Ознакомительная версия.
– Босс! – не хотел верить Алекс тому, что слышит. – Он же с вами с самого начала.
– Алекс, – сказал Портнов, пристально глядя в глаза своего подчиненного, – обычно я не расшифровываю смысл своих приказов. Я имею в виду мотивацию этих приказов. Делаю это в первый и, надеюсь, в последний раз.
Он немного помолчал, словно ему тяжело было говорить о том, о чем он не мог не сказать.
– Дмитрий всегда был моим товарищем и, можно сказать, другом. Во всяком случае, человеком преданным. Но то, что он сделал, грозит нашему делу. Не какой-то отдельной операции, а всему делу. Искупить свою вину он может только смертью. Разумеется, все его близкие получат от нас пенсию. Предательства с его стороны не было. Я далек от мысли расценивать его поступок как злонамеренное деяние с дальним прицелом. Нет. Я уверен, что он руководствовался самыми лучшими намерениями. Но… Как говорит премьер этой страны, «хотели как лучше, а получилось как всегда». Но то, что для них, граждан этой страны, – норма, для нас это должно быть ЧП. Это они любят строить себе светлое будущее. У нас нет для этого времени. Мы должны исходить из реалий нынешнего дня. Поэтому Дружинин должен быть наказан, причем тем способом, каким этого хочет наш клиент.
Он сделал паузу, ожидая реакции Алекса. Но ее не последовало. Алекс молчал и смотрел на него, как удав на кролика.
Портнов продолжал:
– Я знаю, о чем ты думаешь, Алекс. Ты думаешь о том, что на месте Дмитрия может оказаться любой из тех, кто мне служит, в том числе и ты. Правильно?
Алекс молчал.
– Ты прав, – сказал он Алексу. – Действительно, любой может оказаться на месте Дмитрия. Но только при одном условии: если действия этого «любого» каким-то образом станут вредны нашему общему делу. Ты согласен со мной?
– Да, – ответил Алекс.
Попробовал бы он сказать «нет»…
– Тогда ты сам все и сделаешь, – заключил Портнов.
Алекс выполнил все, что от него потребовал босс.
На следующий день к вечеру на дачу Ветрова прибыли гости. Они приехали на машине и попросили передать хозяину, чтобы он вышел к ним на минутку. Сказали, что должны кое-что ему показать.
Ветров в это время принимал своих друзей, которых было довольно много. Сначала он удивился, как это новоявленные гости миновали охрану. Но, увидев перед собой людей Портнова, все понял. Он давно уже не удивлялся всему, что касалось Портнова. За исключением странного визита того человека с заячьей губой.
Ветров подошел к машине.
Дальнейшее он вспоминал впоследствии как кадры из дурного американского боевика.
– Вы просили голову? – спросили у него.
– Я просто требовал справедливости, – ответил Ветров.
– Получите, – сказали ему.
И откинули покрывало с заднего сиденья, на котором что-то лежало. Присмотревшись, Ветров побледнел и почувствовал сильнейший приступ тошноты.
На сиденье лежала человеческая голова. Сомнений, что это была голова человека, который приходил к нему с угрозами, не возникло.
Это была голова Дмитрия Дружинина.
Желудок Ветрова выдержал. Когда прошел приступ тошноты, хозяин дачи сказал:
– Передайте ему, что я удовлетворен. Надеюсь, вы не выкинете это где-нибудь поблизости.
– Мы знаем, что с этим делать, – ответил ему Алекс.
Через несколько часов голова соединилась с остальной частью тела, чтобы в цинковом гробу отправиться за океан. Родным и близким Дружинина сообщили, что он погиб от рук московских бандитов, и они уже готовились к пышным похоронам.
Инсаров был не просто удивлен приходом Сергея, он понять не мог, что бы это значило.
– Сергей? Ты пьяный, что ли?
Когда– то, с горечью подумал Козлов, он мог запросто прийти к Инсарову посреди ночи, и это не вызывало таких обидных восклицаний: ты пьяный, что ли?
– Нет, – сказал он. – Я не пьяный. Можно войти?
Инсаров широко распахнул дверь и увидел Лешку, который смотрел на него своими чистыми глазами.
– И с Лешкой? – еще больше удивился Алексей. – Впрочем, о чем я, заходите.
Они вошли. Инсаров присел на корточки перед мальчиком:
– Как дела, тезка?
– Плохо.
– Плохо?
– У нас мама умерла, – сказал Лешка.
– Что?!
Он поднялся и приблизился к Сергею.
– Что такое, Сережа, – отрывисто спросил он. – Что со Светланой?
– Я все расскажу, – сказал Сергей. – Дай нам прийти в себя. И чаю дай, что ли…
Инсаров повел их на кухню.
– Конечно, – быстро проговорил он. – Все сделаем – накормим, напоим в лучшем виде. Только Таньку будить не будем, ладно?
Жену Инсарова звали Татьяной.
