— Извините, ребята, я могу показаться вам негостеприимным, но вам пора домой, там мальчик уже скоро проснется, — вежливо попросил «папа» освободить помещение.
— Да, правда, загостились мы совсем, — засуетился Никита. — Пойдем, Женя. Владислав Алексеевич, я правильно вас понял, что я больше ничего вам не должен?
— Да, правильно, Никита Андреевич. Я теперь буду активно уделять внимание Кондрашову, а то нехорошо, когда дети обижаются на «папочку». Придется «папочке» подсуетиться и исправить свою оплошность.
Мужчины пожали друг другу руки и расстались, довольные друг другом.
— Вот видишь, Женя, как все замечательно получилось, — улыбнулся Никита.
Мое «насекомое» понесло нас обратно в Тарасов. Машина будто почувствовала прекрасное расположение духа своих пассажиров, катила легко и быстро.
Уже светало. Солнце потихоньку поднималось над городом, прогоняя темноту. Добро побеждало зло, мрак отступал перед светом. Все было почти как в жизни, только немного преувеличенно. Хотя если подумать, то в жизни вряд ли найдешь абсолютно положительного или отрицательного человека. Такие бывают только в сказках и в старых голливудских боевиках типа «Командо» с Арнольдом в главной роли.
— Какие на сегодня планы? — спросила я у Никиты.
— Едем к твоей тете за Егором. От нее можно будет позвонить в аэропорт, чтобы заказать билеты?
— Думаю, да, — кивнула я. — Но, если хочешь, можно сразу заехать в аэропорт. Кассы там круглосуточные, а мы все равно мимо поедем.
— Не стоит. Сделаем лучше заказ по телефону. Будем привыкать к цивилизации. Совсем уже скоро мы отсюда уедем, чтобы никогда сюда не возвращаться, — задумчиво проговорил Никита.
— Это вы с Егором сюда не вернетесь, а я…
— А ты поедешь с нами, потому что без тебя нас все равно не выпустят. А потом будет видно, — резко оборвал меня Никита. — Не переживай, твой отпуск я оплачу, за работу твою тоже щедро вознагражу, так что внакладе ты не останешься!
— Никита, ты чего кипятишься? — не понимала я.
— Не знаю, прости. Но мне очень не нравится, когда человеческие отношения измеряют деньгами. Получается: чем больше ты своего друга одариваешь деньгами, тем вернее дружба.
— Ну знаете ли, Никита Андреевич… — рассердившись, заговорила я. — Я к вам в друзья не набивалась! Я просто выполняла свою работу, ты с самого начала знал, что для меня это только работа. Если немного закружилась голова и в нее стали лезть всякие идиотские мысли, так это скорее от необычности и нестандартности дела. Я еще ни разу даже на несколько дней не выходила замуж за своего клиента. Мне никогда не доводилось столько времени проводить наедине с маленьким ребенком…
— Женя, а ты правда не хочешь попробовать стать моей женой? Может, все-таки попытаешься это сделать?
— Давай не будем на мне экспериментировать, не люблю чувствовать себя подопытным кроликом.
— Тебе не нравится наша с Егором компания? У тебя есть кто-то другой? — не отставал Никита.
— Не стоит лезть в мою личную жизнь. Я приму твое предложение провести несколько дней в Дании, но женой, настоящей женой, я тебе не стану никогда. И это не потому, что ты мне не нравишься или меня раздражает Егор, на самом деле все совсем наоборот, просто я не создана для семейной жизни. Моя карма — охранять семейное счастье других.
— Надо же, какая ты благородная, оказывается, — съязвил Никита.
— Не надо, Панкратов, ерничать, я говорю, что есть. Я не смогу быть примерной домохозяйкой и любящей матерью, мне будет не хватать ощущения опасности, мне будет скучно, и я превращусь в обычную грымзу.
— Ладно, Женя, можешь не оправдываться, я все прекрасно понимаю. Не знаю, что со мной.
— Хочешь, я объясню?
— Попробуй, — кивнул Никита.
— За последние дни с тобой и твоим сыном произошло много неприятных вещей. В одночасье ты мог лишиться всего. Так получилось, что я стала единственным человеком, который помог тебе выбраться из сложившейся ситуации, и теперь ты считаешь себя мне обязанным. А мне не нужны твои обязательства. Я бы и от денег могла отказаться, чтобы ты не думал, что я такая меркантильная стерва, хотя во мне это есть. Но я все равно возьму плату за свою работу, чтобы ты не искал никаких других способов меня отблагодарить.
— А если ко всему, что ты сейчас сказала, приписать еще и чувства, которые ты во мне разбудила?
