Тавров уже было решился пойти на поводу у этой разновидности «бандитов с большой дороги», но в этот момент к нему подошел длинноволосый бородатый мужчина.
– Куда ехать, отец? – спросил он. Услышав, куда надо ехать Таврову, он обрадовался.
– Как раз в ту сторону у меня уже есть пассажир! – сообщил он. – За штуку поедешь?
Договорились за восемьсот.
– Машина у меня за углом, вон в том переулке, – пояснил бородатый, опасливо косясь на кучкующихся «бомбил в законе». – Видал мафию? Заметят если, то, как минимум, колеса попортят. Так что я сначала пойду, а как зайду в переулок, так и ты иди! Синяя «семерка». Усек?
Тавров так и сделал: направился к переулку только тогда, когда бородач там уже скрылся. В переулке под погасшим покосившимся фонарем уличного освещения, видимо, недавно пострадавшим от лихача-водителя, вырисовывался силуэт «Лады» седьмой модели: последней отчаянной попытки отечественного автопрома хоть как-то облагородить омерзительные формы сплавленного в СССР итальянского уродца. Рядом с машиной стоял бородач: увидев Таврова, он помахал рукой.
– Давай сюда, отец!
Тавров подошел к машине: в салоне «семерки» никого не было, лишь на заднем сиденье лежало нечто вроде тулупа.
– А где второй? – спросил Тавров.
– Сейчас подойдет, за сигаретами пошел, – пояснил бородач. – А ты пока садись на заднее сиденье, тулуп отодвинь и садись. Не бойся, тулуп чистый!
Тавров открыл дверцу и нагнулся, чтобы отодвинуть лежащий на заднем сиденье тулуп. В тот же момент сзади на его голову обрушился сильный удар. Тавров упал, уткнувшись лицом в тулуп, и потерял сознание.
* * *
Когда Тавров открыл глаза, то увидел перед собой тускло освещенный единственной лампой дневного света подвал с бетонными стенами и бетонным же полом. Тавров попробовал приподняться и застонал: голова болела, связанные за спиной руки ограничивали движения, от мышечных усилий голова болела еще больше.
– Что, Валерий Иванович? Плохо, да?
Тавров с усилием повернул голову в сторону говорившего, но увидел только силуэт: человек стоял в плохо освещенной части подвала.
– Вы кто? – спросил Тавров.
– А я вас согласился подвезти за восемьсот рублей! Не узнаете? Ах, да! Я же был в парике, с бородой и усами.
– Вы стоите в тени.
– Извините! Сейчас подойду ближе. А теперь узнаете?
Человек сделал несколько шагов вперед, и его лицо оказалось освещенным мертвящим светом неоновой лампы. Тавров его узнал.
– Морозов! Так я и думал. Убил моих людей, а теперь и до меня добрался?
– Ваших людей? – удивился Морозов. – Ах, да… те двое в Эльдорадовском переулке… Так был приказ босса: не оставлять следов. А эти двое мало того, что засекли двоих придурков-электронщиков, которых я нанял у Пронина, так и меня еще видели. Ну и пришлось…
– Да, разумеется, ты выполнял приказ, ничего личного… – усмехнулся Тавров. – А приказ отдал господин Мамедов, не так ли?
– Мамедов – мой босс?! – заржал Морозов. – Ох, насмешил! Ты сюда посмотри!
Морозов включил фонарик, который держал в руке, и направил луч в темный угол подвала. Там на полу сидел человек: всклокоченный, с разбитым лицом, но Тавров тем не менее его сразу узнал: это был аргентинский падре Яго, проживавший в России под именем азербайджанского предпринимателя и криминального авторитета Мехти Мамедова.
– Видал? На хрен мне этот чурка?! Я на приличных людей работаю, мне вся эта братва с их разборками и общаками давно надоела. Теперь я умный: работаю только на конкретного хозяина по индивидуальному заказу, – хвастливо сообщил Морозов.
– Давно поумнел? – поинтересовался Тавров. Морозов уловил издевку в его голосе, выхватил из-за пояса пистолет и приставил ко лбу Таврова.
– Все смеешься, поганка ментовская? Вот я сейчас мозги тебе вышибу! Давай смейся, сука! Умри со смехом! Ну?!
– Ствол убери, припадочный! – посоветовал Тавров. – Нет у тебя приказа меня убивать. А выстрелишь ненароком, так тебя в этом подвале самого замуруют.
– Ты зря думешь, ментяра, что тебе долго жить осталось! – осклабился Морозов. Пистолет он не убрал, но Тавров почувствовал, что давление дула на лоб ослабло. Тавров снова обрел уверенность.
– Сколько ни осталось, а все мое. А вот откуда ты знаешь, что тебе больше отмерено? – насмешливо отозвался Тавров. – Сделаешь работу, босс и тебя в расход пустит. Крови на тебе много, ментовская охота на тебя идет… проще списать, чем прятать. Вот так, Володя!
– Тех двоих в машине я завалил, – согласился Морозов. – А больше нет на мне крови. Что-то ты совсем заврался, ментяра!
