– Она в курсе, какой процент? – спросила Окия.
– Не знаю. Я не спросила. Я была слишком удивлена, что ей что-то известно. Он всегда говорил, что никому ни о чем не рассказывал, даже жене.
– Даже жене, – повторила Окия. – Ты так долго работаешь в плавающем мире и до сих пор не поняла, что мужчины врут?
Между женщинами повисла тишина. Перевернулась страница, потом еще одна. Спустя минуту или около того, Окия сказала:
– Могло быть гораздо хуже. Сейчас у нас новый партнер. По крайней мере, она не сможет лишить девушек девственности, как это делал ее отец.
– Да, с этой частью я рада расстаться, – согласилась Маюри. – И я полагаю, свою долю он получил по праву. Я должна была знать, что та девушка убийца. Ее контракт был слишком дешевым.
– Это случилось много лет назад, – сказала Окия. – Тебе уже пора перестать себя винить.
– Это стоило нам с тобой части дохода, – сказала Маюри. – Вот о чем я жалею.
– Все эти разговоры не помогут тебе закончить работу с учетными книгами, – ответила Окия. – Пойду-ка я выпью чая, прежде чем отправиться спать. Тебе принести?
– Да, спасибо.
Зашелестело кимоно, Окия подошла к шкафу.
– Возьму большой чайник.
Окия стояла по другую сторону от шкафа. Хиро услышал, как ее рука легла на ручку. Дверь заскрипела.
– Я тут подумала, что, пожалуй, закончу с учетными книгами и пойду спать, – сказала Маюри. – Если останусь на чай, завтра буду не в себе.
– Уверена? – спросила Окия.
– Да, спасибо. Никакого чая на ночь.
– Хорошо. – Голос Окии отдалился от двери. Она зевнула. – Тогда воспользуюсь маленьким чайником с кухни.
– Мне бы хотелось, чтобы Саюри признали невиновной в смерти Хидэёши, – добавила Окия у двери. – Я уверена, что это не она.
– Лучше она, чем мы, – сказала Маюри.
– Лучше стать свидетелем того, как свершилась справедливость.
В комнате стало тихо, за исключением шелеста страниц и стука чернильной палочки о чернильницу.
Хиро уселся на одеяла и снова принялся размышлять о фактах. Он восстановил ночь смерти Хидэёши, расставив всех подозреваемых по своим местам. Медленно, но верно кусочки собирались в целое, хотя ответ был несколько иным, чем он ожидал. Даже та версия, которая казалась такой удачной.
К тому времени как Маюри убрала учетные книги, Хиро знал, кто убил самурая.
После того как Маюри ушла из кабинета и отправилась спать, Хиро еще примерно полчаса сидел в шкафу. В доме было совершенно тихо. Синоби не знал, сколько было времени, но, судя по боли в затылке, до рассвета оставался час или два.
Он все еще ждал.
Когда Хиро решил, что стало безопасно, он отодвинул дверь и вышел из шкафа. На ощупь расправил одеяла, чтобы разгладить вмятины, оставшиеся от его тела. Хиро не покинул кабинет до тех пор, пока полностью не стер следы своего пребывания там.
Хиро не стал больше просматривать учетные книги и вышел из кабинета. Разговор двух женщин подтвердил его подозрения, из-за которых он и пришел сюда. Доход Хидэёши не позволял ходить по чайным домам и поддерживать подобный стиль жизни. Несмотря на то, что Хиро потребовалось некоторое время, чтобы выяснить, что самурай владел долей в чайном доме, в конце концов, все факты выстроились в одну цепочку. По иронии судьбы, именно сандалии слуги и поношенная одежда Хидэтаро дали синоби последнюю подсказку.
Если бы у Хидэёши был сторонний доход, о котором всем можно было знать, он наверняка купил бы им одежду получше. Если только он не хотел, чтобы все его считали бедняком. Его единственной расточительностью был чайный дом. Когда Хиро сложил все вместе: визит Ёсико, контракт Саюри и уничтожение учетных книг, ему стало понятно, что финансовые дела чайного дома обстоят иным образом, чем кажется на первый взгляд.
Луна низко висела в ночном небе. Казалось, что на улице очень темно, как обычно и бывает перед рассветом. Хиро прокрался по веранде и осмотрел двор, нет ли там досина и его приятелей. Никого не увидев, он снял с пояса металлические когти и промчался по двору. Не медля ни секунды, синоби взобрался по вишневому дереву, даже не заботясь о том, что его когти оставляют следы на стволе. К тому моменту, когда кто-нибудь их обнаружит, либо Саюри с отцом Матео будут свободны, либо Нобухидэ умрет, а Хиро будет готовиться совершить сэппуку.
