Ознакомительная версия.
– Услуги?
Аня почувствовала, что сатанеет от непонимания.
Такое тупое, раздражающее мозг оцепенение на нее нападало всякий раз, когда неподготовившийся ученик у доски начинал нести ахинею и при этом смотрел на нее светлыми умными глазищами, в которых время от времени читалось недоумение: а с чего это она его не понимает, он же все верно и умно говорит.
Вера на нее сейчас смотрела приблизительно так же.
– Ань, чего тупишь-то? – спросила Вера и, кажется, даже немного обиделась.
– Честно? – Аня приложила руку к груди. – Туплю! Потому что ни черта не понимаю!
– Вообще ничего? – Вера сморщила лоб гармошкой. Облокотилась о подоконник задом.
– Ничего! Ни про деньги, ни про услуги! О чем речь вообще?!
– Ладно… Короче, начнем с самого начала. Хата эта сдавалась. – Вера растопырила пальцы и попружинила ладонями над уровнем пола. – Это ты знаешь?
– Да, знаю.
– Хозяева за границей.
– Это я знаю тоже. Ты говорила.
– На время своего отсутствия хозяева оставили здесь доверенность на право распоряжаться жилой площадью в плане найма.
– Понятно, – кивнула Аня. – И за это платили доверенному лицу деньги?
– Наконец-то! – фыркнула обрадованная Вера, поддернула сползающие штаны, одернула футболку. – И деньги хорошие! За месяц сто пятьдесят долларов.
– Сто пятьдесят долларов, – эхом отозвалась Аня.
Тут же в уме подсчитав, что за ничегонеделанье это больше, чем достаточно. В их школе уборщица получает немногим больше.
И Вера тут же вдогонку к ее мысленным подсчетам проговорила:
– Это же просто ни за что, Ань! Просто нашел человека, поселил его тут, а потом ходи раз в месяц и плату с него снимай.
– А плата?..
– Нет, эти деньги надобно перечислять на счет. Но и сто пятьдесят баксов не лишние. Так ведь?
– Да, – кивнула Аня. – Только вот я не пойму, я-то тут каким боком? Почему я должна была знать о…
– Черт! – Вера, успевшая снова достать тряпку из ведра, снова швырнула ее туда, подняв каскад брызг. – Я даже не подумала!
– Не подумала о чем?
Разговор все больше напоминал опрос двоечников. Это когда Аня плавно, шаг за шагом подводила неуспевающего к нужному варианту ответа.
– Что ты можешь не знать. – Вера прикусила губу, оглядела квартиру, снова полезла в ведро за тряпкой. При этом она бормотала что-то, для Ани мало понятное. – Конечно!.. Откуда?.. Надо было догадаться… Кто же знал-то!
– Вера! – прикрикнула на нее Аня, устав ждать результата. – И?!
– Короче, – ее растопыренные пальцы снова пришли в движение, будто футболили невидимый мяч от стен. – Эта квартира сдается.
– Это я уже поняла!
Аня начала терять терпение. Ей уже хотелось спуститься вниз. Квартира у нее осталась с распахнутой дверью. Скоро должен подъехать Сашка. К нему масса вопросов. Если он так же будет говорить с ней, как Вера, то она точно сойдет с ума. К тому же не терпелось снять с себя эту чертову красную кофту, от которой начала чесаться шея.
– Доверенным лицом сейчас являюсь я, – продолжила Вера, перестав играть с невидимым мячом и сложив руки вдоль швов спортивных штанов. – То есть имею права сдавать ее, а теперь вот даже и продать. Но деньги должны быть мною переведены на счет хозяев и…
– Вер-ра-а!!! – заорала Аня и ввернула горло у красной кофты, задыхаясь. – Я поняла это все! Но какое отношение я-то имею ко всему этому?! Какое???
– А такое, что до меня доверенным лицом был другой жилец нашего подъезда. И он сдал квартиру тем, кого здесь убили.
Вера испуганно моргала, было бы куда пятиться, она непременно это сделала бы. Но зад упирался в подоконник, пути не было.
– И кто он? – упавшим голосом спросила Аня. Почему-то ей казалось, она знает ответ.
– Твой муж, Ань. – Вера понизила голос до шепота, вдруг осознав причину Аниной тревоги. Подумала и поправилась: – Слышала, что он теперь твой бывший…
– Я приехал, – сдавленно пробормотал в мобильный Саша, с тоской оглядывая свой бывший двор.
Было чистенько, нарядно, мамаши выгуливали деток в колясках, припозднившиеся автомобилисты выкатывали из «ракушек» летнюю резину. Три подростка организовали костер из сухих веточек и жарили на прутиках куски хлеба. Пахло вкусно подгоревшей корочкой. У среднего подъезда бабушки оживленно махали метлами, расчищая себе место для летних сплетен. Был теплый воскресный день. Никто никуда не торопился. В прежние годы по воскресеньям они с Анькой брали Игорька и шли гулять в парк. Там у пруда кормили жирных уток, ели мороженое, просто гуляли. Тогда его это немного угнетало. Казалось скучным, обывательским. Хотелось других горизонтов. Другой жены, более раскованной, более нарядной.