– Ну, как же так?! – не согласился Тавров. – А не далее как вчера господина Обнорского кто двумя выстрелами в голову на тот свет отправил? А орудие убийства: пистолет импортного производства калибра 7,65 миллиметра… надо полагать, тот самый «зауэр», что ты в руках держишь. Так ведь?
– Хорошо разбираешься в оружии, мент! – удивился Морозов, убирая пистолет. – Успел углядеть, что «зауэр». Ах да, это на стволе написано… И когда прочитать успел?
– В меня из этого «зауэра» в одна тысяча девятьсот семьдесят втором году, когда я еще опером был, в упор стреляли! Я этот «зауэр» в темноте по карме узнаю! – усмехнулся Тавров. – Что же ты его, дурачок, там же, возле машины Обнорского, не бросил? Заметут тебя с этим стволом, и отправишься ты на пожизненный курорт в санаторий «Белый лебедь», в официальных документах именуемый «ИК-2 ГУФСИН».
– Юридическую консультацию открыл? – злобно прищурился Морозов. Слова насчет пожизненного срока в зловещем «Белом лебеде» ему очень не понравились. Морозов снова вскинул пистолет и заорал: – Все, мент! Достал ты меня! Молись своему ментовскому богу!
На этот раз, глядя в безумные глаза Морозова, Тавров вдруг понял: выстрелит! Крыша едет у придурка, уже себя не контролирует.
– Володя, убери пистолет! – раздался вдруг голос. Он был странно искажен пространством подвала, но показался Таврову знакомым. – Если ты выстрелишь, то я тебе твою тупую башку продырявлю.
Морозов вздрогнул, услышав голос, и опустил пистолет.
– Умничка! – продолжил тот же голос. – А теперь на предохранитель поставь.
Морозов покорно исполнил и это указание: Тавров отчетливо услышал щелчок предохранителя.
– А теперь спрячь пистолет и иди в дом, а то вдруг кто заглянет на огонек!
– Уже бегу, босс! – заверил Морозов и, на ходу засовывая пистолет за пояс, заспешил по лестнице к выходу из подвала. Хлопнула дверь, и на короткий момент воцарилась тишина, прерываемая лишь жужжанием неоновой лампы. Но буквально через несколько секунд раздались шаги: кто-то спускался по лестнице. Вот человек вступил в освещенное место.
Это оказалась Анна Петровна Обнорская.
* * *
Анна Петровна была одета в элегантный черный брючный костюм, выгодно подчеркивавший достоинства и умело скрывавший недостатки ее фигуры. В одной руке она держала небольшой пистолет, в другой – светодиодный фонарик.
– Ну вот, господа! – обратилась она к узникам подземелья бодрым голосом. – Наконец я нашла время с вами пообщаться. Задавайте вопросы и формулируйте свои пожелания. Должна сразу предупредить: этот наш разговор – последний, каждый из вас уже выполнил отведенную ему роль в игре, так что жить вам осталось не больше суток. Итак, слушаю вас!
– Значит, это вы похитили ожерелье? – задал риторический вопрос Тавров.
Вместо ответа Обнорская сняла шейный платок и с гордостью продемонстрировала ожерелье: золотые цветы папируса, чередующиеся с жемчужинами.
– Второй вопрос: а зачем?
– Странный вопрос, Валерий Иванович! – взметнула брови Обнорская. – Вы же знаете, что это ожерелье обладает волшебным свойством помогать своей хозяйке очаровывать любых мужчин, которых она только пожелает!
– А откуда вы знаете об этом волшебном свойстве? – продолжал допытываться Тавров.
– Да эта дура Пургина проговорилась! – фыркнула Обнорская. – Я лишь обмолвилась: какая древняя и ценная вещь. А эта дура тут же рассказала, что это подарок мужа; что это ожерелье обладает свойством привораживать… Но для подобной простушки ожерелье было всего лишь дорогой игрушкой, и в слова мужа о магических свойствах ожерелья она не поверила. Вот в чушь о феромонах она верила, какие только ароматы не применяла! А в магическое ожерелье не верила! Такая вот форма глупости… Да и сам Пургин в магические свойства ожерелья не верил до тех пор, пока Пургина не околдовала моего мужа: вот тут он и понял, какого дурака свалял с этим подарком супруге! И спрятал ожерелье в тайник. А я его оттуда забрала!
– А я думал, что его забрал Мамедов, – расстроился Тавров.
– Этому придурку мозгов не хватило! – с презрением ответила Обнорская. – Когда даже до такого тупицы, как Пургин, дошло, что он весьма опрометчиво поступил, подарив жене ожерелье, то он незамедлительно под благовидным предлогом изъял у супруги ожерелье. А этот идиот Мамедов решил, что Ольга Пургина до сих пор рассекает в этом ожерелье! Ну и подстерег ее на лестнице возле собственной квартиры. У него хватило ума на то, чтобы подставить самого Пургина: Пургин и сам не помнил, как слепки его ладоней оказались в распоряжении Мамедова! Хитро придумано, кстати! Оцените, Валерий Иванович!
