Ознакомительная версия.
Отвечать Лана пока не собиралась, расставляя по полочкам логические рассуждения и выводы. Шаныгина — это Шана, понятно. Сидорчук — Булка. И кто же тогда Ким? Вывод, самый предпочтительный для девушки, нетерпеливо подпрыгивал на своей полке и тянул руку: «Я! Я! Возьмите меня!» Монголоидный разрез глаз, смугловатая кожа, иссиня‑черные волосы — только Кобра может носить корейскую фамилию Ким. Только она. Больше никого похожего в камере не было. Это может быть фамилия мужа? Знать ничего не желаю.
Ладно, потом сама все уточню, а сейчас примем за аксиому — ей перелили кровь Кобры. И никакого внутреннего дискомфорта по этому поводу Лана не испытывала.
— Итак… — начал было отец, но в этот момент затренькал его мобильный.
Взглянув на номер, Мирослав помрачнел:
— Да, слушаю. А нельзя позже? Что за спешка? Хорошо, буду через полчаса. Солнышко, — он повернулся к дочери и виновато улыбнулся, — мне придется уйти.
— Я уже поняла. Это то, о чем я думаю?
— Наверное, — улыбка отца стала натянуто‑бодрой. — Если ты, конечно, не думаешь сейчас о каком‑нибудь молодом человеке.
— Папа!
— Все, извини, шутка была неудачной. Я пошел, загляну завтра утром. Или днем, как получится. Не скучай.
— Постараюсь. Подожди! — Мирослав, уже почти скрывшийся за дверью, остановился. — А где мой мобильный телефон? В СИЗО?
— Почему же в СИЗО, его вернули, только он разрядился, наверное, за это время. Мы с матерью, если честно, меньше всего думали о твоем мобильном. Хотя теперь, когда ты спросила, я понял, что зря. Тебе уже лучше, можно быть на связи. Если, конечно, доктор разрешит.
— Николай Петрович, можно? — умоляющие глазки у Ланы получались очень даже неплохо, хотя до Кота из «Шрека» было, конечно, далеко.
Но сработало. А может, доктор просто понял, что этой пациентке лучше разрешить делать то, о чем она просит. Милана Мирославовна Красич в любом случае поступит по‑своему.
— Можно, что с вами сделаешь, — тяжело вздохнул врач и, кивнув изображавшей держатель для шприца медсестре, направился к выходу. — Отдыхайте пока.
— Я попрошу Кравцова, он сегодня же привезет тебе телефон и зарядку к нему, — пообещал отец, закрывая дверь.
Вот и поговорили! Лане захотелось стукнуть себя по голове, но она сдержалась. Во‑первых, сил маловато, а во‑вторых, голова и без того слабо варит в последнее время, надо прежде подбросить ей топлива, а потом уже испытывать на прочность.
И все равно истеричка.
Начальник службы безопасности холдинга Матвей Кравцов прибыл ровно через один час восемь минут, притащив, помимо телефона и зарядного устройства, еще и кучу еды.
И почему все думают, что, стоит человеку попасть в больницу, как его следует откармливать, как гуся для фуа‑гра? Посадить его в корзинку, запихнуть в глотку трубопровод для подачи пищи и обеспечить непрерывную работу устройства. Иначе употребить столько соков, плюшек, фруктов и прочих вкусностей и полезностей невозможно.
Что Лана и постаралась объяснить Кравцову, надеясь убедить его забрать хотя бы часть передачки весом три килограмма.
Не удалось, все было невозмутимо засунуто в тумбочку и холодильник.
Попытка разузнать у Матвея подробности происходящего тоже отправилась на скамейку неудачников.
Ах, вот так, значит? Бровями многозначительно играем и таинственно молчим? Ну так получи:
— Матвей, — наблюдая за возней Кравцова с ее умершим от голода мобильником, начала Лана, — а этот медицинский центр хорошо охраняется?
— Как все, — пожал плечами тот, — это же не тюрьма. Ох, извините, я не подумал.
Он так забавно краснеет, этот немногословный чел!
— Да ладно тебе, — махнула рукой Лана. — Тоже мне, барышню‑курсистку нашел! В общем, так. Мне нужна персональная круглосуточная охрана.
— Нужна — будет, — Кравцов приблизился и, заложив руки за спину, остановился напротив сидевшей в постели девушки. — Только сначала я хочу знать, зачем? Вернее, не так. Расскажите мне, что на самом деле произошло в камере СИЗО, а выводы я сделаю сам.
— Только пообещайте, что отец ничего не узнает.
— Не буду обещать. Это зависит от того, что я услышу.
