Ознакомительная версия.
– Разумеется! Я даже знаю кто. Убийца. Он поджег Терем и спокойно отправился домой. Типа он не при делах. А когда все кончилось, приехал, как ни в чем не бывало, забрал кости и закопал где-нибудь в лесу. Кто их будет искать? Никто. У пожарных в то лето был аврал, они не успевали гасить леса и торфяники, не то чтобы рыться в головешках сгоревших домов. Прозорин не дурак, он учел это и решил воспользоваться ситуацией. Вот и разгадка исчезновения Снежаны Орловой. Она давно мертва. И убил ее – любовник. Сергей Прозорин.
– А Мишаня кто?
– Сын сельской учительницы. Она присматривала за Теремом, сейчас лежит парализованная. В общем… это все лирика. Главное нам известно: Прозорин – опасный преступник. Только как доказать его вину?
Глория все еще находилась под впечатлением картины пожара и смерти молодой женщины. Отголоски давней трагедии все еще витали над пепелищем, бередили душу.
– Смерть притягивает смерть… – пробормотала она.
– Что?
– Я попробую отыскать кости.
– Убийца закопал их где-то поблизости, – озираясь по сторонам, заявил Лавров. – Он жесток, умен и хладнокровен. Зачем ему рисковать, тащить останки любовницы в другое место? Вокруг лес, иди в чащу и закапывай косточки. Просто и надежно.
– Странно, что ты не оспариваешь мои слова, – усмехнулась Глория. – Не перечишь, не уверяешь в обратном. Тебя не подменили, часом?
– То, что ты говоришь, похоже на правду. Я встречался с матерью Снежаны Орловой. Она думает, что Прозорин любил ее дочь, а он ее убил. Поэтому и не искал пропавшую девушку, не обращался в частное детективное бюро. Ему было отлично известно, что искать некого! Более того, детективы могли раскрыть его злодеяние. Достаточно было допросить как следует Мишаню…
Глория слушала, не допытываясь, кто такая Снежана. Ее тревожило ощущение, что сгоревший Терем не раскрыл свою тайну до конца. Здесь поселился дух смерти.
– Кар-ррр! Кар-ррр! – подтвердили ее догадку вороны, сидящие на березе. – Каррр!
– Кыш! – замахнулся на них Лавров.
Птицы злобно покосились на него, но не улетели. Им нравилось наблюдать за людьми.
Глория сделала несколько шагов, провалилась в снег и замерла, улавливая флюиды этого места. Вороны притихли. Ветер успокоился. Все застыло.
– Я чувствую смерть, – прошептала она.
От звука ее голоса или по иной причине с огромной ели, опаленной пожаром, посыпался снег.
– Смерть! – повторила Глория. – Она тут… рядом. Очень близко.
Роман начал оглядываться, словно рассчитывал увидеть между деревьев даму в черном плаще с косой наперевес.
– Кр-рра! Кра! Крр-ра! – подняли его на смех вороны.
Глория показала на останки сруба.
– Там? – удивился он. – Прозорин закопал кости прямо на пожарище? Ты уверена?
– Мне кажется, я вижу два мертвых тела…
– Значит, сгорели двое?
– Они не сгорели, – мотнула головой Глория. – Они… нет, пока не могу точно сказать…
– Погоди! Это в корне меняет дело! – заволновался Лавров. – Ты ничего не путаешь? В Тереме были еще люди?
– В огне погибла молодая женщина… она находилась в доме одна.
– Я понял. А что еще за мертвые тела?
– Это случилось… после пожара… зимой. Позже… прошел год или два…
– Значит, сначала дом сгорел, а через пару лет на этом же месте произошло два убийства?
– Не совсем… Тут лежат две девушки! – воскликнула Глория, бледнея. – Мертвые.
– Под снегом?
– Глубже. В земле… их тут закопали. Вижу черную яму…
– Не может быть. Зимой до земли не докопаешься, – возразил сыщик. – Смотри, сколько снега навалило. И замерзло все.
– Не все. В Тереме был подпол, а в подполе – яма для хранения овощей. Готовая могила. Не веришь?
– Черт! – выругался Лавров. – А ведь ты права. Дед Прозорина, судя по всему, был человеком основательным и наверняка оборудовал под домом хранилище. Многие так делают. В подполе летом и зимой почти одинаковая температура… то есть земля не промерзает.
Он опять выругался, на сей раз про себя, и добавил:
– Готовая могила…
Его осенило: под обгоревшими развалинами лежат пропавшие в прошлом году подружки – Лиза и Зина…
– Как же до них добраться? – пробормотал Роман, потирая красные от мороза уши. Он был без головного убора и в тонкой куртке.
– Надо было одеваться теплее, – заметила Глория. – Нам понадобится время, чтобы отыскать место захоронения сгоревшей девушки.
– Снежаны Орловой?
– Вероятно.