…– Вот и все, – сказал Сергей. – Теперь ты все знаешь. И, кроме тебя, помочь мне никто не может. Так что…
– Все понял, – оборвал его Алексей.
Так плохо, что хуже не бывает, подумал он.
А вслух сказал:
– Ты не виноват. Точнее, виноват не только ты, но и я.
– Ты-то при чем? – спросил Сергей.
Инсаров объяснил:
– Это я загнал тебя в такой угол, что ты сам в эту петлю полез. Гордыня наша во всем виновата. И твоя и моя. Я все ждал, когда ты ко мне придешь, повинишься. Но не думал, что ты придешь такой. Извини.
Сергей молчал. Он был благодарен Инсарову, что тот приютил их среди ночи. Сын мирно спал на диване. Настольная лампа на столе была прикрыта Таниным синим платком, чтобы свет не мешал мальчику.
Комок в горле не давал говорить Сергею. Перед глазами то и дело возникали видения последних месяцев.
Молчание затянулось. Обоим казалось, что если сейчас кто-то из них произнесет хоть слово, то старое, ненужное вдруг попрет опять из всех щелей и заполнит собою все пространство, лишит их воздуха, не даст дышать, отнимет надежду.
Инсаров открыл балконную дверь и кивнул Сергею: пойдем, мол, покурим.
Они вышли на балкон. Больше всего Сергей боялся, что на свежем воздухе Инсаров почувствует потребность выговориться, сказать ему что-то нравоучительное. Но ничего этого не произошло.
Они стояли на балконе, курили и смотрели, как зарождается над городом новый день.
И молчали.
Утром в кабинете Стаса Аленичева зазвонил телефон.
– Здравствуйте. Это Козлов.
Стас молчал, не в силах побороть волнение. Такого с ним еще не было – слова словно застряли в горле.
– Козлов, – повторил в трубку Сергей. – Каскадер.
– Где вы?
– Я… в надежном месте. Мне нужно с вами встретиться.
– Да-да, – сказал Стас. – Нам тоже нужно с вами встретиться. И тоже срочно.
– Я был вынужден покинуть квартиру.
– Понимаю. Сын с вами?
– Конечно. Вы закажете нам пропуск?
– Вам и сыну? – спросил Стас.
– Мне и Инсарову.
– Инсарову?
– Это мой друг и шеф по бывшей работе в кино. Он все знает и тоже хочет с вами встретиться.
– Конечно. Когда вас ждать?
– Через час.
– Отлично.
Он записал имя, отчество Инсарова для оформления пропуска и положил трубку.
Эту ночь Стас снова провел в служебном кабинете. Дочь Макова уже вполне освоилась в его комнате. Стас не беспокоил ее. Интересы службы все чаще и чаще в последние дни требовали, чтобы он не отлучался из МУРа. Важные сообщения агентуры могли возникнуть в любую минуту. Поэтому кабинет стал его временным пристанищем: и рабочим местом, и квартирой.
Вчера он на полчасика заскочил домой и, открыв дверь в свою квартиру, подумал, что не туда попал. Коридор сверкал чистотой, а из кухни доносился ароматный запах борща. Он очень любил украинский борщ и давно его не ел.
Люба вышла из кухни раскрасневшаяся, и Стас с удивлением отметил, что она на удивление быстро пришла в себя: выглядела свежей, румяной, какой-то очень домашней.
– Стас! – искренне обрадовалась она его приходу. – Как вы вовремя! Сейчас будем обедать. Вы, наверное, ужасно голодны?
Стас в смущении стал отказываться:
– Да что вы, спасибо. Я перекусил, не волнуйтесь.
– Ничего не желаю слышать! – решительно прервала его Люба. – Немедленно мойте руки – и к столу.
Деваться было некуда, и он сдался.
В конце концов он действительно очень хотел этого украинского борща. Неизвестно, когда еще выпадет такой случай.
Борщ был отменным. Но смущало одно: Люба села напротив него и смотрела, как он ест. Когда Стас встретился с ней взглядом, она улыбнулась и сказала:
– Приятно смотреть, как вы едите.
Он только промычал что-то в ответ.
Она так и сидела напротив него и смотрела, смотрела, пока он не покончил со своей тарелкой, а потом и со второй.
Борщ действительно был отменным.
…Грязнов в разговор не вмешивался. Он просто слушал, о чем говорили эти мужчины. Все трое были красивыми, здоровыми, молодыми. Художники эпохи Возрождения пришли бы в полный восторг от такой натуры.
Но говорили они на темы, далекие от искусства.
– Мы тут придумали такую штуку, – говорил Инсаров. – Ну вроде бы операцию такую. После того как Сереге позвонили, он испугался и побежал ко мне. Они, эти бандюги, откуда-то знают, что между нами одно время пробежала кошка, что в ссоре мы. Так вот, до сегодняшней ночи я ничего о Сереге не знал. А ночью он прибежал ко мне и рассказал обо всем. И тут я как бы заинтересовался этими людьми. И попросил его, то есть Козлова, свести меня с ними.
Ознакомительная версия.
