— У него есть тайна, — сказала я, когда дверь за ним закрылась. — И мы ее узнаем. Сейчас попробуем его подпоить.
— Он, кажется, не пьет, — улыбнулся Олег. — Папа таких к себе на работу подбирал. Чтобы не курили и не пили.
— Ничего. Мы его попросим. Все-таки такой груз скинули.
— Жаль, что папа всего этого не знает.
— Он все видит. И он всегда останется с тобой, — я похлопала юношу по плечу и пошла собирать сумку.
Делать мне здесь больше было нечего.
В комнате показался Соколов.
— Ты собираешься?
— Да. Сейчас посидим немного, и я пойду.
— Я заплачу тебе. Ведь деньги папа мне все оставил. Ты очень мне помогла, — в голосе Олега слышалась грусть.
— Как сможешь, так и заплатишь, — пожала я плечами. — Но ты не обязан. Я не с тобой договаривалась.
— Но ты ведь меня защищала. И потом — это дело чести. Не обижай меня.
— Конечно. Можно задать вопрос?
— Да.
— А с Катей как?
— Не знаю. Я не знаю, — повторил он два раза.
— Но что ты думаешь?
— Получается, что из-за нее погиб отец. Мне трудно смириться с этим.
— Она не знала, что так получится, и не хотела этого.
— Да. Но все равно. Разве можно так рисковать?
— Ты подумай. Если она действительно тебе дорога, то постарайся не потерять ее. Ведь в принципе она все и исправила. На это тоже мужество понадобилось.
Мне почему-то было жаль девушку. В ее глазах я видела любовь. И видела, как Олег говорил о ней. Он тоже ее любит. Конечно, по ее вине произошло непоправимое, но если бы мы могли не совершать ошибок…
Такого не бывает.
Пришел Ян. Но пришел он не сразу. Я даже волноваться стала за него. Неужели что произошло?
— И где ты столько времени был? — накинулась я на него с порога.
— Никак не мог найти подходящего для такого случая шампанского.
— Не болтай ерунды! — я посмотрела на обычную бутылку «Советского».
— Знакомого встретил. Поболтали немного, — загадочно улыбался Ян.
Мы снова расположились в зале. На столике появились фрукты, конфеты, наша любимая пицца и многое другое. Олег принес фужеры. На всех.
— Я не пью, — сказал Ян, увидев перед собой фужер.
— Пьешь, — твердо сказала я.
— Нет. Я за рулем.
— Ты куда-нибудь собрался?
— Да. Мне еще в одно место заскочить надо.
— Такси тебе вызовем. Если ты с нами по такому поводу не выпьешь, то никто из нас тебе и слова больше не скажет. Можешь считать это шантажом. Мне все равно.
Ребята закивали в подтверждение моих слов.
— Ну ладно, только немного, — сдался телохранитель.
— Шампанского действительно немного. Но еще, кажется, в доме водка есть, — мимоходом сказала я.
Мы выпили и с удовольствием начали есть. Катя вела себя очень тихо, но тем не менее не сидела с виноватым лицом. Я про себя похвалила ее за это. Человек, который постоянно извиняется, не вызывает положительных эмоций, а просто быстро надоедает.
— Ты молодец, — вдруг сказала Катерина, повернувшись к Олегу. — Я и не знала, что ты так умеешь разговаривать. Ловко ты с Никитой.
— Он меня достал просто, — смутился Олег. — А ведь я собирался с ним дружить…
— Не будем о грустном. Ну что, Ян, — я подлила ему еще шампанского. — Давай выпьем за успех безнадежного на первый взгляд дела.
— Я больше не буду. Мне хватит.
— А на брудершафт?
Я видела, как он засомневался. Мне даже смешно стало.
— Давай, — решился он.
Мы выпили шампанского, скрестив руки. Я приблизилась, чтобы поцеловать его, но потом отпрянула.
— Не могу, — сказала я.
— Почему?
— Боюсь, мне понравится. Потом не оттащишь. Лучше и не пробовать.
Олег и Катя засмеялись.
— Ты обманула меня, — с улыбкой сказал Ян.
— Ничего подобного. Я на самом деле опасаюсь твоих поцелуев. Ты вон какой красивый.
Ян налил всем еще и тут же выпил.
— Вкусная пицца, — сказал он, отправляя в рот третий кусок.
— Когда же ты нам все скажешь? — задала я вопрос. — Секрет свой. Кажется, сейчас самое время.
— Не могу. Есть хочу. Потом. — Ян принялся за салат.
Мы переглянулись. Теперь он явно решил над нами поиздеваться.
— Мне кажется, некрасиво заставлять людей ждать. Ты говорил, что секрет твой касается в основном Олега. Тогда почему из-за меня — а я уверена, что ты именно меня хочешь проучить — ты лишаешь его возможности узнать твой секрет?