Александр вздохнул, поняв вдруг, что именно этих простых мирских радостей он сам себя лишил. Которыми он прежде не очень дорожил, но в которых теперь отчаянно нуждался, – теперь они не для него. Теперь у него другие задачи. Самая первая на сегодня – избавиться от своей жены. От своей бывшей жены.
Знала она что-то? Нет. Могла узнать кого-то? Нет. Это совершенно не волновало его партнера. Она могла знать, могла узнать, могла выступить со свидетельскими показаниями, и поэтому ее как возможную угрозу надлежало устранить.
– Я у дома. Что делать дальше?
– Дальше… – отвратительно хмыкнул его собеседник. – Ты, мудила, все, что мог, уже сделал! Теперь попытайся хотя бы исправить свои ошибки. Иначе… Короче, ты знаешь, что будет.
– Знаю-знаю, – поспешил перебить его Александр с заискивающим смешком. – Все сделаю, не переживай. Что мне эта баба?! Она мне никто!
Она всего лишь мать ребенка, которого он от своего напарника успел спрятать. Честь ему и хвала хотя бы за это! Игорьком он манипулировать не сможет, это страшное бесчувственное чудовище. Хоть здесь он защищен. А что касается Аньки…
Аньку придется принести в жертву. И сделает он это, положа руку на сердце, не с очень большим сожалением.
– Смотри… Кишки выверну наизнанку, если слажаешь в очередной раз.
Александр закатил глаза в молчаливой злобе. Стиснул зубы. Угрозы за угрозами, жуткий ледяной страх, разбуженный трусостью. До каких пор это будет продолжаться?! Сколько можно терпеть?!
В какой то момент родилась спасительная мысль обратиться в полицию. Рассказать им все. Явиться, так сказать, с повинной, и…
И может быть, ему тогда будет снисхождение?
Не будет, тут же ответил он сам себе. Снисхождения ему не будет, потому что он будет осужден сразу по нескольким расстрельным в недалеком отечественном прошлом статьям. Его не простят ни тут, ни там, если он туда попадет. То есть если доживет до суда.
– Короче, вывези ее куда-нибудь и там уже… Дома не смей!
– А с ребятами как? Их-то мне тоже подобрать?
– Нет. Их оставь дома. Это мой десерт.
– А если они не останутся?
– Так сделай, чтобы остались. Им же лучше. Побудут одни, порезвятся на твоей бывшей койке. Правда, недолго, – его собеседник тихо рассмеялся. – Зачистка продолжается, товарищ!
Александр обеспокоенно завозился на водительском сиденье своего автомобиля.
Это чудовище собирается пускать в расход Анькиных учеников в его доме?! Он с ума сошел?! Совершенно слетел с катушек?!
Куда он влип?! И ради чего?! Денег… Денег до сих пор нет! Тех больших, астрономически больших денег, ради которых он и пустился во все тяжкие, до сих пор нет! Поганый профессор удавился, почувствовав, что натворил больших бед. Бумаги пропали. Может, он выкинул их, порвал, сжег, сожрал! А они мечутся теперь, пытаясь спрятать все концы в воду. А их все больше и больше. Каждый новый косяк неизбежно тянет за собой новый. И наматывается в клубок, и он все больше.
– Ступай уже, чего башкой крутишь! – со смешком приказало чудовище.
И Александр похолодел.
Он тут?! Он рядом?! Он контролирует его?! Или и его считает нежелательным свидетелем?!
Господи!!! Как же он попался!!!
Александр отключил телефон. Нехотя вылез из машины. Еле передвигая ноги, побрел к подъезду. И оставалось ему каких-то пару метров, когда со спины послышался дикий рев машины. Он вжал голову в плечи, в животе сделалось холодно и пусто, но мимо него – не расстреляв его, не задев и не вмесив в весеннюю пыль колесами – промчался огромный черный джип.
Это не он!!! Александр почувствовал, как по спине, по животу течет ледяной липкий пот. Не намочить бы штаны. А то вот конфуз будет: приехать устранять Аньку, а сам штаны обмочил.
Как он и что будет с ней делать, он уже решил. Он ее отравит. Бутылка вина со впрыснутым туда снотворным лежала у него на заднем сиденье машины. Он, конечно же, полагал, что выпьет с ней дома. На посошок, так сказать. Сам-то не будет, сославшись на то, что за рулем. А ей пригубить надо, чтобы напряжение снять. И за перемирие.
Он все продумал, господи! С Анькой никаких проблем не будет. Другое дело ребята – ее ученики. Сначала Нина, теперь вот эти двое.
Он ненавидел кровь, ненавидел ножи, пистолеты. Его от этого мутило. И до сих пор мутит оттого, что пришлось выбросить бедную девочку из окна.
Ознакомительная версия.
