Мне приходилось спать и с девственницами, но они, по крайней мере, знали, откуда берутся дети! Эта не знала ничего. Если бы и я об этом не догадывался, ребенок у нас появился бы после той ночи непременно. Моя страсть достигла апогея скорее автоматически, чем вследствие страстного желания, так я разозлился и на нее, и на себя. Лучше бы я познакомился в кафе со случайной девицей и поехал к ней на квартиру!
Сначала моя девочка даже не плакала, она просто недоумевала. Как, и это все? То есть любовь — она такая? Для меня теперь такая, а ей Давно уже пора повзрослеть. Потом, правда, я прочел первую в ее жизни лекцию о том, чего нельзя ни в коем случае разрешать мужчине. Пункт первый: не впускать в квартиру мужчину, который тебе нравится, если знаешь, что дядя и тетя не придут домой ночевать. По крайней мере, не пускать его дальше кухни и не предлагать ничего, кроме чая. Тем более себя. Пункт второй: не верить его словам о том, что он безумно влюблен, что это первый в его жизни раз такое огромное счастье, а все остальные разы померкнут, как только случится. Чтобы он ни говорил — не верить. И пункт третий: не допускать по отношению к себе действий, о которых не имеешь ни малейшего представления. Конечно, я старался обставить все так, чтобы ей понравилось, но что толку делать гурмана из человека, который впервые ест простой суп? Тут надо время. Я честно признался, что мне неохота заниматься ее половым воспитанием, что это была случайность, которая вряд ли повторится. А для того, чтобы ее утешить, сказал:
— Не беспокойся, ты не забеременеешь. Все остальное не имеет значения.
Вот после этого она зарыдала, но зато, кажется, поняла. Если расскажет тетке, они наконец-то сцепятся.
Давно уже пора. Алла зарвалась. Можно было бы хоть что-то из домашних обязанностей взять на себя, а не взваливать все на хрупкие Надины плечи. Алла считает себя выше кастрюль, стирки, готовки. Она — королева, а бедная Золушка так и останется всю жизнь при метле.
Моя Надежда совмещает массу должностей: при дяде — секретарь, при тетке — домработница, в институте — прилежная студентка, да еще сознательно оба заботливых родственника воспитывают из нее старую деву, чтобы не сбежала замуж. Я даже не сумел разбудить в ней женщину, слишком долго надо растапливать этот лед, чтобы добраться до теплой кожи, которая способна будет запылать в ответ на поцелуи мужчины, а не покрыться мурашками, как это у нас с ней было.
Я помогу своей Надежде по-другому: избавлю ее от рабства, в котором она пребывает. Когда ненавистную тетку упрячут в тюрьму, квартира останется в полном ее распоряжении. Полоумный дядя не в счет. И тогда обязательно найдется кто-то, кому она откроет дверь, памятуя о моих наставлениях. И уже не будет такой наивной, тем более, верить в такую откровенную чушь, как любовь. И все у них получится. Возможно, получится ребенок, которого она назовет Павлом. В мою честь.
Все. Кончено. Я умер. А она пусть живет. И живет счастливо. Я об этом позаботился…»
Алексей усмехнулся и отложил листки. Поразмыслив, он пришел к выводу, что Павел Андреевич врет. Ничего между ним и Надей не было. И быть не могло. Она бы не отдала оставшиеся листки, если бы все вышеописанное было правдой. Клишину хотелось, чтобы так было. Но так не было. А если вдруг и было… И в очередной раз Алексею захотелось набить Павлу Андреевичу морду. Извращенец! Негодяй! Просто нет слов! А ведь будут читать и верить!
Телефон он на всякий случай отключил и со спокойно совестью улегся спать. Зевая, подумал: «Вот начитаешься подобной писанины, сам начинаешь бредить. Все. Спать. Завтра будет только работа, кроме всего прочего надо еще и семью кормить, потому что человек — существо, прежде всего семейное, а потом уж общественное. В этом мы с Павлом Андреевичем никогда не сойдемся».
Глава шестая
ПАШИН УЧИТЕЛЬ
А НА СЛЕДУЮЩИЙ ДЕНЬ СЛУЧИЛОСЬ НЕ-предвиденное. Понедельник. Леонидов предвидел, что именно этот день грозит наибольшими неприятностями. Но все равно оказался не готов. Только приехал с работы, зазвонил телефон. Алексей мысленно выругался, и подумал: «Не подойду ни за что. Хватит с меня Клишина. В больших дозах писатель не выносим». Почему-то он был уверен, что звонок не по работе. А кроме работы у него было только загадочное убийство соседа по даче и семья. За семью Алексей был спокоен, а вот за Клишина, напротив, переживал. Вернее, переживал из-за него. Телефон же не умолкал. Человек на том конце провода был настойчив. «Только женщина может так настойчиво добиваться внимания к себе», — вздохнул Леонидов и взял трубку:
— Да? — безнадежно спросил он.
