– Но она помолвлена.
– Да.
Все это было почти невозможно перенести.
– Я думал, что все это нелегко далось Кэтлин, – сказал я. – Да и Эдди тоже.
– Но у Кэтлин не было причин не верить в вашу смерть. Не забывайте, что она была на ваших похоронах.
– Она была убита горем?
– Меня там не было, но, насколько я понимаю, ей было тяжело.
– Вы думаете, ее кто-то сопровождал?
– Я думаю, что этот разговор нас ни к чему не приведет. Как вам кажется?
– Вы действительно хотите знать, что мне кажется?
– Да, – ответила она. – Ведь это моя работа.
– Я знаю, что она очень хотела замуж и что для Эдди это только лучше. И все-таки я думаю, что все это произошло слишком быстро, вам так не кажется?
– Я воздержусь от комментариев, – услышал я ответ Надин.
– Привет, Сал, – сказал я в трубку.
– Что? Это кто? Откуда у тебя этот номер?
– Прислушайся, ведь ты же знаешь, кто говорит.
– Какого черта?
– У тебя есть для меня работа?
В абсолютной тишине, повисшей в трубке, я практически слышал, как ворочаются его мысли.
– Это что – как это называится? – старая запись? Кто-то хочет пошутить? Правда, шутка плохая.
– Это я, Крид.
– Ерунда.
– Ну, спроси меня о чем-нибудь, что могу знать только я, – предложил я.
– Боже милостивый, это действительно ты!
– Но ведь ты еще ничего не спросил.
– А никто, кроме тебя, не мог предложить ничего подобного. Боже ж ты мой! Чертов чердачный обитатель встает из могилы!
А потом, как будто это только что пришло ему в голову, он заявил:
– Прошу вернуть деньги за – как это называится? – погребальный венок.
– Вычтешь из моего следующего гонорара, – рассмеялся я.
– И я не забуду, не надейся. Так кого же убили и выдали за тебя? И где ты сам, черт возьми, пропадал?
– Сал, ты же знаешь правила. Это закрытая информация.
– И после этого все вы, правительственные ублюдки, удивляетесь, что у меня – как это называится? – кризис доверия?
– Так есть у тебя для меня работа или нет?
– Да хоть десять штук.
– Для начала дай ту, что попроще. Я пока готов только на пятьдесят процентов своей мощности.
– А это значит, что ты самый лучший из всех, кого я знаю.
– Прекрати, – прервал я его. – Ты заставляешь меня краснеть.
– Так тебе нужно что попроще? – уточнил он. – Хорошо. Эту я хотел выполнить сам.
– А что это? Какая-то девчонка-скаут, которая забыла подать тебе пирожные?
– Столько лет тебя знаю, а ты становишься только мудрее.
– А я и не знал, что у мудрых людей принято кого-нибудь хвалить.
– Я могу книгу написать о том, чего ты не знаешь. Так ты берешься за эту конфетку, а не работу, или как?
– Слушаю тебя, мой повелитель.
– Ты чего несешь?
– Сначала мне нужна простая работа, а об остальных поговорим позже.
– Ну вот и умница.
– Итак, почему ты считаешь, что эта работа такая простая?
– Потому что ублюдок сам хочет умереть.
Я не знал, кто такой этот ублюдок, но хорошо представлял себе, что он может чувствовать.
– Калли, это я.
Сначала в трубке помолчали, а потом раздался взрыв.
– Боже мой! Боже мой! О БОЖЕ МОЙ! – визжала Калли.
– Я вернулся.
– О, Донован! Слава тебе господи!
Мы прошлись по всем вопросам, как будто отмечали их в опросном листе, и договорились об обеде.
– Я с нетерпением жду встречи с Эвой, – заметил я.
– А ты не боишься, что тебя увидят в компании двух лесбиянок? – рассмеялась Калли.
– Дай подумать. Нет, не боюсь.
– Отлично. Не могу дождаться, когда вы двое встретитесь. А ты уже знаешь? Она ведь теперь в первом составе.
– Я в этом ни минуты не сомневался. А сейчас серьезно – ты сказала ей, чем занимаешься?
– Ну конечно. Я декоратор. Клиентура только класса А.
– Работа, которая требует частых разъездов.
– Вот именно.
Мы немного помолчали.
– А как ты насчет взрывчатки? – спросил я.
– Не так, чтобы совсем плохо. А что, уже есть работа?
Я в деталях рассказал, что мне будет от нее нужно, а она задала мне несколько уточняющих вопросов. Когда на все вопросы были даны ответы, мы еще помолчали.
– Скажи, ты когда-нибудь думала о том, чтобы завязать? – спросил я.
– Каждый день. Но потом разум берет верх. А ты?
– То же самое.
Во многих вещах мы с Калли были очень похожи: оба верили, что убийства, которые мы совершаем по приказу правительства, необходимы, и еще оба любили это ощущение опасности. В то же время мы оба мечтали о том, что когда-нибудь заживем нормальной жизнью, окруженные людьми, которым мы не безразличны.
