Не обращая внимания на выражение лица Самойлова, она спокойно запихнула что-то в свой рюкзак, закрыла дверцу, стянула рукав свитера вниз и протерла им все, к чему прикасалась. Потом Лера вставила деревянную панель и снова прошлась рукавом по определенным местам. После чего встала и направилась в коридор. Самойлов встал у нее на пути.
— Покажи, что ты взяла, — потребовал он.
Лера открыла рюкзак и захватила одной рукой пачку долларов, перегнутую пополам и стянутую резинкой, и небольшую записную книжку в красном кожаном переплете.
— Деньги — мои, — уверенно заявила она. — Полторы тысячи. Я сама попросила не отдавать мне все перед поездкой.
— А блокнот? — Самойлов начал успокаиваться и на смену нервной дрожи от поведения этой соплячки пришло злобное раздражение: его сделали дураком — заставили прийти в квартиру, где якобы валяется труп, а на самом деле ей нужно было без опаски залезть в сейф.
— А это, чтобы ты не цеплялся, почему я взяла деньги из сейфа, — заявила Лера. — В первой его половине Попа записывал, кто ему должен, а во второй — кому он. Я там записана. Хочешь посмотреть?
— В свободное от поиска трупа время, — ответил Самойлов, но блокнот решительно отобрал и засунул во внутренний карман пальто.
— Лучше нам уйти поскорей, — заметил Гоша. — Что-то мне подсказывает, что это не предел правонарушений, на которые ваша протеже сегодня способна.
— Неплохая мысль, — одобрила Лера. — Мне нужно хорошенько выспаться перед тем, как заняться поисками брата.
В лифте Гоша попросил:
— Прохор Аверьянович, может быть, все-таки спросим у вашей протеже, как она открыла сейф?
— Как ты открыла сейф? — тяжко вздохнул Самойлов. — Кажется, ты никогда не врешь, так ведь?
— Я знала комбинацию цифр, — с готовностью доложила Лера.
— Прохор Аверьянович, спросите, откуда она их знала? — не унимался Гоша.
Не дожидаясь, когда Старик отреагирует, Лера ответила, уже не скрывая раздражения:
— Подсмотрела и запомнила! Еще есть вопросы?
— Есть, — решительно уставился на нее Гоша.
А поскольку лифт уже стоял с открытыми дверьми, Самойлов начал протискиваться мимо молодых людей, чувствуя, как волна раздражения с одной стороны и почти осязаемая теплая волна нежности и страха — с другой удушливо растворяются друг в друге, мешая и ему дышать — так велико было напряжение этих двоих.
— Есть вопрос. Мне непонятно, почему ты не забрала все это в первый раз, когда, как уверяешь, обнаружила труп адвоката? — спросил Гоша.
— Хороший вопрос, — опустила голову Лера. — Тебе какой вариант ответа нужен — правда или обоснованная мотивация?
— Правда, — растерялся Гоша, подумал и переиграл: — Нет, пожалуй, мотивация.
— Я так и думала, — кивнула Лера. — Ладно. Вот тебе обоснованная мотивация. Ты намекаешь, что лазить в чужой сейф нехорошо? Согласна. Поэтому наедине с мертвым Какисом я не стала этого делать, а сделала сегодня и при свидетелях. У меня есть два свидетеля, которые подтвердят, что именно я взяла из сейфа. Есть блокнот, в котором записано, что это мои деньги. Все. Допрос закончен!
— Тогда выбирайтесь из лифта наконец, — с облегчением вздохнул Старик.
— А правда?… — влепившись спиной в стену кабинки — это Лера так решительно из нее выбиралась, — Гоша почувствовал себя обманутым.
У тридцать шестой больницы царила суматоха. Несколько милицейских машин с мигалками, небольшое оцепление.
— Неужели они хватились этого катафалка? — удивилась Лиза. — Может, включим рацию и послушаем?
— Нет, — категорически отмела это предложение Маруся, разворачиваясь.
— Вот это облом так облом! Куда мы теперь с этим катафалком? Давай послушаем, тебе что, совсем не интересно? Может, на нас уже охотятся! Объявлен розыск «Скорой», лучше об этом узнать побыстрей, чтобы не натолкнуться на гаишника с трупом Попакакиса.
После этих слов Маруся резко затормозила. Лиза выругалась, едва не влипнув головой в лобовое стекло.
— Что… — всполошилась она, — поедем сдаваться?
— Ты его знала, — уверенно проговорила Мария, глядя перед собой расширенными в напряжении глазами.
— Ну, знала, и что тут такого?… — заерзала Лиза. — Ты же нас и познакомила. После родов, помнишь?
— Знаешь, что я думаю? — тихо спросила Мария.
— Ты думаешь, что это я его пристрелила, да? — выдохнула Лизавета.