— Я никого ничего не лишаю. Вы скоро все узнаете. Сейчас доедим и кое-куда поедем.
— Отлично, — пожала плечами я. А что еще я могла сказать?
Мы закончили трапезу и стали собираться.
— Я домой поеду, — сообщила Катерина.
— Можешь с нами. — Ян помог ей надеть пальто. — Тебе тоже будет интересно.
Я поняла, что сейчас лучше молчать, ни о чем не спрашивать. Тогда ему самому захочется быстрее все нам рассказать. Или показать, раз он куда-то нас везет.
Мы поймали машину, так как все выпили шампанского. Ян сказал, куда нам надо, когда договаривался с водителем, так что мы ничего не слышали. Просто сели и поехали.
Остановились мы возле городской больницы. Мне стало не по себе. Что такое? Вдруг с тетей Милой что случилось? Но ведь это Олега не касается. Значит, что-то другое.
Когда мы вошли, внизу стоял тоже бывший охранник Соколова-старшего. Я узнала его, потому что мы несколько раз сталкивались.
Он вежливо поздоровался с нами, подал нам халаты и повел по коридору. Потом по лестнице мы поднялись на пятый этаж, снова прошли по коридору и остановились перед какой-то палатой. Здесь тоже стоял мужчина, приветливо поздоровавшийся с нами.
— Вы только не волнуйтесь, — сказал Ян, улыбаясь.
Лучше бы он этого не говорил! У меня чуть ноги не подкосились. Только вот Олег выглядел как-то странно. У него горели глаза, и, кажется, в них блестели слезы.
Ян открыл дверь, и мы вошли. В палате стояла одна-единственная койка, и на ней лежал… Андрей Павлович Соколов собственной персоной.
У меня пересохло в горле. Отец Олега был жив, но, быть может, чуточку нездоров. Я не сентиментальна, но слезы готовы были политься из моих глаз.
— Папа… — тихо произнес Олег и кинулся к кровати.
— Мальчик мой, — Андрей Павлович обнял сына и прижал к себе. — Прости, что так получилось.
— Папа, — повторял юноша. — Ты жив! Ты жив, папа! — Соколов-младший уткнулся носом в грудь отца и плакал.
— Я люблю тебя, сынок. — Андрей Павлович посмотрел на меня, потом стал гладить сына по голове. — Все хорошо. Не волнуйся. Теперь все позади.
— Я так рад, — Олег поднял мокрое от слез лицо. — Я тоже люблю тебя. Очень люблю. Как хорошо, что с тобой все в порядке. А с тобой все в порядке? — спросил он.
— Да, конечно, пуля меня задела, но все будет хорошо. Может, даже выпишут к Новому году.
— Но почему? Почему Ян ничего нам не сказал? И по телевизору передали, что ты погиб.
— Это специально сделали. Пришлось так сделать. Ты прости меня, я представляю, что тебе пришлось пережить. Но нельзя было говорить даже тебе. Ты мог невзначай…
— Что ты говоришь? Я ни за что! — вспыхнул Олег.
— Да нет, я не имею в виду, что специально. Просто все должно было выглядеть правдоподобно. Но теперь все закончилось. И мы снова вместе.
— Это и был твой секрет? — посмотрела я на Яна.
— Да.
— Значит, вот чего мы не знали. Значит, вот о чем я почти догадывалась, но потом перестала?
— Да.
— Ну и терпение… Такое в секрете держать от родного сына… Ты видел, как он страдает, но даже не намекнул!
— Нельзя было.
— Понятно. Знаешь, — хитро сказала я, — пожалуй, я смогу встречать с тобой праздник.
— Я и не сомневался, — подмигнул мне красавец Ян.
Катерина стояла в углу и вытирала слезы. Представляю, какое для нее облегчение. Соколова не убили, и Олегу будет проще простить ее. Впрочем, навряд ли она сейчас думала об этом. Она просто плакала от счастья.
Первый шок прошел, и мы могли спокойно поговорить. Мы рассказали Андрею Павловичу обо всем, что с нами случилось, а он поделился своей информацией. Иногда мы смеялись, иногда снова начинали плакать.
— Ну, все. Вам пора идти, — прервал наши посиделки вошедший в палату доктор.
— Но я себя хорошо чувствую! — запротестовал Андрей Павлович.
— Я рад, но не будем сильно напрягаться. Вы, кажется, выписаться хотели? Значит, нормально оставшиеся до Нового года дни лечимся, а потом домой.
— Ладно. Идите, — Соколов снова прижал к себе сына. — Еще увидимся.
— Так не хочется расставаться!
— Идите. Ян, возьми кого надо, и сделайте ремонт на кухне у Олега. Предлагаю встретить праздник именно там. И всем вместе. Вы как на это смотрите? Женя, вы согласны?
— Я с тетей переговорю.
— А вы ее с собой приглашайте, — предложил Соколов-старший.