— Алексей?
— Соня?
Девушку прорвало:
— Что это она себе позволяет?
— Кто?
— Твоя жена! Я тебе вчера не могла дозвониться весь вечер! Где ты был?
— Мы в таких отношениях, что я должен перед тобой отчитываться?
— Я хочу к тебе.
— Я не намекал на то, что мне это необходимо, — осторожно сказал он.
— Бессовестный! И это после того, что между нами было?!
— А что-то было? Я не заметил. Ты выпила?
— Травки накурилась. Если не хочешь, чтобы я покатилась по наклонной, придется уступить. Ты толкаешь меня на скользкий путь. Спасай, пока не поздно. Я сейчас приеду.
— Ни за что! — испугался он.
— Тогда я приеду завтра. — Соня была настойчива.
— Зачем?
— Не прикидывайся. Я не боюсь ревнивых жен.
— У тебя такой большой опыт общения с ними?
— Это мое дело.
— Адрес все равно не скажу.
— Ха!
— Не вздумай на работу звонить!
— Поздно, Леша. Меня уже там знают. Я в твоей жизни. Придется с этим смириться.
— Что мне сказать, чтобы ты от меня отстала?
— Положить трубку.
Он так и сделал. Но через секунду снова раздался звонок.
«Не помогло», — тоскливо подумал он, вновь поднимая телефонную трубку.
— Соня, я же тебе сказал…
— Какая еще Соня? Пора мобильник покупать. Раз ты так нужен Соне, придется разориться.
— Как только начнется новое тысячелетие — обязательно! Михин? Ты?
— Межгород. Между прочим, с работы звоню, за государственный счет.
— А что ты там делаешь в десять часов вечера?
— Звоню тебе, — засопел в трубу Михин.
— Случилось что-нибудь?
— Все. Я нашел того, кто доставал эту ампулу цианистого калия, и нашел того, для кого доставали.
— Поздравляю!
— Думаешь, это было легко?
— Трудно. И кто признался?
— Знакомый Гончаровой. Начал-то я все-таки с нее, раз у нее нашли; Думал, как и ты, что просто подбросили, пустой номер, но ее знакомый, сотрудник химической лаборатории, раскололся: просила и получила.
— Как же он сумел украсть цианистый калий? — слегка удивился Алексей. — У них все эти ампулы переписаны! Строгая отчетность. Пустые сдаются, номера записываются.
— А потому и признался, что подлог легко, обнаружить. Если бы мы стали копать и проверили документацию…
— Постой, так яд доставала…
— Гончарова. Алла Константиновна. Правильно.
. — Но тогда?..
— А тогда ничего. Я поехал к ней как только расколол этого химика. Сегодня в обед и поехал.
— Поговорил?
— С кем, с трупом?
— С каким трупом?
— Сегодня утром Алла Константиновна разбилась на своем белом «форде». Машина протаранила парапет на набережной и упала в реку с моста. Ну и авария была, скажу я тебе! Приехал «Дорожный патруль» в полном составе! Водолазы ныряли, искали тело. Нашли. Сегодня в вечерней передаче будет сюжет.
— Да ты что, Михин! Я же сам ее Вчера видел! Живую и здоровую!
— Так то вчера! А сегодня она уже в морге, да в таком виде, что лучше бы на нее не смотреть. Какая красавица была, а? Что с нами смерть делает! Очевидцы говорят, что на мосту «форд» неожиданно потерял управление, врезался в джип, а потом уже протаранил парапет.
— Пьяная была?
— Вскрытие покажет, — уклончиво сказал Михин.
— А писем не было?
— Каких еще писем? Это, Леша, финал.
— Ты собираешься дело об убийстве Клиши-на повесить на труп?
— А на кого? Цианид доставала? Доставала. Ампулу с остатками яда у нее в сумочке нашли? Нашли. Конфликт с покойным был? Факт. Да еще его «посмертные показания». И следователь со мной согласен. То есть я полностью согласен с его выводами. Клишина отравила его любовница, Алла Константиновна Гончарова.
— Тебе виднее. Тогда чего звонишь?
— А просто так. Ты же интересовался. Одно время в подозреваемых ходил. Дело закрыть не так-то просто. Ты сам-то, что думаешь?
— Ничего. Мне некогда об этом думать. У меня работа.
— Ну если тебе не интересно…
— Слушай, Игорь, ты меня не напрягай, я даже не частный сыщик, я коммерческий директор, и дел у меня…
