– Вы тоже знаете этот фильм? Нет, я не потому удивляюсь… просто я думала, что у вас нет времени ходить в кино…
(магнитофонная запись)
В этой картине мало что напоминает наши отношения с Джоном, он ничем не похож на мужа Шарлотты, и, к сожалению, его нельзя также сравнить с Бобом Харрисом, то есть с Биллом Мюрреем, действительно чудесным актером, хотя бы потому, что у них слишком большая разница в возрасте… И это говорит, по-видимому, не в пользу Джона, он мне кажется слишком молодым… То есть он старше меня на три года, но мне больше нравится стареющий, утративший иллюзии актер, который за два миллиона долларов приехал в Японию на съемки рекламы виски… Нет, не миллионы, а он, пан комиссар, меня пленил… А кроме того, Софии Копполе удалось создать образ героя нашего времени. Мужчина, женщина… иначе говоря, все мы, затерявшиеся в нынешнем индустриализированном мире, как эти двое в Токио. Именно за это лента должна получить все «Оскары», не только за режиссуру… Это мой любимый фильм, я часто кручу его на DVD ночью, когда мне не спится. Герои в этом фильме тоже не могли спать, поэтому складывается полное соответствие между экраном и моей постелью… Для меня Шарлотта из фильма – это впечатлительная, не умеющая найти себя молодая женщина.
Она окончила философский факультет, как и я… Она не осознавала, с кем проводит свою жизнь, и я тоже… Если бы я встретила, как она, такого Боба Харриса… Но это, наверное, не относится к теме…
– Давайте-ка вернемся к нашим баранам, – сказал комиссар, разглядывая украдкой свидетельницу.
У этой свидетельницы было такое изменчивое лицо, на нем отражались все чувства: гнев, неуверенность, страх. Комиссар никого похожего до сих пор не встречал, а ведь по роду своей профессиональной деятельности ему приходилось сталкиваться со столькими людьми, имеющими порой довольно сложные биографии, что, если бы он захотел их описать, возникло бы многотомное произведение. Но описать эту женщину было бы трудно, не удалось это даже ее матери, писательнице. Она не сумела передать в своем дневнике чего-то неуловимого, что окружало ее дочь, тем более с этим не справился бы дилетант.
«Зачем я вообще об этом думаю?» – одернул он себя.
(магнитофонная запись)
Я решила взять дело в свои руки и выиграть войну с паном Б. Это была борьба не за имущество, речь шла о жизни моей матери. Я знала, что мое поражение будет также ее поражением… Ставка была очень высокой, пан комиссар… Я составила план действий, который мама одобрила. Собрала выписки с банковских счетов, бухгалтер провел необходимый анализ ее зачислений и его расходов. Выглядело это впечатляюще. Кроме того, я уговорила маму дать несколько интервью таблоидам, полагая, что широкая огласка может нам помочь. К сожалению, это вышло из-под контроля, чего мама мне, наверное, до сих пор не простила…
Наши тексты были, конечно, неплохие, но в этом наводнении фотографий полуобнаженных звезд, до свадьбы, после свадьбы, беременных, после родов, наконец, с младенцами на руках, ну и соответствующих комментариев трагедия моей мамы казалась мелодрамой и, по-видимому, так и воспринималась. В придачу один из наиболее популярных журналов вынес на обложку название статьи: «Потрясающее признание НИНЫ СВОРОВИЧ: из-за этого мужчины я хотела покончить с собой».
К счастью, мама не видела этого – я спрятала от нее журнал, но, вне себя от злости, позвонила главному редактору. «Ну что ж, – сказала та, – мы много потратили на фотосессию вашей мамы, пришлось как-то окупить затраты». Была то чистая подтасовка фактов, потому что в интервью мама рассказывает о серьезном ДТП, которое произошло по ее вине непосредственно перед тем, как она рассталась со своим партнером. В Брвинове, на перекрестке, она врезалась в мчавшийся на большой скорости джип, она до сих пор не понимает, как это произошло. Мама была в плохой форме, могла задуматься, ей могло стать дурно… Она попросила полицейского сообщить об аварии Ежи Барану, который был на пути в Белосток. Полицейский говорит: «По вине вашей жены произошло дорожное происшествие». А он на это: «У этой женщины есть две дочери, пусть они ею займутся…» А ведь каких-то пару лет назад, когда моя сестра задела другую машину, он немедленно приехал и помог все уладить. Конечно, он сделал это ради мамы, не ради Габи…
«А чего же вы еще ожидали?» – подумал комиссар, слегка раздраженный такой болтовней.
