Дик Фрэнсис - Дьявольский коктейль

Он открыл дверцу. Сквозь полуопущенные веки я увидел, как он отшатнулся, когда в нос ему ударила жаркая вонь. Это стоило того, чтобы не мыться и не переодеваться. Ничто не говорило о том, что я покидал это место с тех пор, как он оставил меня тут.

Он окинул взглядом мою бессильно откинутую голову, обмякшие руки, босые опухшие ноги. Никаких угрызений совести он не испытывал. Солнце озаряло белокурую голову, окутывая ее золотистым нимбом. Открытый американский юноша, блестящий, холодный и безжалостный, как лед.

Данило наклонился и деловито вырвал бумаги, зажатые у меня между колен. Снял ручку, бросил ее на заднее сиденье машины. Прочитал то, что я написал, от начала до конца.

- Значит, ты догадался… и обо всем написал… - сказал он. - Толковый ты малый, Эд Линкольн, чересчур толковый. Как обидно, что никто никогда этого не прочитает!

Он заглянул в мои полузакрытые глаза, чтобы убедиться, что я вижу и слышу его. Потом достал зажигалку, чиркнул и подпалил уголки листков.

Я слабо дернулся в немом протесте. Это ему понравилось. Он улыбнулся. Перевернул бумажки, сжег их полностью и втоптал пепел в пыль.

- Вот и все! - весело сказал он.

Я издал слабый хрип. Он насторожился.

- От-пус-ти меня…

- Ну уж нет!

Данило сунул руку в карман и достал связку ключей. Позвенел ими.

- Ключи от машины. Ключи от наручников.

Он помахал связкой у меня перед носом.

- Пожалуйста… - прошептал я.

- Нет, приятель. Твоя смерть принесет мне кругленькую сумму. Извини, и все такое. Не могу.

Он сунул ключи в карман, захлопнул дверцу и укатил, ни разу не обернувшись.

«Бедная Нерисса!» - подумал я. Я только надеялся, что она умрет прежде, чем узнает про Данило. Но жизнь не всегда милосердна.

Через некоторое время в зеркале заднего обзора показались четыре машины. Они подъехали и остановились. Микроавтобус Ивена и Конрада. Машина ван Хурена с шофером. Две полицейские машины. Позднее я узнал, что в одной были фотограф и врач, а в другой три офицера полиции - и Данило Кейвси.

Все они высыпали наружу. Народу тут хватило бы на полторы трапезы для самого многочисленного прайда львов. Однако звери благоразумно держались подальше. Данило был куда опаснее любого зверя.

Конрад подбежал и открыл дверцу.

- Ты в порядке, дорогуша? - с тревогой спросил он.

Я кивнул.

- Я же вам говорю, я только что его нашел и как раз ехал за помощью! - громко и возмущенно оправдывался Данило.

- Ага, как же! - проворчал Конрад, доставая свои проволочки.

- У него в кармане - ключи от наручников, - сказал я.

- Что, серьезно? - спросил Конрад.

Убедившись, что я серьезно, он направился к полицейским. После короткого обыска ключи от наручников нашлись, от машины тоже. Мистера Кейвси попросили объяснить, почему, собственно, он уехал прочь, если ключи от свободы мистера Линкольна были у него в кармане?

Мистер Кейвси скривился и отказался отвечать. Он упрямо повторял, что ехал за помощью.

Ивен безмерно наслаждался всем происходящим. Он подошел к дереву, которое выкорчевал слон, и достал из увядающей листвы «Аррифлекс» на треноге.

- Все, что здесь произошло, заснято на пленку, - сообщил он Данило. - Видите провод, идущий к машине? Когда вы подъехали, Линк включил камеру.

Конрад выудил из-под машины свой лучший магнитофон и отцепил от дверной рамы высокочувствительный микрофон.

- Все, что вы говорили, - сказал он с не меньшим удовлетворением, - записывалось. Когда вы приехали, Линк включил запись.

Полицейские достали свои собственные наручники и надели их на Данило. Загорелое лицо Данило сделалось бледно-зеленым.

Квентин ван Хурен подошел к машине и посмотрел на меня. Конрад позабыл принести ключи, чтобы освободить меня. Я все еще сидел на прежнем месте, прикованный к рулю и беспомощный.

Ван Хурен ужаснулся:

- Ради бога…

Я криво улыбнулся и покачал головой.

- Ради золота, - поправил я.

Он пошевелил губами, но не сказал ни слова.

Золото, алчность и золотая молодежь… Настоящий дьявольский коктейль.

Ивен расхаживал вокруг, важный, как павлин, точно он сам задумал и поставил все представление. Но когда он увидел, что я по-прежнему сижу в наручниках, в нем пробудилось сострадание. Он сходил за ключом от наручников и отомкнул их. Немного постоял рядом с ван Хуреном, созерцая меня, словно нечто никогда не виданное. И когда он улыбнулся, в его улыбке впервые проскользнуло что-то похожее на дружеское расположение.

- Снято! - сказал он. - Новых дублей сегодня делать не будем.