Лавров повернулся и посмотрел вниз, на проселок, где у подножия холма, на котором они стояли, виднелись две машины – его «туарег» и «аутлендер» Глории. Она настояла, что поедет на своем авто. За рулем скучал Санта, поджидая хозяйку.
– Зря ты взяла его с собой, – посетовал сыщик.
– Я знаю, что делаю. Одним днем тут не обойдется. Мы с Сантой остановимся на неделю в пансионате «Лель». Ты не сможешь быть моим водителем, а я не хочу ни от кого зависеть. Мне нужна свобода передвижения.
– Ладно, – кивнул Роман, как будто она спрашивала у него согласия. – В пансионате тебе будет удобно. Я тоже снял там номер.
– Разве ты не в «Дубраве» поселился? Ты сказал, что хозяева усадьбы пригласили тебя погостить.
– Так и есть.
– Где же ты на самом деле живешь? У них или в пансионате?
– И там, и там. Ладно, идем искать кости.
Лаврову не терпелось убедиться, что она не ошиблась и под слоем снега в земляной яме лежат тела исчезнувших девушек. Теперь Прозорину не отвертеться. На его совести не только Снежана, но и Лиза с Зиной, и недавно погибшая Ирина Кротова. Должно быть, тело последней жертвы он собирался спрятать в том же погребе, но его спугнули. А он сделал вид, что случайно наткнулся на труп.
– Хитрый, мерзавец!
– Ты о ком?
– О Прозорине, – хмуро произнес сыщик. – Даже если откопать трупы, поди докажи, кто убийца. Душегуб от всего открестится. А мне придется объяснять, как я нашел останки.
– Скажешь, интуиция бывшего опера сработала.
– Издеваешься?
Глория с грустью покачала головой. Вороны вспорхнули и с громким карканьем пролетели над торчащим из руин дымоходом.
– Девушек убили здесь? – спросил Лавров.
– Полагаю, их привезли сюда уже мертвыми.
Она не знала, откуда берутся эти ответы. Сами приходят на ум, являются из параллельной реальности, или их кто-то нашептывает.
Становилось все холоднее. У Глории покраснел нос, руки она прятала в карманах дубленки. Кожаные перчатки не грели.
– Снегу намело, не пробраться, – сказала она. – Ты иди, я за тобой.
Лавров медленно шагал впереди. Там, где он ступал, образовывались ямки, куда ставила ноги Глория. Чем она руководствовалась, командуя в спину своему спутнику: «Правее… левее… прямо… опять левее»? Что ее вело? Голоса мертвых, которые желали наказать обидчика? Дар предвидения? Способность переживать чужую радость и боль?
Наконец она дернула сыщика за рукав и твердо заявила:
– Здесь!
Он недоверчиво обернулся. Небольшая полянка, нетронутый снег, голое кривое дерево, похожее на дуб. Ничего, указывающего на захоронение. Кроме, пожалуй, дерева вилообразной формы. Из могучего ствола тянутся вверх две ветви: прямая и искривленная.
– Убийца хотел запомнить место?
– Приметная полянка, – кивнула Глория.
– Он что, собирался ходить на могилку? Ублюдок!
Он молча осмотрелся. Вокруг застыли старые сосны, укутанные снегом, и только вилообразное дерево казалось обнаженным и беззащитным.
– Здесь, – уверенно повторила Глория. – Под этим кривым дубом.
Лавров безмолвно созерцал белую поляну, деревья, наметенные у стволов сугробы, мглистое небо с проблесками голубизны. Бледный солнечный свет пробивался сквозь пелену облаков.
Какой-то покрытый инеем предмет приковал к себе внимание сыщика.
– Что там висит? – показал он на дуб. – На кривой ветке? Видишь?
Глория подняла голову.
– Похоже на венок…
– Он что, псих, венки развешивать?
Лавров, чертыхаясь, подобрался к кривому дереву, потянулся, достал «венок» и осторожно встряхнул. Это оказались сплетенные вкруговую цветы, засохшие и перемерзшие.
– На могильный не похоже. Такие венки надевают на голову, – заключил он и вопросительно покосился на Глорию. – Я прав?
Она кивнула, уставившись на кружок из мертвых цветов в его руках.
– Что это значит?
– Дерево Фей, – вырвалось у нее. Она не собиралась говорить ничего подобного. Слова сами слетели с уст.
– Не понял?
– Этот дуб – Дерево Фей, – объяснила Глория. – Венок, который ты держишь, предназначался для феи. Кто-то сплел его из лесных цветов и повесил на ветку в надежде, что фея заберет его. Но поскольку венок остался на дереве, фея не приняла подношение. Значит, она гневается на дарителя.
– Сказки, – дернул подбородком Лавров, но не стал выбрасывать венок в снег, а аккуратно повесил на место. – При чем тут фея, вообще?..
Ознакомительная версия.
