Ознакомительная версия.
— А вы по какому вопросу? Может быть, я могу вам помочь?
К прилавку выступила бледно-зеленая и гладкая, как молодой кабачок, девушка в форменном сатиновом халатике.
— Мне нужно видеть вашу директрису! — уперлась Алка.
— К сожалению, это невозможно. Хотите, я приглашу дежурного менеджера?
— Не хочу менеджера, хочу директрису! — Трошкина заупрямилась, как та коза.
Это было неразумно. Я решила попробовать другую тактику и отступила к выходу, пока меня не заметили.
Расположенный по соседству магазин «Игрушка» в советские времена был флагманом торговли, а ныне большую часть помещений сдавал арендаторам, так что купить в двухэтажной галерее можно было самые неожиданные вещи — от часов с кукушкой до дисков с эротическими фильмами. В игрушечном отделе я приобрела большой пиратский флаг, а в цветочном — букет матерчатых роз цвета густой томатной подливки.
Глядя в зеркало витрины, я повязала черный флаг на манер монашеского платка, постаравшись, чтобы череп и кости спрятались в складках, сделала постную мину, прижала к груди букет и вернулась в аптеку.
Тыльная часть Трошкиной по-прежнему торчала из окошка, нервически подергиваясь, но за прилавком никого не было. Бледно-зеленая девушка то ли просто ретировалась, то ли пошла за подмогой, чтобы выдворить приставучую Алку.
— Посторонись, — я потеснила подружку у барьера. — Тут нахрапом взять не получится, нужна тонкая провокация. Смотри и учись, как надо, пока я жива!
— Но кто-то умер, — смекнула Трошкина, оценив мой экстрерьер.
— Угу, — я кивнула. — Говорю же — попробуем тонкую провокацию. — И возвысила голос: — Кгхм-кгхм, извините! Добрый день, тут есть кто живой?
— Ничего себе — тонкая! — фыркнула Алка.
Я лягнула ее ногой, отгоняя подальше — за колонну.
— Добрый день! — Из внутренней комнаты явилась бледно-зеленая девушка.
При виде меня, всей верхней половиной облаченной в строгий траур, она перевернула приветливую улыбку и сделала грустное лицо.
— Мне бы Томочку повидать, — тряхнув матерчатыми розами, поведала я печально. — То есть Тамарочку Руслановну, она директором у вас, бедняжка, тут работает.
Если бы наше предположение о том, что Кулишевская недавно овдовела, оказалось ошибочным, аптечная девушка наверняка не согласилась бы с тем, что ее богатая начальница бедняжка. Но девушка охнула:
— Ох, вы родственница?
И мой внутренний голос людоедски обрадовался:
«Бинго! Точно, у Кулишевской есть повод для траура!»
— Я не родственница ей, я свойственница. По мужской линии, — ответила я и фактически не соврала, поскольку Тамара Руслановна предположительно путалась с моим родным братом.
За колонной горько хмыкнула Трошкина, оценившая сермяжную правду.
— Я, знаете, издалека ехала и на похороны опоздала, — пожаловалась я, для пущей убедительности изобразив легкий вологодский акцент. — Вот, принесла Тамарочке цветы и соболезнования.
— К сожалению, Тамары Руслановны сегодня не будет, она взяла небольшой отпуск.
— Ясное дело, такая трагедия и столько хлопот! — окая и охая, я сокрушенно покачала головой и почувствовала, что скользкий шелк сползает мне на лоб. — Передадите ей цветочки?
Я с трудом затолкала пышный букет в окошко. Будь цветы живыми, это им сильно повредило бы, но тряпочные розы от экзекуции не пострадали. Зато мой головной убор от энергичного физкультурного упражнения размотался, и аптечная девушка громко ахнула.
— Что? — Я поспешила поправить свой платок-флажок.
— А это… это? — Розовый пальчик сквозь стекло пистолетиком уперся мне в лоб.
— Это самый полный траур, — объяснила я, догадавшись, что на голове у меня предательски проявился череп с костями. — Тотальный!
— Суровая вологодская мода, — встряла с комментарием Трошкина, поняв, что можно ей уже не прятаться, никаких новых сведений мы от аптечной девушки не дождемся. — Пойдемте, Матрена Тимофеевна, навестим Тамару Руслановну в ее хоромах и пенатах.
— Как, как ты меня назвала?! — возмутилась я, едва выйдя на улицу.
— Матрена Тимофеевна, — охотно повторила Алка. И захихикала: — Она же Леля Смеловская, она же Маша Сарахова!
Я стянула с головы флаг с костями, скомкала его и, не найдя взглядом мусорную урну, затолкала в свою сумку.
— Не беги! — придержала меня подружка. — Давай в антракте подведем промежуточные итоги. Что мы выяснили?
