— Дядя Кирилл, мне необходимо найти Глеба… Я ведь не успокоюсь.
— Понятно. Совсем мне не доверяешь, сама, значит, расследование поведешь…
— С Алкой поговорю. По-человечески. Она не плохая.
— И все ниточки?
— Буду дома сидеть, ждать. Он обязательно позвонит.
— Пока за тобой новый монстрило не явится… Нет, девочка. Никак не могу допустить подобной глупости, ни по возрасту, ни по званию, ни по родству. Ты Андрея родным считала, а вызходит, и я — самый близкий его кореш — твой родной дядя. Изволь слушаться. Но прими мое слово: торжественно обещаю в этот день, что не успокоюсь и не сдохну, пока не выведу всех на чистую воду. И не раздам соответствующие «награды».
— Верю… — блеклым голосом произнесла Полина. Ее охватила слабость. Пойду прилягу, в ушах звенит.
Рассад помог ей подняться и отвел в спальню.
— Глотай витамины, икру жуй, восстанавливай силы, тебе они пригодятся. — Он заботливо укрыл девушку одеялом.
— Я буду жить здесь?
— Тебе придется исчезнуть.
— Ис… исчезнуть… — У Полины слипались глаза. — Не понимаю…
Посидев с минуту возле задремавшей девушки, Рассад тихонько вышел на веранду.
— Спасибо за все, Верочка. Позаботьтесь о моей племяшке ещё немного. Завтра Полину заберут отсюда. Помните главное: никакой утечки информации, дело необычайно опасное.
— Уже поняла. — Вера Самойловна с грустной улыбкой взглянула на Рассада. — У тебя ведь других дел не бывает, Кира.
Одиннадцатого апреля из аэропорта Шереметьево-2 вылетела супруга немецкого бизнесмена Дина Валевски. У неё имелась шенгенская виза, небольшой багаж и рекомендации для устройства на работу в Мюнхене.
Худенькая, тщательно накрашенная блондинка не выглядела счастливой, хотя и старалась произвести впечатление полного благополучия.
— Все кабаки в Москве с дружком прочесали. Я ведь не была здесь полтора года, — сообщила она нехотя соседке по креслу, летевшей в Мюнхен на конференцию. — Впечатление огромное, башка раскалывается.
Полина закрыла глаза, не снимая темных очков. С перепоя глаза не переносят яркий свет. У неё теперь такой имидж — настырная девчонка из семьи украинских поляков. С мужем-немцем фактически отношения не поддерживает. Фиктивный брак ради возможности свободных выездов в Европу и длительного там пребывания.
— Возможно, весьма длительного, — вздохнул Рассад, усадив Полину в машину. — Я буду наблюдать за тобой, ты знаешь, как со мной связаться. Не волнуйся, там уже яблони цветут. Люди хорошие. По-немецки ты говоришь прилично, а через месяц будешь болтать вовсю.
— Через месяц?!
— Ах, милая, революцию в два дня сделали, а теперь сколько разбираемся… Здесь торопиться никак нельзя… Куда ни кинь, везде клин. Задеты вопросы международной политики, государственные структуры, затронуты интересы таких персон, что палец в рот не клади… Рубить с плеча нельзя…
Полина вдруг поняла и обомлела:
— Дядя Кира… Ведь это опасно?
— Мне не впервой на голубятню лазать. Мы ж, мужики, любим покуролесить. Вот и кину карту на старости лет, авось, сорву банк.
— Будь осторожен, ладно? Мне теперь прятаться совсем не за кого.
— И ты, Дина, держи хвост пистолетом. — Он пригляделся к новому облику Полины. — Будут там ихние мужики приставать — не руби сплеча. Запомни, мы ж легенду не даром прорабатывали — ты женщина свободная, не избегающая приключений.
— Ладно. По мордасам сразу лупить не стану. И вообще… Если честно, мне и впрямь кажется, что я — это не я… Я осталась здесь. Буду стоять за вашим плечом, охранять, помогать… А Дина пусть летит, ловит свою «золотую рыбку».
— Ты песенку рыбацкую помнишь? Андрей её для тебя сочинил.
— Слова Константин Бальмонт в 1903 году написал. А папа музыку. Это уж верно — специально для меня.
И кружили под луной,
Точно вырезные,
Опьяненные весной
Бабочки ночные.
Пруд качал в себе звезду,
Гнулись травы гибко.
И мелькала там в пруду
Золотая рыбка…
Он родился в тот самый день, когда умер Сталин. В больницу Магаданской колонии № 38 эта весть дошла не сразу. Да и Галину Степанцову, отбывающую срок за убийство собственного мужа в состоянии опьянения, она не могла заинтересовать — женщина умерла через три часа после рождения сына.
