когда сегодня утром он прочитал в «Хет лаатсте ниус»[63] развернутый отчет об убийстве Ива Провоста (газета появлялась на острове с опозданием в несколько дней), он принял опрометчивое решение вернуться в Бельгию. По его мнению, это был единственный способ спасти свою шкуру. Теперь, когда Провост был мертв, он мог прикрыться бельгийским законом. Ведь он предусматривает, что в определенных случаях обвиняемый может обратиться за помощью к принципу исключения вины. Согласно уголовному кодексу, подозреваемый может быть приговорен к тюремному заключению только в том случае, если он отвечает определенным требованиям. Так, например, он должен быть душевно здоровым. Этим правилом ловко пользуются многие адвокаты, чтобы вытащить своих клиентов из тюрьмы. Одно из менее известных оснований для того, чтобы тебя приняли в расчет для исключения вины, – это моральное давление. Если защита может доказать, что клиент совершил преступление, потому что его морально принуждали, судья должен в принципе снять обвинение или, по крайней мере, назначить легкую меру наказания. В случае Артса это могло означать максимум пару лет заключения, и он бы предпочел это, чем верную смерть. Когда он закапывал Дани, он должен был Вандале полмиллиона. Без отсрочки платежа он бы точно обанкротился. Вандале предложил полюбовную сделку при условии, что Артс закопает тело. При нормальных обстоятельствах суд прислушался бы к этой аргументации и скорее был бы склонен схватить заказчика, чем мальчика на побегушках. Если бы скандал стал достоянием гласности, одновременно исчезла бы и необходимость убийства. Немного везения – и к весне он снова будет на Мальте.
