- Полагаю, что вы прямо от императора Франца, - заметил российский государь.
- Да, ваше величество, и он поручил мне направиться прямо к вам.
Менее часа тому назад правитель Австрии стоял в халате, весь дрожа, жалобно причитая, что, если царь слишком отдалился от них в результате отношения к нему на Конгрессе, если он покинет их теперь, можно будет уповать только на Бога... И на этот раз Меттерних согласился с точкой зрения своего господина. Без Александра ни у кого из них не оставалось никакой надежды на спасение.
- Садитесь, граф, и расскажите об этом серьезном развитии событий, холодно приказал Александр.
Меттерних продолжал стоять, а его изящная рука все время теребила широкий атласный галстук на шее.
- Сегодня утром я получил донесение из Генуи, - начал он. - Наполеон сбежал с Эльбы.
Император Франции высадился в Каннах в сопровождении небольшого отряда гвардии, прибывшей вместе с ним с Эльбы. Уже через несколько часов их количество значительно увеличилось за счет добровольцев из каждой близлежащей деревушки или городка. Весть летела впереди них, передаваясь из уст в уста: "Император вернулся! Vive L'Empereur! К оружию!"
Люди спешили присоединиться к нему, и повсюду, где он появлялся, толпы людей приветствовали его и плакали от радости. Белые кокарды Бурбонов срывались и затаптывались, а трехцветный знак Империи появлялся на каждой шляпе и в каждой петлице. Все было забыто- войны, страдания, промахи. Народ видел Наполеона и слепо шел за ним. Франции уже стало тошно от Бурбонов. Она оправилась от первого шока поражения и решила, что ее императора жестоко предали в пользу ужасного реакционера, который пытался насадить старый режим, как будто Революции никогда и не было.
Долой Бурбонов, посмевших игнорировать армию, принесшую Франции такую славу. Долой их всех! Слава Богу, маленький император вернулся; он сметет со своего пути врагов Франции, вернет ее на передовые позиции в мире! Vive L'Empereur!
Наполеон продвигался через эти толпы, улыбаясь и принимая один восторженный прием за другим, ведя все возрастающую армию в Париж. Где бы он ни останавливался, толпы людей плясали и пели под его окнами, а войска, которые король Людовик послал для борьбы с ним, просто арестовали своих офицеров-роялистов и предоставили себя в полное его распоряжение. Ветераны его кампаний, которых распустили для мирной жизни, оставляли поля и мастерские, со слезами радости надевали свои старые мундиры и шли, чтобы присоединиться к своему генералу.
В Париже маршал Ней выехал во главе армии, чтобы захватить его, всячески проклиная его перед лицом короля. По мере своего продвижения вперед он слышал о следующей одной победе Наполеона за другой. Его люди роптали, многие дезертировали. Людовик XVIII простил его, но ни он, ни другие маршалы не были признаны старым режимом. Над князем московским все еще продолжали насмехаться как над сыном бондаря, а к его обожаемой жене относились с пренебрежением, пока она со слезами не отказалась бывать при Дворе. Раны от унижения и пренебрежения оставались свежими, и Нею так же не хватало присутствия императора в душном дворце Тюильри, как может заключенному не хватать солнца. В течение всего марша он оставался угрюмым и раздражительным, всеми силами стараясь перебороть дикое желание нарушить обещание, данное презренному королю, и еще раз последовать за призывным барабанным боем величайшего солдата, какого только знало человечество.
Находясь в нескольких милях от штаб-квартиры Наполеона, Ней получил от него личное послание.
Две армии встретились в Безансоне, и среди несдерживаемого энтузиазма Мишель Ней бросился в объятия Наполеона. Все его войско последовало его примеру.
Затем и Мюрат, присоединившийся к союзным силам в 1813 году, публично признал Бонапарта императором и выступил из Неаполя, чтобы его именем завоевать Италию. Повсюду люди, ранее отрекшиеся от него, спешили склониться перед ним и умолять его принять их обратно. Солдаты и политики, оставившие его, потому что верили, что его честолюбие и упрямство приведут к полному краху, забывали обо всем в том сумасшедшем возбуждении, которое сопутствовало его возвращению.
Давнишняя радость битв и побед вновь охватила всех. Освободившись от зависимости от слабого короля и реакционного правительства, армия императорской Франции сметала все на своем пути и двадцатого марта внесла Наполеона в Париж.
Людовик XVIII со своим Двором сбежал в Бельгию. Императора внесли на плечах в Тюильри истерические толпы, и оттуда он выпустил свое обращение.