— Знаешь, когда я была в «горячих точках», то у меня там тоже случались романы — чтобы снять стресс и разрядить ситуацию, чтобы почувствовать хоть что-то человеческое. А потом, когда возвращалась к нормальной жизни, понимала, что чувств как таковых и не было, все романы были только способом отвлечься от действительности.
— Ладно, Женя, я все равно останусь при своем мнении. Не хочу с тобой сейчас ругаться, да и времени уже нет. Мы, кажется, приехали.
Пока мы добрались до дома, на улице уже совсем рассвело, защебетали птички, и мне захотелось жить. Не то чтобы в последнее время меня одолевали суицидальные мысли, но все равно на душе было достаточно тяжело, а сейчас впервые за последние дни я почувствовала небывалую легкость. Мне показалось, что я даже могу летать. Вот сейчас только руки расставлю и полечу навстречу солнцу…
— Ну, слава богу, вернулись, — облегченно вздохнула тетя, когда увидела нас с Никитой. — А я уж так переживала… всю ночь не спала. Сначала малыша уложить никак не получалось, а потом так страшно за вас стало, что места не могла себе найти.
— А сейчас Егор спит? — спросил Никита.
— Конечно, куда же ему деваться, — развела руками тетя. — Идите умывайтесь, я пока завтрак приготовлю, — скомандовала она.
— Женя, ты иди первой, а я пока позвоню, билеты закажу. Уезжаем мы сегодня, увожу я Женю.
— Куда? — всполошилась тетя. — Надолго?
— Нет, не переживайте вы так. Вернется она. Не захотела Евгения насовсем со мной остаться, — грустно проговорил Никита. — Съездит Евгения со мной в отпуск, отдохнет и вернется.
Тетю одолевали двойственные чувства. С одной стороны, она была расстроена, что я в который раз отказываюсь устроить свою личную жизнь. Но с другой — ведь в нашей с тетей жизни ничего не меняется. Все остается по-прежнему, и я тетю Милу не бросаю.
Снова дождь стучит по оконному стеклу. Я лежу на диване после прекрасно проведенного в Дании отпуска. Я убедилась! Все-таки никогда не смогу я уехать из России. Две недели меня не было на родимой сторонке, а соскучилась я так, словно тридцать три года в странствиях находилась.
Тетя Мила снова колдовала на кухне, готовя праздничный ужин по случаю моего возвращения. Ее не интересовало, что я уже неделю как в Тарасове и на протяжении всего этого времени ни разу не выходила из дома.
Никита настоятельно просил меня, чтобы первое время я сидела дома. Не скажу, что я свято исполняла указания моего пока еще мужа, просто мне и не хотелось никуда выходить. По дороге из аэропорта я купила себе кассету с новинкой нашего кинематографа. Я раньше ничего не слышала об этом фильме, хотя рьяно слежу за киноафишей. Фильм Юрия Грымова «Му-му» произвел на меня огромное впечатление. Фильм — о похоти, подкрепленной властью, об омерзительной «животности» сильных мира сего, в облаке которой душится малейшее проявление любви, душевной близости и простой симпатии. Этот фильм попал прямо в точку, после всех недавних событий я стала немного по-другому смотреть на мир. У меня даже изменились вкусы. Несколько месяцев назад я бы прошла мимо этого фильма, даже не остановив на нем взгляда. А теперь я смотрю его по несколько раз на дню.
— Женя, ты чего там делаешь? — услышала я родной голос тети.
— Кино смотрю.
— Иди сюда. Здесь кое-что поинтереснее показывают.
Я нехотя поднялась с дивана и направилась на кухню.
— Смотри, — тетя указала на телевизор.
Передавали наши местные тарасовские новости. На экране маячил бывший ресторан Никиты «Золотой теленок», который теперь был в распоряжении Кондрашова. По крайней мере я так думала. Но все оказалось немного иначе. На экране показался «папа» собственной персоной. Владислав Алексеевич рассказывал о том, что теперь он является ресторанным магнатом Тарасова.
— Бывший владелец сети ресторанов нашего города Никита Андреевич Панкратов, — объяснял Арефьев, — отошел от дел, передав их своему другу и партнеру Ивану Кондрашову, но тот не смог с ними справиться в одиночку, поэтому теперь ресторанными делами буду заниматься я…
Что скажет Арефьев дальше, меня уже не очень волновало, потому что на дальнем плане я увидела Кондрашова в униформе официанта. Он лавировал между столиками, подавая угощение богатым клиентам.
«Папа» все-таки сдержал свое обещание: он стал уделять Кондрашову внимания больше, чем другим, даже оставил его при себе. Что ж, Иван сам того хотел.