— С ума сошла? — удивилась Мария, повернувшись к ней. — Наверняка адвоката убили из-за нечистоплотности в делах. Я думаю, что ты часто бывала у Попы. Ты хорошо знаешь расположение комнат. Еще я думаю, что Попа был не такой человек, который заводит интрижки без определенной выгоды.
— А может, это была не интрижка? — взвилась Лиза. — Интрижка!.. Может, это было глубокое и всепоглощающее чувство?!
— Ладно, прекрати. С твоей стороны могло быть все, что угодно — и глубокое, и всепоглощающее. Но он-то был делец во всем! Говори! — зловеще потребовала Мария.
— Что говорить-то? — не поняла Лиза.
— Говори, что ты для него делала! — прошипела Маруся.
— Это в смысле некоторых особенностей секса? — удивленным шепотом спросила Лиза.
— Нет! В смысле деловых отношений! Прекрати притворяться и быстро все выкладывай, пока и тебя не пристрелили!
— А меня-то за что? — совершенно искренне удивилась Лиза. — Ну, были некоторые услуги с моей стороны… Ничего криминального. Так, передавала иногда информацию.
— Какую?
— По работе, — уклончиво ответила Лиза.
— Какая у тебя может быть информация по работе? — закричала Мария. — Ты — акушерка!
— Не ори! Очень даже разная бывает информация! Попа попросил познакомить его с Кощеем.
— Я ничего не понимаю! — взвыла в отчаянии Мария. — Говори толком, или зарулю прямиком в милицейское оцепление! Будешь объяснять им, что ты делала для адвоката и как!
— Ах ты, сука! — искренне удивилась и обиделась Лиза. — Подняла меня ни свет ни заря, попросила помочь, я рванула, как на пожар. Я рисковала — «Скорую» увела! Да на хрен ты вообще вытащила эту падаль из квартиры? Постой!.. — Она вцепилась в руку Марии и дернула ее к себе. — А как ты вообще очутилась в его квартире? А? У него бордель по дням расписан, да? Пришла, а там — сюрприз. Знаешь, подружка сердечная, похоже, мы обе в дерьме, и давать показания сейчас — последнее дело.
— Я. Не. Спала. С Попакакисом, — медленно проговорила Мария.
— Конечно! — не могла успокоиться Лиза. — Ты свой организм бережешь для коммерческих сделок!
— Если мы сейчас переругаемся, это делу не поможет, — сменила тон Мария.
— Ладно, — вздохнула Лиза, — я сама не знаю, зачем это нужно было Попе, но он хорошо платил за информацию об уродах. Его интересовала любая аномалия у новорожденных. Особенно если такие младенцы рождались мертвыми.
Маруся задумалась, переваривая услышанное, потом тихо спросила:
— Это все?
— Все, — пожала плечами Лиза. — Вот еще… Помнишь нелегалку, которая сбежала после родов?
— Вьетнамка? — напряглась Маруся.
— За сведениями о ней Попа особенно охотился.
— Почему?
— Кощей ее осмотрел и подтвердил: у женщины, как и у мертвого ребенка, два сердца. Я так и думала, я это сразу почувствовала. Ритм! — Лиза подняла указательный палец правой руки вверх, а левой достала из кармана пальто плоскую фляжку.
— Нет! — непреклонно покачала головой Мария. — Никакой выпивки.
— Ну, смотри, — предупредила Лиза. — Я, когда трезвею, зверею. Могу наговорить лишнего. Потом сама пожалеешь!
— А умные мысли тебе приходят на трезвую или на пьяную голову? — с отчаянием спросила Мария.
— Умные мысли ко мне иногда приходят от страха, — уверенно заявила Лиза.
— Испугать тебя? — снисходительно посмотрела на нее Мария. — Нам придется везти это , — она кивнула назад, — домой к тебе или ко мне. Потом вернуть машину и думать, что делать дальше.
— Минуточку! — опешила Лиза. — Только не ко мне!
— Ха! — злорадно заметила Мария. — Твой любовник? То-то же. Доверимся судьбе — бросим жребий.
— Подожди, — схватила ее за руку Лиза. — Овощ — к овощам, а труп — к трупам, так ведь? Я знаю, где его спрятать. У Кощея в морге — это элементарно.
— Ты считаешь это умной мыслью, да? Вероятно, твой испуг перешел в маразм. Нельзя подкинуть труп мужчины в клинику акушерства и гинекологии!
— Да кто его будет разглядывать? — пожала плечами Лиза. — Упакуем в мешок и — в холодильник.
— А Кощей?
— Наш Кощей получал от Попы весьма значительные выплаты. Вот пусть и отрабатывает.
— А что мы ему скажем? — сдалась Мария.
— Положись на меня.
Патологоанатом Кощеев, воспринимающий мир за пределами морга и лаборатории при нем как некую виртуальную реальность, внимательно осмотрел тело адвоката Попакакиса, кивнул, как будто дождался неизбежного, и с ритуальной торжественностью снял с головы медицинскую шапочку.
