натерпелся допросов и только потому, что у меня ружье пропало. Ну забыл я его спьяну в лесу, с кем не бывает. Даже если его потом кто-то нашел, я тут при чем?
– Я не могу ничего передать полиции, потому что с ними не общаюсь, – заверила его Саша. Пожалуй, Богатова пора было успокаивать, пока они не попали в ДТП. – Я просто свидетель, отчасти чрезмерно любопытный. Вот и все.
– Тогда давайте завершим наш разговор и просто послушаем музыку. – Ее водитель действительно успокоился так же быстро, как и вспыхнул.
Остаток пути они провели в молчании. Саша заранее нашла на карте незнакомого ей города жилой дом, расположенный примерно в полуквартале от областного архива. Ей было необходимо подтвердить свою легенду, не привлекая внимания к зданию, куда лежал ее путь. Почему-то она хотела сохранить свой интерес к архиву в тайне.
– Я закончу свои дела и поеду обратно примерно через четыре часа, – сказал ей Богатов, высаживая ее. – Если вы дадите мне свой телефон, то могу предупредить вас, что освободился, а потом забрать и увезти обратно. Зачем вам на автобусе тащиться?
Саша задумалась. Она не была уверена, что за четыре часа успеет закончить в архиве все свои дела. Не ехать же сюда второй раз. С другой стороны, поездка на автобусе, тем более вечером, совершенно ее не прельщала.
– Знаете что, давайте вы мне позвоните, а там мы решим, – сказала она наконец. – Если я буду свободна, то с благодарностью приму ваше предложение. Если же задержусь, то честно в этом признаюсь, чтобы вы меня не ждали и не теряли время.
– Неужели четырех часов может не хватить, чтобы наболтаться с подружкой? – удивился Богатов. – Вот вы трещотки.
Саша поняла, что только что чудом не попалась.
– Позвоните, – повторила она, продиктовала номер и попрощалась.
В областном архиве было немноголюдно. Саша зашла внутрь и принялась с любопытством озираться по сторонам.
– Вы что-то хотели? – К ней подошла симпатичная девушка в джинсах и элегантной свободной водолазке.
– Да. Мне нужны архивные документы, касающиеся деревни Глухая Квохта и расположенного неподалеку имения Румянцевых. Начиная с середины девятнадцатого века примерно.
Как именно она сформулирует свой запрос, Саша продумала еще вчера. Петр Вершинин рассказывал своей матери не только про Глафиру Румянцеву, ставшую полноценной владелицей поместья, но и про ее мать Марфу. Значит, и ей нужно расширить свой поиск.
– Да, сейчас. Мне даже в базе не надо смотреть, что у нас есть, – ответила девушка, оценивающе оглядев Сашу. – Я и так знаю, где лежит то, что вам нужно.
– Откуда? – улыбнулась та.
Глядя на девушку, не улыбаться было невозможно.
– Вы ведь Якуниными-Румянцевыми интересуетесь? Пару лет назад у нас с этими документами регулярно работал один человек. Его интересовало все, что имело отношение к Глухой Квохте. Так уж получилось, что именно я с ним общалась, так что все систематизировано, и я знаю, где хранится. Сейчас принесу. Вы пока проходите в зал и располагайтесь. Выносить бумаги из здания нельзя, так что вам придется здесь работать.
– Конечно, я понимаю.
В течение десяти минут весь стол перед Александрой был завален старинными, чуть пыльными и пахнущими легкой затхлостью метрическими книгами. Для Саши они особой новостью не стали. В силу профессии она знала о существовании подобной формы учета граждан Российской Федерации, которые велись при церквях. С 1831 года в них были введены дополнительные графы для регистрации рождений: разделение по полу, указание имени и отчества не только отца, но и матери ребенка. С 1838 года формуляр метрических книг еще больше усложнился. Вызвано это было трудностями при выдаче документов на дворянство, с которыми сталкивались местные Депутатские собрания.
Закон предписывал вести метрические книги, как важные акты учета всех состояний, своевременно и исправно. В них запрещались исправления и подчистки. Кроме того, в форму метрики стали включать такие дополнительные данные, как месяц и день не только крещения, но и рождения, звания и вероисповедания родителей. Все записи заверялись подписью священника, причем немедленно после исполнения каждой требы, то есть молитв при рождении и крещении младенца, венчании и погребении.
Именно в таком виде формы метрических книг просуществовали с 1838 года до начала двадцатого века, то есть охватывали весь период, который интересовал Александру Архипову.
– А зачем вам все это, если не секрет? – с любопытством спросила сотрудница архива, представившаяся Ольгой. – Тот посетитель, который до вас с этими архивами работал, говорил, что собирает информацию о прошлом своей семьи. А вы тоже Якуниным-Румянцевым родственница?
Значит, вот какую легенду придумал Петр Степанович, чтобы скрыть интерес к кладу. Что ж, у нее, Александры, легенда ничуть не хуже.
– Нет, что вы. Я не местная. Я пишу диссертацию, тема которой связана со здешними местами.
Главное, что в сказанном не было ни слова неправды. Лгать Саша не только не умела, но еще и не любила.
– Да вы что! – всплеснула руками Ольга. – Интересно как. А я тоже все мечтаю в аспирантуру поступить. В Горном институте. Но пока не получается. А вы в каком университете?
– Закончила МГУ, а в аспирантуре в Высшей школе экономики.
– Ой. – Теперь на лице Ольги читалось чуть ли не благоговение. – То есть вы москвичка. А мы с мамой в Петербург переехали. Знаете, я вам сейчас еще принесу папку с копиями газет, которые по просьбе того посетителя делала. Он, когда в последний раз был, забыл, а я прибрала на тот случай, если вспомнит. Только он больше не пришел. Там и записки его какие-то лежали. Я не смотрела. Просто в стол убрала и все.
Петр Вершинин не пришел за своими забытыми записями, потому что его убили на охоте. Вздохнув, что в последнее время она что-то подозрительно часто является носителем дурных новостей, Саша рассказала об этом Ольге.
– Ой как жалко, – сказала она, но Саша видела, что больше из вежливости. – Он такой хороший человек был. Добрый, внимательный. И въедливый. Вот вы же ученый, знаете, как люди нетерпеливы и не любят копаться в архивах. А он не такой был. Что же мне теперь с его папкой делать? Это же не единица хранения.
– А давайте я ее отдам матери Петра Степановича, – предложила Саша.
– А вы ее знаете?
– Да, я у нее комнату снимаю. Сначала сама посмотрю, вдруг там что-то полезное есть. Для диссертации моей, – вовремя вспомнила про легенду она. – А потом отдам Анне Ивановне. Будет ей весточка от погибшего сына.
– Да, конечно. Я сейчас найду и принесу, – согласилась Ольга. – Мне она точно не нужна.
Саша
