— Отлично, — проговорил Филюшкин, обращаясь к этому третьему. — Иди вниз на вертушку. Если кто из директоров войдет в заводоуправление, звони мне на сотовый, прочих посылай на хер.
— Понятно, — сказал пришедший, и дверь захлопнулась.
Растягивая скотч, я чуть приоткрыла глаза, чтобы определить, где я нахожусь. Оказалось, в своем кабинете, который выделил мне Кравцов. Комнату уже проветрили, так что в ней можно было свободно дышать.
— По-моему, она уже пришла в себя, — задумчиво проговорил Егор, подошел ко мне, схватил за лицо и задрал голову вверх. — Эй, слышишь, красавица, открой глазки, а то сейчас лицо порежу на ремни, — и немедленно моей кожи на щеке коснулась холодная сталь. Острие ножа легонько кольнуло. Выхода не было. Я открыла глаза и презрительно улыбнулась противникам.
— Илья Климович, вы не оправдали моих ожиданий! Очень прискорбно… — Мой голос звучал ровно и спокойно, но в душе бушевала буря. Если я не вырвусь от них, то вряд ли увижу следующий восход солнца.
— А чего вы ожидали? — хищно улыбнулся Филюшкин, похрустывая пальцами. Егор, глядя на меня, счастливо оскалился.
— Я ожидала солидную сумму в валюте в коробке из-под ксерокса. — Улыбаясь, я, исхитрившись, извлекла одной рукой из декоративной пряжки сзади на ремне метательное лезвие. — Ну, не от ксерокса, а в обувной коробке хотя бы. — С моих губ едва не сорвался крик, так как, разворачивая лезвие, я резанула себя по руке. — На худой конец в конверте, что ли. — На моем лице все так же сохранялась улыбка.
— И ты бы взяла деньги? — округлил глаза Филюшкин и внезапно заорал: — Не парь мне мозги, пронырливая сучка! Говори, где, кроме твоего компьютера, содержится информация обо мне? Кто в курсе? Говори, или пожалеешь, что на свет родилась! — Он два раза ударил меня по лицу открытой ладонью. Получились такие шлепки, что у меня в ушах зазвенело. Перехватывая пальцами лезвие, я едва не выронила его, продолжая, несмотря ни на что, сохранять улыбку. Порез я прижала к растянутому скотчу, чтобы они не увидели кровь. Невообразимо выгибая пальцы, я попыталась резать скотч, но вновь ткнула в руку.
— Так, Егор, подай хобот для нашего слоника, — обратился Филюшкин к Аверину. Хихикнув, Егор подал начальнику службы безопасности противогаз.
— У меня голова маленькая, думаю, тебе подойдет. — Он надел мне на голову противогаз, а затем закрыл выходное отверстие фильтра предохранительного клапана. Прием старый, как мир, и я была к нему готова, как только увидела противогазы, лежавшие у меня на столе. В них злоумышленники входили в комнату, когда газ немного рассеялся. Набранного воздуха мне хватит минуты на три, а пока я могла изображать муки удушья на радость палачей, одновременно разрезая скотч, который поскрипывал. Заглушая скрип мычанием, я делала свое дело. Если бы Филюшкин с Авериным не допустили бы ошибку, связывая меня скотчем, и я бы ни за что не выбралась. Но они, вероятно, из-за спешки замотали скотч поверх костюма. Прошло больше минуты. Я разрезала скотч и затихла, изобразив первую степень удушения.
— Надо снять, а то задохнется, — шагнул ко мне Егор.
— Обожди еще немного, — приказал Филюшкин. — Две минуты.
— А можно я ее перед этим попользую? — спросил Егор у Филюшкина, полагая, что я в отключке. — Жалко, что такая цыпочка просто так пропадает.
— Слушай, Егор, не занимайся херней. На тебе убийство Пашки висит, а ты тут… — разозлился Филюшкин.
— На мне? А ты как будто ни при чем, — ощетинился Егор, — ничего не знаешь, ни о чем не ведаешь.
— Я хотел с ним договориться, а этот урод позвонил и сообщил, что заложит нас, потому что мы заложили его. Что еще оставалось делать? — начал оправдываться Филюшкин.
— Интересно, а кто нас заложил Пашке? — пробормотал Аверин.
— Никто, сам обо всем догадался, — проворчал Филюшкин, — башка у него варила будь здоров. Жадность сгубила, хотел себе все захапать, а надо делиться.
«Кончай базарить, уроды», — с тоской подумала я, задыхаясь уже по-настоящему. Мне надо было, чтобы Егор приблизился ко мне на два шага, иначе все мое освобождение сорвется. Егор сделал эти два шага, протянул руку и сорвал с меня противогаз, продолжая говорить с Филюшкиным.
— Не думай, мы все повязаны!