— Ну ладно, — тяжело вздохнула Лана. — В любом случае тебе рассказать об этом проще, чем папе. В общем, так…
По мере рассказа лицо Кравцова каменело все больше, а глаза наливались стальным холодом. А когда девушка замолчала, он со свистом выдохнул и процедил:
— С‑с‑суки! А мы‑то с Мирославом не могли понять, почему вас не хотят выпускать под залог, ведь Подвойский был абсолютно уверен, что вытащит вас в тот же день к вечеру. О том, что вас поместят в общую камеру, мы и подумать не могли! М‑да, любопытный карамболь получается. Похоже, дело не только в тендере. Не волнуйтесь, Лана. — Глаза начальника службы безопасности недобро прищурились. — Я немедленно выделю на охрану вашей палаты людей. Это надо было сделать сразу, вы сильно рисковали. Но теперь все будет хорошо.
Требуя себе охрану, Лана больше вредничала, чем всерьез опасалась каких‑либо эксцессов. Она ведь провела в этой клинике без малого два дня, и никто на драгоценное здоровье мадмуазель Красич, кроме ее самой, не покушался.
А еще она устала носить в себе ужас пережитого. Делиться этим с близкими? С мамой — ни за что, а с папой она собиралась, честно, только не сложилось.
Поэтому Лана и выплеснула наболевшее на закаленного морально и физически Кравцова. Ему ли, бывшему командиру спецподразделения, нервически нюхать нашатырь и падать в обморок от услышанного! Этот человек повидал такое, что Лане не могло присниться и в кошмарном сне, вызванном перееданием на ночь.
Впрочем, в собирании жутких событий девушка с некоторых пор вполне могла посоревноваться с начальником службы безопасности. Одна история «Свежей орхидеи» чего стоит!
Стоп, хватит, не надо!
Поздно. Опять вспомнился Кирилл, причем не тот, из снов, а изуродованный, окровавленный, избитый. Такой, каким Лана видела его в последний раз.
Ну вот, подушку слезами промочила. Лежит тут, нюни распускает, а их, нюни, следует не распускать, а в бумажный платочек запускать, тогда не придется на просоленной подушке лежать.
Лана уже почти засыпала, когда на тумбочке вдруг завозился, подпрыгивая от нетерпения, телефон. Интересно, кто это? Вряд ли мама Лена или отец, родители не станут беспокоить дочь в одиннадцать вечера. Тем более когда она находится в больнице.
Номер на дисплее не определился. Прежде чем нажать кнопку связи, Лана позвала дежурившего у двери парня из команды Кравцова:
— Никита! Можно тебя на минуточку?
— Что случилось, Милана Мирославовна? — заглянул в палату невысокий крепыш с гладко выбритой головой.
— Мне звонят на мобильный, номер не определяется. Можно как‑то отследить, кто это?
— Попробуем. Вы только постарайтесь подольше разговор растянуть, ладушки?
— Где были — у бабушки, — проворчала Лана вслед закрывшейся двери и нажала наконец нужную кнопку. — Алло.
— Привет, крыса, — прогундел странный бесполый голос, похоже, говорили через специальное устройство, изменяющее тембр. — Поражаюсь твоей живучести, сколько тебя ни убивай, а ты все воздух портишь.
— М‑м‑м, что‑то не припомню, что пила на брудершафт со столь классическим образчиком быдлус вульгарис, — холодно проговорила Лана. — Поэтому напрягите горошину, заменившую вам мозг, и постарайтесь общаться цивилизованно.
— Просто о…ть, какой Версаль развела! — хихикнуло оно. — Не хватало еще всяким… вошкам «выкать».
— Ага, все‑таки не горох, — задумчиво протянула девушка. — Тогда что же? Маковое зернышко, что ли? Тогда восхищена вашим словарным запасом, неведомое существо! С таким объемом мозга вы мычать должны нечленораздельно, а тут вполне связная речь! Браво! Вас, случайно, не профессор Преображенский оперировал? Тогда интересно, кто был прототипом, не собака, это пройденный этап. Видимо, кольчатый червь.
— Сама ты глиста в обмороке! — психанули на том конце связи. — Ничего, недолго тебе красоваться на воле осталось. Никаких папашкиных денег не хватит на то, чтобы уберечь твою мордочку. Ненавижу… смазливая! Заранее выброси зеркала, чтобы не расстраиваться потом лишний раз.
— А вы уверены, что туда попали, червячок? Мне кажется, ваши братья по разуму собираются в другом корпусе, в закрытой психиатрии.
— Ну‑ну, повыпендривайся напоследок, скоро не до понтов будет.
— Червячок, чтобы вам было спокойнее, считайте, что я уже клацаю зубами от страха. Слышите? Клац‑клац‑клац. Полегчало?
Звонивший(ая?), вкратце сообщив свое видение происхождения и ближайших перспектив собеседницы, бросил(а) трубку. Убогая фантазия, между прочим, ничего нового и оригинального Лана не услышала.
Ознакомительная версия.
