Она спрятала зеркальце в карман, мельком глянув в него.
– Почему он не стреляет?
Вопрос был, как говорится, интересный. Я собирался было ответить на него, когда метрах в пятидесяти от нас на востоке негромко хлопнуло, и тут же рвануло совсем близко от нас, да так, что всколыхнулась земля и зазвенело в ушах. Ударило взрывным ветром, сверху посыпались обломки досок и песок. Переждав пару секунд, я осторожно поднял голову и увидел то, чего больше всего не хотел бы увидеть в этот момент: за стеной из мешков с песком клубился дым, торчали развороченные балки бункера, кто-то громко стонал…
– Х-холера! – выругался я.
– Гранатомет? – угадала побледневшая Йованка. – Они стреляли из гранатомета по блокпосту?! Но там же…
Впервые в жизни слышал я, как звучит РПГ-7, стреляющая по тебе. На что способна куцая труба, из которой можно было продырявить танк с расстояния триста метров, мне было хорошо известно.
Я схватил Йованку за руку:
– Бежим туда! Если он достанет меня, добудь какое-нибудь оружие и попробуй снять этого гада с гранатометом. И не ввязывайся в перестрелку, слышишь?
– А может, туда? – Йованка показала глазами на гору, поросшую густым лесом.
– Слишком далеко, а эти небритые ребятишки уже рядом… И потом, что за разговоры, кто у нас командир?
– Ты, – сказала Йованка.
На этот раз снайпер, похоже, не ожидал от нас такой прыти, о чем свидетельствовала одна-единственная пуля, запоздало шмякнувшая в мешок с песком, через который я перескочил следом за Йованкой. Вторая пуля ударила в оплетку окопа, куда мы с ней и завалились, дыша, как загнанные лошади. Система фортификации на посту была довольно-таки простенькой, если не назвать ее словом покрепче. Один поворот окопа, и я оказался перед дверьми подорванного блиндажа. Капрал Блажейский, сидевший с ручным пулеметом в руках, к счастью, не успел выстрелить в меня.
– Они убили их, – пробормотал он, размазывая бежавшую из носа кровь. – Всех убили, пан капитан…
– Ты не ранен? Тогда ползи на восточную сторону. И не высовывайся, у него хорошая оптика… Мы сейчас!
Я вышиб ногой перекошенные взрывом двери и заглянул в блиндаж. Внутри было полно дыма, я едва не споткнулся об одного из парней, лежавшего у самого входа. Головы у него не было. Свободных бронежилетов я тоже не обнаружил. На стене висели два автомата «берилл» и старый брезентовый подсумок с обоймами. В кровяной луже лежал АК-74 с подствольником. Не успел я толком порадоваться, как в двери заглянула Йованка:
– Ну, что тут, Map?…
Она вскрикнула и закрыла рот руками.
– Тут где-то должны быть выстрелы к гранатомету, – пробормотал я. – Слушай, беги к Блажейскому, спроси у него, он знает… То есть не вздумай бежать, ползи, Йованка. А лучше сунь два пальца в рот, посиди за дверью, отдышись…
Слова из меня выскакивали как-то сами собой. Под ногами хлюпало.
– Ничего, – тихо сказала Йованка. – Я поищу, я найду… Ты сам иди туда, они уже близко, я слышала, как они переговариваются…
Она толкнула меня в спину.
По траншее, окружавшей блиндаж, я перебежал на восточную сторону укрепленного пункта. Здесь были три стрелковых гнезда на три стороны света. Как в сказке, холера. Я осмотрелся через северную амбразуру, затем через южную. Потом на коленках подполз к самой опасной – восточной. Амбразурка была узенькой и низкой, не чета той, что в блиндаже, через которую туда влетел полуторакилограммовый привет от небритых боснийских дровосеков. Гранатометчика я не увидел и на востоке. Скорее всего, выстрелив, он скрылся в подлеске. Вряд ли он догадывался, что почти весь личный состав блокпоста был в блиндаже на ужине.
Шевельнулся куст ежевики. Затаив дыхание, я припал щекой к прикладу, и тут над самой моей головой в мешок с песком глухо шлепнула пуля снайпера, о котором, признаться, я забыл на какое-то время. Я упал на дно стрелкового гнезда.