Он повторил свой путь по крышам до реки, но уже в обратном направлении. Там он остановился, снял капюшон и убрал когти. Потом, развязав манжеты и забрав меч, Хиро мягко спрыгнул на землю. Словно подвыпивший самурай, он шатающейся походкой направился прочь из Понто-тё.
Хиро добрался до дороги Марутамати без каких-либо происшествий. Когда он дошел до храма Окадзаки, в его поле зрения появились высокие белые ворота тории, ярко сияющие в лунном свете. Улыбка льва, сидящего на страже у ворот, казалось, сейчас была гораздо шире, чем обычно, словно он знал о том, что миссия Хиро завершилась весьма успешно. Синоби улыбнулся ему в ответ.
– Если ты все-таки существуешь, – пробормотал он, – спасибо тебе.
Статуя ничего не ответила.
Из тени восточных ворот тории вышла фигура, облаченная в балахон, и поплыла прямиком к дороге. В косых лучах заходящей луны фигура была похожа на привидение.
– Кто такой? – спросила фигура. – И куда идешь?
Хиро слегка пошатнулся, но не слишком сильно. Он остановился, моргнув, посмотрел на фигуру у дороги.
– Уже поздно, – неразборчиво сказал он. Хиро поднял палец и потряс им на луну. – Луна взошла.
Фигура сделала шаг вперед, и синоби узнал в ней жрицу, торговавшую амулетами. Одну руку она положила на бедро, а второй укоризненно помахала.
– Не стоит в такое позднее время находиться на улице. Что подумает ваша жена и родители, когда вы явитесь домой под утро, да еще и пьяным? Самурай должен подавать пример.
– А, может, это я рано. – Хиро говорил немого удивленным тоном пьяного человека, который знает, что сморозил глупость. – Что думаете?
– Думаю, что вы пьяны. А это значит, что уже поздно, а не рано. – Она фыркнула и махнула на дорогу. – Идите домой.
– Постараюсь, – пробормотал Хиро, проходя мимо нее.
Он добрался до церкви перед самым рассветом и пошел вдоль дома, чтобы не разбудить Ану и остальных.
В дальнем конце сада на коленях перед крестом стоял отец Матео.
Хиро остановился возле пруда с кои. Когда священник закончил молиться, он встал, перекрестился и обернулся к дому. При виде Хиро он вздрогнул.
– Я рад, что ты вернулся, – с облегчением сказал он. – Я уже начал переживать, что что-то пошло не так.
– Нет, – сказал Хиро. – На самом деле, все просто отлично.
– Все живы?
– За весь Киото не скажу, – ответил Хиро, – но сегодня я никого не убил.
– Тогда заходи в дом и рассказывай, где был. У нас есть немного времени до выхода в чайный дом.
– Но недостаточно, чтобы обо всем рассказать, – сказал Хиро. – Мне надо поспать. И еще отправить письмо.
– По крайней мере скажи, что ты знаешь, кто убийца.
– Не переживай на этот счет, – сказал Хиро. – Сегодня Нобухидэ никого не убьет.
* * *
Четыре часа спустя Хиро с отцом Матео вернулись в чайный дом. Солнце уже стояло высоко в небе, но полдень еще не наступил.
На стук Хиро ответила Маюри. Она вздрогнула, но как ни странно была рада их видеть. Даже поклонилась.
– Доброе утро.
– Доброе утро, – ответил Хиро. – Мы пришли повидаться с Саюри.
– И с Нобухидэ, – с печальной ноткой в голосе сказала она. – Пожалуйста, входите.
Она проводила их в комнату Саюри.
– Прошу простить мне недостаток гостеприимства, – сказала Маюри, – но я вынуждена покинуть вас. У меня важная встреча через несколько минут.
– Конечно. – Они поклонились, и Маюри закрыла дверь.
Отец Матео перекрестил Саюри и спросил, не хочет ли она помолиться. Они склонили головы, и мгновение спустя глубокий, мягкий голос священника заполнил комнату. У Хиро не было необходимости верить в какого-либо бога. Он сомневался, конечно, что мир возник сам по себе, но в то же время слабо верил в те версии, которые рассказывали люди. Этот бог был злым, а этот жил на деревьях.
Хиро был слишком занят тем, чтобы остаться в живых, чтобы решить, кто же из них действительно существовал.
Однако молитва отца Матео звучала успокаивающе, так что Хиро прислушался к тому, как иезуит просит Бога сохранить жизнь Саюри и самому священнику. А если такого не случится, то даровать им вечный Рай.
Когда молитва подобралась к своей середине, Хиро услышал приглушенный стук в дверь и женские голоса у входа. Когда женщины проходили мимо, синоби показалось, что он узнал голос Ёсико. Он подождал, пока раздвижная дверь не закроется, а потом выскользнул из комнаты Саюри в коридор.
Он стоял возле кабинета Маюри и прислушивался к разговору.
