Я тоже ничего не говорила, лихорадочно просчитывая варианты.
– Хотите я вам помогу? – вдруг заговорил Поречинцев.
– Не поняла, – удивилась я.
– Надоело мне все это! Гали все равно нет, а без нее разве это жизнь? Тут еще и трупы начались – на вас вот бросился, совсем голову потерял...
– Вы можете позвонить Вардину и сказать, что я была у вас, уговаривала признаться и рассказать, где Мыльников? – спросила я.
– Конечно, могу. А что вам это даст?
– Мы заставим его шевелиться, совершать ошибки. Кто, кроме вас и Синявина, участвовал в похищениях?
– Я больше никого не знаю. А зачем кто-то еще? Вардин – мозговой центр, мы с Герой исполнители. Вы думаете, за этих «синяков» много денег давали?
– Где живет Синявин? – План действий постепенно сложился у меня в голове. Даже если Поречинцев будет играть свою игру, они все равно должны будут привести меня к Мыльникову.
– На проспекте Октября, – ответил милиционер.
– Одевайтесь, покажете мне, где это.
Я проследила, как Поречинцев в спальне надевает форму, потом позвала Эльвиру.
– Ты сможешь поехать на моей машине? – спросила я у нее.
Та несколько заторможенно кивнула.
– Нет, так дело не пойдет. Я понимаю, что ты в шоке от признаний Евгения Федоровича, но возьми себя в руки, ведь ты работник правоохранительных органов! – потребовала я от Хасановой. – Ты столько еще подлости увидишь за свою жизнь. А сейчас мы должны спасти человека.
– Да, – кивнула Эльвира, – я готова.
Я никогда не отдаю свою любимицу в чужие руки, но сейчас выхода не было, счет шел если не на минуты, то на часы – до утра ждать было некогда. Поэтому я подавила в себе жабу и выдала Эльвире ключи от машины. Будем надеяться, что она меня за это простит (я имею в виду машину, а не Эльвиру).
– Сейчас ты поедешь за нами, – продолжала я жестко диктовать ей линию поведения. – Понимаешь, человек нуждается в нашей помощи, он может погибнуть! Дай мне номер твоего сотового.
Кажется, девушка начала брать себя в руки, номер телефона она продиктовала уже нормальным голосом и записала мой.
Потом я набрала Орлова, извинилась за ночной звонок и сообщила ему о том, что жизнь Эльвиры Хасановой зависит сейчас от Поречинцева. Услышав мои слова, милиционер криво усмехнулся и сообщил, что лично он никого не убивал и душегубом становиться не собирается.
– Я для себя уже все решил, – сказал Поречинцев, направляясь к выходу.
Еще не отключившийся Орлов попробовал уточнить, что я собираюсь делать, я же попросила его не рыпаться, быть на связи, и пообещала, что завтра я с ним свяжусь.
– Только не вздумай мне звонить, твой звонок может меня выдать! – отрезала я и отключилась.
* * *
По ночному Воленску мы ехали быстро. «BMW» хорошая машина, Эльвира на моей машине тоже не отставала. Стоянка около пятиэтажки, где жил Синявин, была заполнена автомашинами. Я заранее выяснила, что капитан собрался покупать новую машину, а свою иномарку как раз продал, поэтому они и ездили на машине Поречинцева. С этим и был связан мой расчет, но подстраховаться все же стоило. Я расспросила, как выглядит Синявин, потом приколола под воротник Поречинцева микрофон, а Эльвире дала приемное устройство и велела:
– Слушай, как будет происходить разговор с Вардиным, потом перезвонишь мне и расскажешь, как все сложится.
А потом решила еще раз проверить Поречинцева и спросила его:
– Евгений Федорович, вы точно решили мне помочь? Я ведь все равно найду Мыльникова. Так что во избежание серьезных неприятностей лучше перейти на мою сторону.
– Не нужно меня пугать, я же вам сказал, что мне все это надоело. Мне не для кого жить.
– Тогда езжайте к Вардину домой и говорите, что вчера вечером я пришла к вам и начала давить, заявила, что все знаю, требовала рассказать, где Мыльников. Но вы надо мной посмеялись и выпроводили. Сразу ни звонить, ни приезжать не стали, выждали время. Убедившись, что я уехала, часа через три решили все-таки встретиться с ним, чтобы уговорить его немедленно вывезти Мыльникова из района – мало ли, что может случиться. Постарайтесь добиться того, чтобы он позвонил Синявину и велел ему срочно отвезти Мыльникова заказчикам.
Дав еще несколько напутственных советов Эльвире, я села за руль своей машины, уступив место возле Поречинцева Хасановой. Пристроившись возле мусорки, я включила еще один приемник, настроенный на волну микрофона Поречинцева.
Долгое время из динамика доносился лишь шум мотора. Потом Эльвира произнесла:
– Дядя Женя, я вас понимаю. Я помню, как вы любили Галину Сергеевну. Ради любимого я тоже пошла бы на все.