Мальчика, названного Виссарионом по инициативе удрученного смертью «вождя народов» главврача, отправили в детдом, где он и находился до 1970 года. А потом стал Степанцов пролетарием в качестве ученика слесаря на выгоноремонтно заводе. В досье также значилось, что рабочий Виссарион Степанцов имел постоянные конфликты с законом. Раза три привлекался за воровство каких-то деталей, но был взят коллективом на поруки, окончил ПТУ, женился, попал под суд в результате драки, в которой умудрился нанести милиционеру телесные повреждения. В колонии Степанцов восстановил против себя и начальство, и зэков.
Ему ещё не исполнилось 25 лет, а уж пожизненное заключение было обеспечено — агрессивный, злющий ублюдок заточкой распорол живот вохровцу. Несомненно, Виссарион Степанцов являлся стопроцентным вырожденцем продуктом уродливой социальной среды и гнилой наследственности. Отсутствовала даже тень надежды на его перековку. И вдруг…
Человек, полулежащий в кресле на террасе собственной вилы, поднес к глазам ладонь, чтобы убедиться ещё раз: в линии его жизни внесены решительные коррективы. Кем? Почему? С какой целью? Теперь он многое знал о мире, изучив различные концепции существования человечества от древнего Египта до финального Апокалипсиса в отдаленном или совсем близком будущем. Размышляя о себе, он путался лишь в терминологии: Бог или сатана, Спаситель или Каратель, Мессия или Владыка? Не столь уж важно, какими именами наделяли того, кто явился установить Порядок.
«Крафт» — всего лишь символ, временный знак. Печать вечности нетленна. Тонкая линия жизни, идущая к основании большого пальца, прерывистая, рассеченная штрихами, крестами, свидетельствующими о многочисленных невзгодах и непреодолимых конфликтах с реальностью. Это память о Виссарионе Степанцове. Но параллельно ей пролегла другая, более тонкая, глубокая, без изъянов, словно высеченная резцом по камню. Она опоясывала большой палец, замыкаясь с тыльной стороны в кольцо — кольцо бессмертия. Это и есть истинный путь Великого. Он начался в тридцать три года. Христос погиб на кресте, Виссарион возродился из нечистот, чтобы занять пустующее место.
Громоздкое строение из серого гранита возвышалось на скале, врезавшейся в океан полуострова. Окрест — каменистая пустыня, серая, рокочущая громада океана. Все мощное, суровое, безжалостное, призывающее к деянию.
Он был ниспослан на землю 15 апреля 1980 года, в светлое пасхальное воскресенье, первое воскресенье после весеннего полнолуния. Сила, приславшая его, выбрала странный путь. Но разве дано исполнителю воли проникнуть в таинство Высшего замысла, замысла построения Вселенной?
Крафт смутно припоминал душный подвал, куда его доставили из тюрьмы. Посреди небольшой комнаты стояло зубоврачебное кресло. Напротив него подставка с черным прибором, похожим то ли на пушку, то ли на проектор для показа кинофильмов.
Два человека в медицинских халатах пошептались и конвоир снял с Виссариона наручники.
— Ладони положите на колени, — сказал один из врачей, заглянув в глаза заключенного. Это был долгий, въедливый, прилипчивый взгляд. Вместо того, чтобы двинуть кулаком по чисто выбритой скуле, Виссарион подчинился и широко зевнул.
— Закройте глаза, расслабтесь. Мы хотим вернуть вам положительные ощущения. У вас есть желания?
— Водяры, курева… И чтоб все сдохли, сучары… — лениво пробормотал Виссарион. Он засыпал. Засыпал и чувствовал, как из комнаты вышли все, а «доктор» скрылся за ширмой.
Он мог дать деру, но словно прилип к креслу, налившись свинцом…
Из документов, хранящихся в досье Крафта:
Журнал наблюдений Лаборатории микролептонныз технологий. Серия экспериментов 3Г-15. 15.04.1980. Объект — В. Степанцов, 1953 г рожд. Физические характеристики: рост 182, вес 60… давление, кардиограмма, данные анализов, выводы: физические параметры организма в норме.
Психический статус: тип 3-Е. Возможно наличие избыточной Y-хромосомы, влияющей на агрессивность. Интеллектуальный коэффициент на нижней границе нормы. В анализе наследственная шизофрения с маниакально-депрессивным психозом. Особые приметы: (перечень татуировок, шрамов, выбитых зубов).
Облучение препаратом 13-УК. Время воздействия — максимальное. Количество сеансов в зависимости от изменения психофизического статуса.
Дальнейший ход эксперимента с объектом Степанцовым проследить не удалось — серия облучений прекратилась, а вскоре исчезла и сама Лаборатория.
