Тяжело дыша, я ухватила бандита за обе руки и перетащила на заднее сиденье, обыскала одежду, затем тщательно связала руки за спиной брючным ремнем, а ноги непосредственно брюками. В багажнике машины нашлись моток веревки, рулон целлофановой пленки, мешок извести и лопата. Это наводило на неприятные мысли. Человек, которого я вырубила, заранее готовился к моему убийству, незаметно вел меня от кафе «Мальвина», что говорило о высоком уровне его профессионализма.
Когда я пошла от брошенной машины пешком, он объехал вокруг и встретил меня на противоположном конце улицы, сделав вид, что желает меня подвезти. Если бы я раньше решила перейти дорогу, то он устроил бы банальный наезд со смертельным исходом. С мотком веревки я заглянула на заднее сиденье машины, вгляделась в лицо бандита. По приметам все совпадало. Невзрачная внешность, неопределенный серо-зеленый с голубым цвет глаз, светлые с сединой волосы. Передо мной был не кто иной, как Лабиш Эдуард Глебович собственной персоной. Наверно, Каримов приказал быть ему снаружи и, если я выйду из кафе, проследить и устранить. Быстро и аккуратно я опутала его веревкой и, оставив на заднем сиденье, заняла место водителя и поехала к библиотеке. Притормозив у входа, я посигналила, потом высунулась в окошко, чтобы Феофанов меня увидел и вышел. Однако мой клиент что-то не торопился это сделать. Я накинула на бессознательного Лабиша плед, который лежал на заднем сиденье, спрятала под спортивную куртку пистолет и, выбравшись из машины, двинулась к входу здания библиотеки. Беглого взгляда хватило на то, чтобы убедиться, что Феофанова в читальном зале нет. В принципе я видела это и с улицы, через окно, но хотела убедиться, что это не бред. Куда он мог деться? Мы же условились, что он будет сидеть здесь! Я бросилась по коридору, заглядывая в двери — «Зал периодики», «Абонемент», «Отдел патентной литературы». Нет, милиция Феофанова взять не могла, иначе меня тоже бы ждали. Может, он сам пошел сдаваться или его похитил кто-нибудь из оставшихся членов группировки? За несколько минут, показавшихся мне вечностью, в голове прокрутились самые ужасные версии произошедшего. Но тут вдруг дверь, к которой я приближалась, открылась, и из нее вышел Феофанов в сопровождении молоденькой библиотекарши.
— Значит, вы считаете, что абстракционизм — единственное направление в живописи, которое заслуживает внимания? — несмотря на мерзкую внешность, коей я его одарила, Феофанов продолжал разыгрывать из себя донжуана.
— Искусством интересуетесь? — резко спросила я, и архитектор вздрогнул.
— А, это вы. — Он с виноватым видом поправил очки. — Решил вот посмотреть, что в зале искусств и культуры. Мне порекомендовали…
Без разговоров я ухватила его за руку и потащила к выходу.
— Да я сам могу идти! — возмутился Феофанов, вцепился в вестибюле в решетку гардероба. — Дайте я хотя бы куртку надену!
Я позволила ему задержаться, чтобы взять куртку из гардероба.
Мы вышли на улицу, сели в машину.
— Вы что, ее угнали? — спросил Феофанов, регулируя положение кресла.
— Я взяла ее у владельца с его согласия, — пробормотала я, завела двигатель и добавила: — С молчаливого согласия.
Феофанов нахмурился, оглянулся, заметил тело, накрытое пледом. Из его рта вырвался сдавленный стон, а глаза полезли на лоб.
— Он мертв?!
— Нет, конечно. — Я откинула плед с лица Лабиша. — Узнаете? Может, видели где?
— Да, — шумно вздохнул Феофанов, — я узнал его.
Я закрыла лицо бандита пледом и обратно повернулась к рулю.
— Пытался пристрелить меня, сволочь. Ну, я его и отоварила по полной. — Моя рука коснулась рычага переключения скоростей. — Вывезем его в укромное место, расспросим, а потом сдадим в милицию.
— Евгения Максимовна, знаете… — начал Феофанов, но тут резкий удар в голову заставил его отключиться. Очухавшийся и каким-то непостижимым образом освободившийся Лабиш атаковал нас обоих с отчаянной стремительностью. На мое горло он успел накинуть веревочную петлю. Мне еле удалось втиснуть под веревку ладонь, прежде чем она окончательно перекрыла дыхательные пути. Лабиш с рычанием упирался коленями в спинку моего сиденья и изо всех сил тянул веревку. Свободной рукой я потянулась к Феофанову, прикорнувшему на приборной панели. Из ссадины на виске у него текла кровь. Мои пальцы дотронулись до дужки очков. Они съехали с лица архитектора и были придавлены его щекой к крышке бардачка.