– Ничего ты не понимаешь, малышка.
– Вы действительно сделаете так, как велела эта сыщица?
– А почему нет? Должно же это как-то закончиться.
– И вы не боитесь?
– После смерти Гали я уже ничего не боюсь.
Тут машина вышла из зоны приема, но я успела сделать вывод о том, что у меня может что-нибудь получиться.
Теперь подождем, не зашевелится ли Синявин. Время есть, можно и судьбу спросить, как там у нас карта ляжет.
Кубики легли в интересном сочетании: 36+20+11. Такое сочетание давно не выпадало. Пришлось поднапрячь память, чтобы вспомнить его значение: «Вы излишне заботитесь о мелочах, забывая о главном».
Интересно. Что в данном случае мелочи и что главное? Главным в этой истории для меня всегда было найти Алика. И мелочей здесь я совсем не вижу. Может быть, в этом моя ошибка? Я еще и еще раз прокручивала в памяти разговор и все мои действия с Поречинцевым, но не находила ошибок. И вдруг похолодела: я успокоилась, услышав от Поречинцева, что Алика держат на даче. Но не приняла никаких мер, чтобы узнать, где же эта дача. Как это можно сделать? Могут ли помочь мне в этом хакеры?
Милиционер сказал: «Где-то на даче прячет». Дачей может быть и участок в дачном кооперативе, и деревенский бабушкин дом, и специально купленный дом в какой-нибудь деревеньке поблизости от Воленска. Базы данных во всех этих случаях будут разные, ни один хакер не найдет. Так что адрес дачи можно узнать только при личных контактах с родней Синявина. Ночью этого не сделаешь. Поэтому все-таки лучше положиться на судьбу и расчет на то, что Вардин отправит Поречинцева к Синявину, чтобы вывезти Алика из района и сбыть его с рук заказчикам, ведь у самого Синявина машины нет.
Мои размышления прервал завибрировавший телефон. Звонившая Эльвира сказала, что Евгений Федорович вот уже пять минут у Вардина, ей слышно, как они ругаются. Поречинцев требует действовать, а Вардин говорит, что тот влез не в свое дело, у них уже все решено и завтра они отвезут заказ куда положено, лучше бы дядя Женя посмотрел, куда вы отправились после разговора с ним.
Я сказала спасибо Эльвире за инициативу и попросила перезвонить, когда Поречинцев выйдет.
Получается, что подвигнуть Вардина на телодвижения не удалось? Придется ждать до завтра?
Уезжать от дома Синявина я не торопилась. Эльвира звонила еще пару раз, пересказывая разговор милиционеров. Сначала Вардин говорил о том, что Поречинцеву беспокоиться не стоит – система четко отработана, и «эта сыщица» ни за что ни до чего не докопается. А потом он сходил за бутылкой и вышел еще раз, за закуской, и начал поить Поречинцева. Похоже, разборка превратилась в банальную пьянку.
Я предложила Эльвире вызвать такси и отправиться домой. Но та отказалась, собираясь дождаться дядю Женю.
Я посидела еще минут пятнадцать, наблюдая за окнами, на которые Поречинцев показал как на окно спальни и кухни Синявина. В то время, когда Эльвира говорила мне о том, что Вардин пошел за бутылкой, в спальне зажегся ночник. Потом свет загорелся в кухонном окне и уже не гас. Эльвира пересказывала мне разговор мужчин, а я решила припарковать машину в другом месте – на выезде из двора, чтобы и подъезд был лучше виден, и выезд на улицу. Такое место нашлось. Я прогрела двигатель и только выключила его, как во двор въехала «Нива». Через минуту свет на кухне Синявина погас, а из подъезда вышел высокий мужчина. Он сел в машину, которая тут же тронулась с места.
Я еще раз похвалила себя за предусмотрительность: с моего нового места было хорошо видно, что они повернули налево. Ночь все осложняла – мне нужно было следить за ними так, чтобы они не увидели фар моей машины. Поэтому мне пришлось выезжать со двора без света, понадеявшись на уличные фонари. Габариты машины, которую мне предстояло преследовать, были уже далеко впереди. Я проехала пару кварталов, когда на перекрестке впереди меня свернуло такси. Обрадовавшись попутчику, я включила фары и, пристроившись за «Волгой» с шашечками, спокойно проехала еще минут десять. Когда «Волга» свернула, на помощь мне пришла «Скорая помощь», так что улицы даже ночного Воленска не были настолько пустыми, чтобы нельзя было незаметно проследить за нужной мне «Нивой». А вот когда мы выехали за город, фары опять пришлось выключить. Моя бедная «француженка» все-таки не приспособлена к нашим сельским дорогам и простит ли меня когда-нибудь за все те ямы, что ей пришлось прочувствовать собственным днищем?