Он не хотел нарушать парижский договор союзных сил, принятый в 1814 году, намереваясь мирно править в качестве конституционного монарха, восстановленного волей французского народа.
Собравшиеся в Вене представители сильнейших держав ответили на это тем, что объявили его вне закона, врагом общества и приказали своим войскам вступить во Францию. Перед общей опасностью союзные силы за несколько встреч разрешили все свои разногласия. Александр довольствовался Великим герцогством Варшавским, а Пруссия согласилась на рейнские провинции вместо Саксонии. К девятому июня был подписан договор. Но в это время Александр уже покинул Вену. Он выехал из столицы в Хейлброн, чтобы там дождаться подхода своей армии. И в Хейлброне он встретился с женщиной, которая предвидела его вторую битву с Бонапартом.
В эту ночь он никак не мог уснуть. Он шагал взад и вперед по спальной и не мог найти своего обычного успокоения ни в женщинах, ни в молитве, когда его адъютант и доверенное лицо князь Волконский постучал в его дверь.
- В чем дело? - спросил Александр в раздражении.
- Ваше величество, там внизу какая-то женщина хочет видеть вас. Я не посмел отсылать ее без вашего распоряжения... - Волконский выдержал паузу; скольких женщин он допускал к царю за последние несколько месяцев.
- Я никого не жду, - сказал Александр. - Кто она, черт бы ее побрал?
- Она говорит, что ее зовут мадам фон Крюденер, ваше величество.
Фон Крюденер... та самая предсказательница, предвидевшая его победу над Бонапартом еще в то время, когда Бонапарт был на Эльбе...
- Немедленно проводите ее сюда!
Пока царь ждал, он пытался представить ее. Он знал, что она средних лет; женщина с печально известным прошлым, которая внезапно стала религиозной, когда увидела, как один из ее любовников упал замертво на улице перед ее окнами. Но, какой бы она ни оказалась, она может привнести мир в его душу. Наверняка то, что она появилась именно в то время, когда армии Пруссии и Англии приближались к войскам Наполеона и его собственные войска спешили присоединиться к ним, было рукой Божьей.
Дверь опять открылась, и перед ним появился Волконский.
- Баронесса фон Крюденер, ваше величество.
В комнату медленно вплыла высокая фигура. Волконский закрыл дверь, и баронесса откинула длинную вуаль, до этого закрывавшую ее лицо. Даже в тусклом свете свечи Александр заметил, что перед ним удивительной красоты женщина.
Мадам фон Крюденер двигалась по комнате и напевала про себя. Это была хорошо обставленная, элегантная комната, полная цветов, которыми она сейчас и занималась. Она только что поставила большую ветку и теперь отступила назад, чтобы полюбоваться тем, что получилось. Все ей понравилось, и она стала наполнять другую вазу, потому что царь очень любил цветы. Он собирался навестить ее сегодня вечером, и она сама готовила все к его визиту. Начиная с той ночи в Хейлброне он навещал ее каждый день; он привез ее с собой и сюда, в Хайделберг.
Она вздохнула с чувством удовлетворения. Царь оплачивал все ее расходы и обещал взять ее с собой в Париж после победы над Наполеоном. Она знала, что Наполеон будет побежден, и она не уставала твердить об этом Александру. Они вместе много молились.
Как только она вставала на колени, на нее не могло не влиять осознание того, насколько она прекрасна и красноречива, и это еще больше способствовало ее природному дару актрисы. Она считала, что молиться следовало как можно более привлекательно. Коль скоро в результате она спасала души для царства Божия, методы были не столь важны, а поскольку сама она истратила все свое состояние, проповедуя, то не видела никакого греха в том, что принимала деньги от такого богатого человека, как Александр.
За ней следовало множество бедных людей, которых она кормила и одевала за свои счет, а позднее - за счет царя. Ее окружение состояло из раскаявшихся грешников, подобных ей самой, и из отвратительных шарлатанов, прикрывавшихся ее именем. Ее дар давать туманные предсказания завоевал ей широкую популярность, и эти предсказания всегда оказывались достаточно расплывчатыми, чтобы правильно описать любое мало-мальски важное событие.
Она сообщила Александру, что он избран Богом среди всех европейских королей и помогла его религиозному чувству достичь безумных высот. Иногда, когда они вместе стояли на коленях, она брала его руку в свои и чувствовала, что она дрожит от сдерживаемых чувств.