— Что наша аптековладелица Кулишевская на самом деле понесла утрату, для оплакивания каковой взяла кратковременный отпуск, — послушно ответила я.
— «Для оплакивания»! — фыркнула Трошкина. — Оплакивает она покойного супруга, ага, крокодиловыми слезами!
— Стоп. Строго говоря, мы пока точно не знаем, кого она оплакивает, — напомнила я. — Может, у нее хомячок любимый сдох или рыбка в аквариуме. Насчет супруга — это только версия, пока не подтвержденная. Мы только предполагаем, что эта самая Тамара Руслановна — вдовица Маковеева.
Тут мне пришло в голову, что задачку можно упростить.
— Слушай, а давай возьмем за гланды Зяму? Не может быть, чтобы он ничего не знал о семейной жизни своей дорогой клиентки!
— Взять-то я бы его взяла, — вздохнула Алка так мечтательно, что я усомнилась, о гландах ли эта девичья тоска. — Да он же прячется!
— Прятался, пока работал над дерьмовым художеством, — поправила я. — Но таковая необходимость отпала, значит, Зяма вот-вот появится.
— Ты полагаешь?
Трошкина скосила глаза, немного подумала, повернулась к витрине, ткнулась носом в зеркальное стекло и застыла, образовав гармоничную пару с чучелом козочки с другой стороны. Выглядело это странновато и тревожно: как упорная попытка анимировать пристальным взглядом некрупного парнокопытного зомби.
Я заволновалась. Трошкина — натура чувствительная. Такой с ума свихнуться — пара пустяков!
— Ты это, Алка, что такое делаешь сейчас? — спросила я осторожно.
Все знают, с сумасшедшими надо очень вежливо разговаривать.
— Так и есть: круги синие, белки красные! — вздохнула подружка.
И прежде чем я успела вежливо сообщить ей, что она таки чокнулась и бредит, вспорхнула на крыльцо аптеки. Разумеется, я пошла следом. Без пиратского флага в экстерьере я смотрелась вполне нормальной.
Бледно-зеленая девушка за прилавком не узнала меня, но напряглась при виде Трошкиной.
— Еще раз здравствуйте, — сварливо сказала ей Алка. — Я только что вспомнила, что мне нужно лекарство.
— Это заметно, — пробормотала я в деликатном режиме «реплика в сторону».
— Какое лекарство?
Трошкина пощелкала пальцами.
— Такое… Про кроликов!
Мы с аптечной девушкой переглянулись. Я пожала плечами и слегка отодвинулась, мол, я не с этой психической, она сама по себе.
— Мы ветеринарными препаратами не торгуем.
— Я сказала «про кроликов», а не «для кроликов»!
— Про каких кроликов? — Аптечная девушка изо всех сил хранила терпение.
Не я одна знаю, что с психами надо разговаривать вежливо.
— Про французских, — без запинки ответила психическая Алка.
— Что-то для потенции? — предположила аптечная девушка.
Я машинально огляделась: а нет ли где чучела кролика? Окруженного пузырьками с изображениями кроличьих пар, сливающихся в экстазе по Камасутре?
— Почему — для потенции? — не уловила логической связи Алка. — Для глаз! Капли имени французских кроликов снимают красноту!
Аптечная девушка открыла и закрыла рот.
— А вы в компьютере посмотрите, — посоветовала ей Алка. — У вас же там полная база лекарств. Забейте в поиск слово «кролик», что получится?
Для ненормальной это была неожиданно светлая мысль.
— Лекролин! — вскричала аптечная девушка, пошарив в базе.
— Он самый, — с достоинством подтвердила Трошкина и повернулась ко мне. — Ну, что ты ржешь? Что смешного? Мы собираемся встретиться с Зямой, а у меня глаза красные…
— Как у кролика! — всхлипнула я и побрела к двери, держась от смеха за живот.
Есть мужчины, которые действуют на женщин, как барабанная дробь на цирковых лошадей. К примеру, мой братец. Поскольку сама я к чарам Зямы иммунна, мне непонятно, отчего гражданки женского пола сходят по нему с ума, но факт есть факт: даже умницу Трошкину перспектива скорой встречи с Казимиром Великолепным превращает в безмозглую идиотку.
— Ты готова? Я звоню? — спросила я, дождавшись, пока Алка закапает в глазки и накрасит губки.
— Звони.
Трошкина резко закрыла пудреницу со звуком, какой издает спортивный стартовый пистолет, бодрящий звук пропал даром — Зяма на мой звонок не ответил. Впрочем, неудивительно: мой новый номер был ему незнаком.
— Жаль, что мы не знаем, где живет эта баба, — вздохнула Алка, осознав, что мы не получим подсказки от Зямы.
Ознакомительная версия.