(магнитофонная запись)
Поучаствовать в фотосессии уговорила маму тоже я, таково было условие публикации интервью. Фотографии получились очень хорошие. К счастью, фотограф оказался настоящим мастером своего дела. Особенно на одной фотографии, в длинном вечернем платье с открытыми плечами, мама выглядела прекрасно. С этой фотосессией связан один забавный инцидент. Наряды, в которых мама снималась, были взяты напрокат в самых дорогих магазинах. Ассистенткам фотографа приходилось прятать бирки, чтобы они не были видны на фотографиях. Драгоценности тоже были настоящие, в частности золотой браслет, украшенный алмазами. Происходило все это в Желазовой Воле, в домике Шопена, организаторы сессии должны были даже получить специальное разрешение из Министерства культуры. Съемка продолжалась допоздна. Все устали, что уж говорить о маме! Переодеваясь, она забыла снять браслет. Мы заметили это только дома.
– Ну что, рванем за границу? – спросила я. – Устроим себе шикарный отпуск.
Мама посмеялась. На следующий день приехал курьер из ювелирного магазина и забрал драгоценность.
Вот видите, каковы превратности судьбы: из элегантного салона в тюрьму, – но я ее оттуда вытащу.
(магнитофонная запись)
После этих интервью в прессе появились комментарии, что, если бы мама была восемнадцатилетней девушкой, это можно было бы еще понять, но чтобы взрослая женщина до такой степени потеряла голову?
По-моему, чувства – это как болезнь: одни переносят легко, другие тяжелее, а некоторые умирают, поэтому к каждому человеку следует подходить со своей меркой. Недавно по телевизору мы с мамой смотрели репортаж о женщине, которая пережила очень похожую историю, только произошло это раньше.
Когда журналистка спросила женщину, что она принесла в жертву своей любви, она на одном дыхании перечислила: честь, индивидуальность, уверенность в себе, веру в людей, фирму, два дома, которые забрал банк… и женственность.
А в конце добавила:
«Я не была глупа, я была великодушна».
То же самое я могла бы сказать о своей маме: она была великодушна по отношению к человеку, которого любила. К сожалению, она не тому отдала свои чувства, но от этого нет лекарства.
Мы размышляли потом, чем эти две истории отличаются одна от другой. Как героиня репортажа, так и мама, они обе пытались добиться справедливости в суде. Та женщина – для того, чтобы «плохим людям не все сходило с рук». Спустя тринадцать лет ей удалось добиться условного приговора – по причине незначительного социального вреда. Суд приговорил осужденного к возврату восьмисот тысяч злотых, а поскольку сумма была не поддающейся взысканию, судебный исполнитель прекратил дело.
В чем была разница между этими историями? Внешний вид аферистов. Тот, что из телефильма, был необыкновенно хорош собой, мамин – наоборот. Но мама его все-таки выбрала, значит, мы с сестрой, должно быть, чего-то об этом мужчине не знали. Может, он был каким-то исключительным, только со стороны не видно. Я любой ценой хотела это выведать и тайком от мамы поехала в Белосток.
Несколько лет назад его знакомые гостили в Брвинове. Случайно я тоже там оказалась. Они, супруги-врачи, знали маминого партнера очень давно, со школы, и наверняка много могли бы о нем рассказать. Так вышло, что как-то раз я летела в Лондон на одном самолете с этим мужчиной, он узнал меня, а когда мы прощались в аэропорту, он протянул мне свою визитку.
Мой приезд был для них неожиданностью, но в конце концов они разговорились, особенно она. По всей видимости, это ей не давало покоя. Без их ведома я записала на диктофон наш разговор, потому что хотела его еще раз послушать, проанализировать.
(запись с пленки Лилианы Сворович)
Женщина . Первое совместное лето Юрек и ваша мама проводили в Карвенских Болотах, а я отдыхала в Ястребиной Горе, поэтому я к ним заезжала. И не переставала удивляться, что пани Нина вытворяет. У нас с мужем деньги хранятся отдельно, у меня – свой счет, у него – свой, дом в Белостоке записан на меня, по дарственной от отца, а тут ваша мама через месяц знакомства доверяет мужчине свои счета, оформляет ему кредитную карточку, он может брать сколько хочет… Я сказала мужу: «Вот увидишь, чем это закончится, Юрек с Икой обдерут ее как липку. И еще посмеются».
Я . Но они уже не были вместе.
Женщина . Я не очень-то этому верю. Они якобы расстались, но Юрек часто туда приезжал, ночевали они с Икой, скорее всего, не в одной кровати, потому что с этим у них вроде никогда не клеилось, ну и, по-видимому, они сговорились. Разных я знаю людей, получше, похуже, эти же два сапога пара, такие материалисты, что дальше некуда. У них только деньги, деньги! Ну и придумали, каким образом выудить бабки у пани Нины… Я хотела ее даже предостеречь, что-то там сказала вскользь, дескать, может, ей поубавить немного свою щедрость, а она глянула на меня так и говорит: «Это же все наше, мое и Ежи»… И это женатый мужчина, отец трех дочерей… И ведь не стыдно ему… Я тогда, в то первое лето, когда сидела с ним на веранде – мы оба курильщики, – сказала ему прямо в глаза о своем отношении к такому поведению. Он ответил: «Я не ворую у нее, она сама мне дает».