Две следующие пули расщепили доски, которыми были обиты стены круговой траншеи. И снова все стихло. Голову бы дал на отсечение, что снайпер в этот момент менял не слишком удачную для него позицию. Непонятно откуда взявшаяся самоуверенность чуть не погубила меня. Привстав, я хотел было еще разок осмотреться через амбразуру, но то, что я увидел сразу же, буквально парализовало меня. Из кустов летел огненный шар. Прямо в меня, то есть в эту злосчастную амбразуру. Я не успел даже отпрянуть, не успел помянуть ни Йезуса, ни холеру…
И который уж раз в жизни Бог, в существовании Которого я крепко сомневался, намекнул мне на то, что чхать он хотел на чью-то веру в Него или неверие. Сигнальная ракета, задев росший в аккурат перед амбразурой цветок репейника, непостижимым образом изменила направление и с убийственным шипением промчалась над бруствером, устремившись туда, куда ей и положено было лететь, – в небо. Все произошло настолько мгновенно, что я не успел даже испугаться. Передернув затвор «берилла», я послал длинную очередь в кусты, из которых вылетела ракета. И оттуда тут же застучал чужой «Калашников». Гранатометчик был, увы, не один. Мешки над моей головой затряслись, посыпался песок. Одна из досок, обрамлявших амбразуру, разлетелась в щепки. Я упал на задницу, и вовремя, холера! Пуля снайпера и на этот раз разминулась с моим грешным телом.
Перекрестившись, я пополз по траншее к блиндажу. Блажейский оказался в левом аппендиксе, я увидел его, после того как он дал очередь из ручника по скале, на которой сидел снайпер.
– Вы в блиндаж? Осторожней! – присев на корточки, предупредил он. – Двери у него под прицелом. Он чуть не снял меня…
Ледяные мурашки побежали по моей спине.
– Йованка! – что было сил крикнул я. – Сиди там, траншея простреливается!..
Господи, что она делала там, в полном дыма и трупов блиндаже, неужели искала проклятые выстрелы для подствольника? Боюсь, она даже не представляла себе, как они выглядят…
А между тем крик мой был услышан. Раздался громкий хлопок РПГ-7, граната, тупо ударив по внутренней стене шанца, упала на дно траншеи и, прокатившись мимо аппендикса, взорвалась. Стрелявший находился близко, очень близко от блокпоста. Оглохшие от взрыва, мы с Блажейским окончательно перешли на крик.
– Сиди здесь! – завопил я. – Не высовывайся, я туда, к трем амбразурам. Отсюда их не достать!
– Они убьют вас, пан капитан! – надрывался в ответ капрал Блажейский.
Его попытка остановить меня за штанину была тщетной. А вот снайперу удалось сделать это. Я лишь на мгновение приподнял голову, и его очередная пуля сделала пробор в моих волосах. Я рухнул на дно траншеи.
– Тут нам каюк! – крикнул капрал Блажейский. – У него гранаты… Надо бежать в лес, туда, откуда вы пришли…
– Поздно, Дарек. Кроме гранатомета у них есть автоматы. Пока бежим, они перестреляют нас…
– Будем сидеть и ждать смерти?
– Подождем, когда у них кончатся гранаты… Не удивлюсь, если они уже кончились. Из ракетницы по амбразурам стреляют не от хорошей жизни…
– А если эти гады просто хотели поджечь блокпост? – хмуро предположил капрал Блажейский.
– Ну вот что, – сказал я. – Мне все-таки нужно в блиндаж. Прикрой меня, когда я добегу до двери…
Вряд ли его обрадовало мое предложение. Траншея, похоже, простреливалась почти на всем протяжении. Но капрал Блажейский всегда был хорошим солдатом, подчинился он беспрекословно. Сменив позицию, он присел на дне траншеи с пулеметом в руках. «Калашников» загрохотал как раз оттуда, куда я полз. «Все, конец!» – подумал я, распластавшись на мокром песке, но после второй очереди до меня дошло, что огонь ведется из блиндажа и скорее всего по скале, на которой сидел снайпер.
Ноги сами понесли меня к дощатым дверям. В блиндаж я ворвался под аккомпанемент пулемета Дарека Блажейского. Я пнул ногой дверь и уже внутри помещения столкнулся с выбегавшей из блиндажа Йованкой. Опоясанная пулеметными лентами, с автоматом наперевес, она выглядела впечатляюще!
– Бежим, Марчин!
– Там снайпер!
– Я, кажется, убила его.
– Ты?!.
Я был настолько ошеломлен услышанным, что забыл, зачем рисковал жизнью по дороге в разбитый гранатой блиндаж. Блажейский уже не стрелял, я бежал по траншее за Йованкой, каждой клеточкой своего тела ожидая выстрела со скалы. У самого поворота я споткнулся, упал, а когда поднимался на ноги, РПГ-7 хлопнул в третий раз. Огненная волна швырнула меня на стенку траншеи. В голове зазвенело. Странно было видеть Блажейского, беззвучно разевающего рот. Потом он начал стрелять все туда же вверх из совершенно бесшумного ручного пулемета. Я медленно встал и пошел, таща за собой автомат за ремень и бессмысленно улыбаясь…
И тут из-за поворота траншеи выскочила она. Очами души я увидел, как якобы убитый ею снайпер спокойно досылает патрон в патронник СВД и припадает к прикладу небритой своей щекой…
– Ложи-ись! – взревел я и, откинувшись на стенку траншеи, начал стрелять туда, где высилась поросшая хилой растительностью скала.