— Ты, сука, вместе со своим дружком порушила мой бизнес! — донесся сзади свистящий шепот Лабиша. — Подохни!
Я рванулась, ухватилась за дужку очков Феофанова, потянула за нее, извлекая на свет божий узкое пятисантиметровое острейшее лезвие, скрытое там. Лабиш рванул за веревку так, что у меня чуть не оторвалась голова.
«Если он меня не сможет задушить, то свернет шею», — подумала я и ударила лезвием за спину, где, по всем расчетам, должна была находиться нога Лабиша. Я чувствовала его колено, упирающееся мне в спину через сиденье. Наконец лезвие погрузилось в мягкое. Лабиш вскрикнул. Я изо всех сил резанула по ноге. Теплая кровь брызнула мне на руку. Затем я быстро перерезала веревку, развернулась и ударила Лабиша в шею ребром ладони. Он как раз хорошо открылся, дергая за ручку двери, намереваясь сбежать. Получив нокаутирующий удар, он отключился. Для страховки я врезала ему еще пару раз и, перебравшись на заднее сиденье, сначала связала его как можно крепче, чтоб не получилось, как в первый раз. Потом перевязала жгутом, обнаруженным в аптечке, рану на его ноге.
— Что вы с ним хлопочете? — проворчал Феофанов. Он очнулся и наблюдал за моими действиями. — Вам надо было его вообще сразу пристрелить.
— Стрелять рядом со зданием УВД не очень умно, не находите ли, Виктор Арсентьевич? — заметила я, накладывая Лабишу повязку. — Вожусь же я с ним по простой причине: он должен дать признания в милиции. Ведь, судя по его фразе «порушили мой бизнес», именно он является организатором всей этой преступной шайки мошенников и убийц. У меня были какие-то смутные подозрения, но я не могла собрать все факты воедино.
— Организатор же Каримов, — удивленно буркнул Феофанов. — Не понимаю, с чего вы решили?
— Да с ваших же слов, — перебила я архитектора. — Помните, вы рассказывали, что Лабиш ничем в фирме не занимается, даже не числится в ней по документам и тем не менее считается замом генерального по общим вопросам. Зачем Каримову держать такого человека? Ответ тут напрашивается один: либо Лабиша поставил реальный хозяин фирмы, либо Лабиш сам является хозяином фирмы. В милиции разберутся, что к чему.
Я перебралась на переднее сиденье, развернула машину, так чтобы она стояла передом к зданию УВД. Потом, выгнав на улицу Феофанова, передвинулась на пассажирское сиденье, а на водительское сиденье перетащила Лабиша. Процедура, надо сказать, непростая. С меня семь потов сошло. Я завела машину, поставила ногу Лабиша на педаль газа, его ладони просунула в просветы рулевого колеса, наклонила все тело бандита вперед, чтобы держал руль, бросила на колени пистолет. Выбравшись из салона, я с улицы переключила скорость и захлопнула дверцу, когда «Хендаи» тронулась с места.
— Что вы задумали? — испуганно спросил Феофанов.
— Пусть сам себя доставит в руки Фемиды, — бросила я. — Надо сваливать отсюда, пока нас не заметили. — В глаза мне бросилась кровоточащая ссадина клиента. Такое заметят и прохожие. — Утритесь, у вас кровь! — Я бросила Феофанову носовой платок. — На виске, зажмите и держите.
Мы быстрым шагом пошли по тротуару вправо от библиотеки, параллельно наблюдая за «Хендаи», медленно ползущей к крыльцу УВД. Вот она подпрыгнула на бордюре, вильнула вбок. Столпившиеся на крыльце милиционеры с удивлением уставились на странную машину. Под их изумленными взорами «Хендаи», не останавливаясь, протаранила крутой сине-серебристый джип. Заскрежетало мнущееся железо, зазвенели битые стекла, загудел надрывно клаксон «Хендаи». Прохожие на улице стали оборачиваться, стараясь понять, что там происходит.
— Шире шаг, — тихо скомандовала я Феофанову.
Из окна на четвертом этаже УВД высунулся какой-то мужик в штатском и истошно заорал:
— Что ж ты делаешь, гад! Я сейчас выйду, и ты у меня кровью умоешься!
К «Хендаи» с заглохшим двигателем ринулись все, кто находился на крыльце УВД. Машину окружили.
— У него оружие! — крикнул кто-то пронзительно. Дальнейшее было скрыто от наших глаз, так как мы повернули за угол.
По дороге медленно ползла маршрутка, конечной точкой которой был Речпорт.
— Куда мы едем? — спросил негромко Феофанов уже в маршрутке.
— К вашему приятелю домой, — коротко пояснила я, — в подъезде дома которого на вас напали хулиганы.
— Но его ведь нет дома, он как раз должен был уехать к родственникам, — зашептал мне Феофанов, косясь на пассажиров.