Ну и, кроме этого, мы с ней оба любили красивых женщин.
– Здорово, что ты вернулся, Донован. А то я уже думала, что потеряла тебя навсегда. Не дождусь, когда увижу тебя.
Я только отключил мобильный, как в мой кабинет с папкой в руках зашел Лу.
– По-моему, ты уже проделывал это однажды, – сказал я.
– Да, но результат был другой.
– Так что, новый жених чист?
– Как эмблема отряда бойскаутов. Мне жаль, Коннер.
Я бесцельно смотрел прямо перед собой.
– Ну оно и к лучшему, – сказал я. – Знаешь, Лу?
Келли посмотрел на меня.
– Прекрати называть меня Коннер. Мне больше нравится Крид.
– Дарвину это не понравится, – нахмурился мой зам.
– Да пошел он к черту.
– Ну это он всегда успеет. – Лу еще больше помрачнел. – А что по поводу людей Тары? Ты что, не боишься, что они могут взяться за Кэтлин?
– С какой стати? Мы больше не вместе.
– А что, если Кэтлин узнает, что Донован Крид все еще топчет эту землю?
– Не вижу, как это может случиться. Но даже если и так – я просто незнакомый мужчина с таким же именем. Если не обращать внимания на рост, то с контактными линзами меня не узнает ни одна живая душа.
– Должен сознаться, мне имя Коннер Пэйн никогда не нравилось.
– Но документы сохрани. Вдруг имя понадобится для работы.
– А как быть с «Джо Лесли»?
– От него тоже не будем отказываться.
– Я передам Дарвину, – сказал Лу и повернулся, чтобы уйти.
– Подожди секунду, Лу.
Он остановился и повернулся ко мне.
– Мне кое-что надо от Дарвина, – сказал я. – И для меня это очень важно.
Он склонил голову набок, как будто говорил: «ну-говори-же-скорей-не-томи-душу».
– Эта пластика, которую мне сделали… Классно, правда?
– Это просто произведение искусства.
– Я хочу, чтобы Эдди сделали такую же. И убрали все шрамы с ее тела.
– Не пойдет. Дарвин никогда не даст на это разрешения, – возразил Лу.
– Скажи ему, что я за все заплачу.
– Донован, посмотри на меня. Ты хочешь, чтобы они сделали с ней то же, что и с тобой? Да это будет стоить миллионы.
– Я за все заплачу.
– Я не знаю…
– Иначе я выхожу из игры.
– И ты заплатишь вперед? – уточнил он, обдумывая услышанное.
– Чего бы это ни стоило.
– Я сам все устрою.
– А как же Дарвин?
– Пусть он узнает об этом задним числом, а не заранее.
– Спасибо тебе, Лу, – улыбнулся я своему другу.
Я сел ему на хвост на углу 38-й и Уолнат-стрит.
Огастес Куинн, будучи профессионалом высокого класса, мгновенно засек хвост, ударил по тормозам и дал задний ход, чтобы врезаться в меня. Я поменял ряд и обогнал его, а потом ударил по тормозам и, дав задний ход, поравнялся с ним. Так мы летели по Уолнат несколько кварталов, бок о бок, поглядывая друг на друга, пока до него наконец не дошло. Губы его произнесли «Крид», и я показал ему большой палец. В этот момент нам обоим пришлось разъехаться в разные стороны, чтобы пропустить какой-то возмущенный черный пикап. Я жестами показал Куинну, чтобы тот двигался за мной, и мы поехали по резервной полосе на Уолнат-стрит, пока не достигли Риттенхаус-сквер. С визгом затормозив около гостиницы, мы отдали ключи ошарашенному швейцару.
– Ты когда-нибудь пробовал здесь хрустящую свиную рульку?
– С острым яблочным соусом? Здесь это не подают.
– Жаль. В таком случае я возьму отбивную.
– А что это ты уже заказываешь? Я что, на твой взгляд, похож на официанта?
– Не очень, – ответил я. – Как ты насчет стейка?
– Я предлагаю ударить по петушиным лапкам.
– Кто бы сомневался.
Заведение «Смит энд Волленски» все еще было лучшим стейк-хаусом в Филадельфии. Как и в его двойниках в Саут-Бич и Нью-Йорке, в заведении были громадные окна, которые позволяли наблюдать за жизнью власть имущих. Мы сидели, потягивая бурбон, в главном баре и выставляли по десятибалльной шкале оценки проходящим женщинам. В основном семерки и восьмерки, пока не появился этот двойник Меган Фокс[74]: на этот раз все было при ней – высокие скулы, небрежная улыбка, загорелый животик, который она демонстрировала тем из нас, которые предпочитали именно такой вид. На ней были дизайнерские джинсы со стразами на задних карманах. Нам в глаза отсвечивали лучи, которые отражались от ее попки всякий раз, когда она наклонялась, чтобы взять или поставить свою сумочку. Я заметил, что она сделала это по крайней мере дважды. В какой-то момент меня отвлек бессердечный бармен, и именно тогда Куинну удалось заглянуть ей в декольте.