Единым усилием я сорвала с рук остатки скотча. Лезвие, описав дугу, вонзилось Егору под колено, перерезая связки. Дико завопив, он пошатнулся, а я, развернувшись, подсекла его здоровую ногу и тут же поймала и вывернула ему руку, не заботясь о целостности костей. В руках Филюшкина возник «ПМ». Я оттолкнула Егора, врезав ему вдобавок связанными ногами, и со всей силы молниеносно метнула лезвие в Филюшкина. Тот хотел дослать патрон, но лезвие, углубившись в плечо, перерезало двуглавую мышцу и, вероятно, нерв. Рука отключилась. Воя сквозь сжатые зубы, Филюшкин уронил пистолет и схватился другой рукой за лезвие, торчавшее из раны. Малейшее движение причиняло ему страшную боль. Я прыгнула на пытавшегося подняться Егора и разбила ему локтем скулу. Потом из-под жилетки выхватила из ножен охотничий нож и рассекла путы на ногах. Филюшкин тем временем, морщась от боли, поднял пистолет. Дослать одной рукой патрон не просто, но он сделал это об одежду, но выстрелить не успел. Одним прыжком я очутилась рядом. Широкое лезвие ножа прижалось к его горлу.
— Без глупостей, Илья Климович, если не хотите еще одну улыбку под подбородком, — предостерегла я его и мягко отобрала пистолет. Егор, поддерживая подрезанную ногу, хотел встать. Я повела пистолетом и велела не шевелиться.
— Что, Егор, просто баба? — прохрипел Филюшкин, с ненавистью глядя на своего зама. — Ты отлично ее связал и обыскал. Настоящий профессионал!
— Не ссорьтесь, сядьте оба, — улыбнулась я им.
— Может, договоримся? — Филюшкин застонал.
— Нет. Вы упустили свой шанс. — Я стащила с него ремень и связала им руки начальнику службы безопасности за спиной. Через минуту я проделала то же самое с Егором. Потом я привязала их друг к другу при помощи капроновых веревок, которыми были перевязаны пачки бланков нарядов-заказов, обнаруженных мной в тумбочке. По сотовому Филюшкина я позвонила Кравцову.
— Аркадий Никифорович, можете радоваться. Я изобличила людей, совершивших убийство Геворкяна и кравших у вас в особо крупных размерах. Они, связанные, сидят передо мной, молят о пощаде.
— Что, серьезно?! — воскликнул в трубку обрадованный Кравцов. — Кто они?
— Филюшкин и компания, конечно! — доложила я. — Я вообще звоню, чтобы вы вызвали своего родственника из ФСБ, Максима, кажется. Если ему удастся разговорить их, будет просто чудесно.
— Хорошо, — пообещал Кравцов, и в трубке раздались короткие гудки.
Я проверила запись с камеры наблюдения в комнате. Все злодеяния Филюшкина и Аверина были запечатлены в подробностях на жестком диске компьютера. Посмотрев сама, я показала им, а затем сделала копию для ФСБ.
— Мы когда-нибудь выйдем, — с мрачным видом заметил Филюшкин.
— Конечно, выйдете лет через двадцать, — поддакнула я, — старые, больные, с бородой до колен. Кто ж вас таких будет держать за решеткой.
— Ты, сволочь, рано радуешься, — пробормотал Егор.
Не ответив, я вышла из кабинета и аккуратно, на цыпочках, спустилась вниз по лестнице. Третий член команды Филюшкина, Гуляев Денис, сидел за столом у вертушки и разгадывал кроссворд.
Он даже ничего не успел понять, только дернулся, но тут же свалился, сраженный коротким точным ударом в голову. На лифте я подняла его наверх и затащила в свой кабинет к компании Филюшкина с Авериным. Уже вместе мы дождались приезда Максима.
Серьезный, собранный, в отглаженном костюме, он появился ровно через сорок минут, да не один, а в сопровождении двух крепких молодцов, тех самых, что преследовали раненого наркомана по путям вместе со мной. Потом в комнату, в которой и так слишком много набилось народа, протиснулся Кравцов со своим шофером Игорем.
— Ну что, допрыгались, миллионеры хреновы! — со злорадством воскликнул Кравцов и пнул Филюшкина.
— Аркадий Никифорович, не стоит этого делать, — строго сказал Максим. — Мы сами ими займемся. Будьте уверены, расколются и во всем признаются.
— Мне кто-нибудь окажет первую помощь? У меня нож в плече, — с возмущением спросил Филюшкин.
— Потерпи, дружок, — зло бросил Максим. Его люди снимали с пленных веревки, заменяя их наручниками.
— Мне ногу надо зашивать, — прохныкал Аверин, когда его стали поднимать под руки.
— Заткнись! — рявкнул на него Максим.
Кравцов отвел меня в сторону и поинтересовался:
— Евгения Максимовна, вы на сто процентов уверены, что это дело рук Филюшкина, Аверина и того охранника (я имею в виду убийство)? Вдруг у них был еще сообщник?
— Не хочется об этом и думать, однако я считаю, что на предприятии был еще один преступник, кто совершил диверсии, произошедшие до появления на заводе Лепко, — сказала я с грустью. — Вот такие дела, Аркадий Никифорович. — Меня перебил Максим. Он подошел и сообщил:
