На Сенеже "уазик" прежде всего подъехал к местному отделению милиции. Там уже ждали. При появлении Рахманова начальник отделения вызвал в кабинет двух участковых - коренастого старшего лейтенанта и старшину с лихими усами.
Копия первого портрета Вадима Павловича после беглого осмотра была отложена. После долгого изучения второго старший лейтенант Маркин сказал:
- Ну-ка, ну-ка. Никак, заведующий базой отдыха. А?
- Базой отдыха? - спросил Рахманов.
- Да. "Рыболов Сенежья".
- Точно? - сказал Рахманов.
- Точно. Фамилия его... Как же его фамилия?.. Зовут его Иван Федорович, а вот фамилия... Как же фамилия?.. На "шэ"...
- Шеленков?
- Шеленков. - Участковый положил снимок. - Занимаетесь им?
- Пока нет. Но, похоже, буду. Давно он здесь у вас? На Сенеже?
- Ну, не очень. Года три. Да, примерно так. Раньше работал на дальнем конце озера. В пансионате. А недавно сюда перебрался. В "Рыболов Сенежья". В прошлую осень.
- И что вы можете о нем сказать?
Участковый пожал плечами:
- Что о нем скажешь... Вроде, тихий человек. Занимается своим делом. Спокойный, вежливый. Не пьет. В смысле, пьяным я его не видел. Насчет браконьерства тоже не замечен. Вообще-то, он пожилой.
- Семья?
- Одинокий. Знаю точно, поскольку он там и прописан. На базе.
- Давно его видели?
- Признаться, давно. Последний раз, чтобы не соврать... Кажется, в июле. Да, в июле. Он тогда еще в отпуск собирался.
- Насколько я знаю, там есть еще сторож. На этой базе.
- Есть. Голиков Николай Иванович. Ну, он давно на Сенеже. Лет десять, если не больше. Еще и базы этой не было, а он уже работал.
- И как он себя проявил?
- Голиков-то? Этот-то проверенный человек. Я его хорошо знаю.
- Тоже одинокий?
- Да нет. Правда, жена у него умерла. Но здесь, в Солнечногорске, дети, внуки. Так что живет он на два дома. Зимой в городе, остальное время на озере. У вас что - подозрения насчет Голикова?
- Если честно, больше подозрений у меня набирается насчет Шеленкова.
- Насчет Шеленкова?
- Да. Что же касается Голикова... Меня интересует: мог ли он войти в сговор с особо опасным преступником?
- С особо опасным преступником?
- Именно. С особо опасным преступником.
- Этот особо опасный преступник... - Участковый мотнул головой. - Уж не Шеленков ли? А?
- Может и Шеленков.
- Ясно дело. Раз его портрет размножается.
- Так что вы думаете насчет Голикова? Можно ему верить?
- Теперь уж и не знаю. - Участковый полол плечами. - Но все же думаю: не пойдет он на сговор с преступником. По-моему, Голиков - человек честный. Да и у всех на виду.
- Какие у вас с ним отношения? Лично?
- Нормальные. Все ж какой год толчемся рядом на Сенеже.
- Мне с ним нужно поговорить. Поможете? Я здесь на машине.
- Конечно. О чем разговор.
Минут через пять, попетляв вдоль берега, "уазик" затормозил у ворот "Рыболова Сенежья". Когда Рахманов вместе с участковым Маркиным подошел к ограде, на металлическую сеть, как и в прошлый его приход, бросилась привязанная к проволоке немецкая овчарка.
Рахманов посмотрел на Маркина:
- Собака-то злющая. А?
- Молодой еще, что с него взять. Раньше здесь другая была собака. Та зря не бросалась. Обучена была специально для базы.
- Куда ж она делась?
- Околела. Николай Иванович жаловался: пристрелил кто-то, - ответил Маркин и крикнул: - Эй! Есть кто? Николай Иванович, гости к вам! Ау!
Собака, охраняющая "Рыболов Сенежья", интересовала Рахманова и раньше, но лишь из-за поисков несоответствий в показаниях Лотарева. Теперь же выясняется, что собака здесь другая, а старую пристрелили. Когда, почему?
- Пристрелили? - Рахманов следил, как Дик исходит злобным лаем.
- Ну да. Летом. - Маркин посмотрел на Рахманова. - У нас тут бывают такие вещи. Люди ж разные.
Из-за домика вышел Голиков. Увидев Рахманова и Маркина, приказал собаке:
- Дик, молчать! Лежать! Тихо! - Пригласил: - Проходите. Ворота открыты.
- Как жизнь, Николай Иванович? - спросил Маркин. - Никто не обижает?
- Миш, кто меня обидит? Я сам кого хочешь обижу. Проходите, проходите, здесь поговорим.
На территории базы, пожав руки Рахманову и Маркину, спросил:
- По-моему, Андрей Викторович? Не ошибся?
- Не ошиблись.
- Пройдем, ну хотя бы на ту же скамейку. Вы ведь, наверняка, снова что-то хотите узнать?
- Верно, хочу. Давайте пройдем...
- Я, наверное, на бережку посижу? - сказал Маркин, когда они остановились у скамейки. - Вон там, у причала? Да, Андрей Викторович? Если что, позовете.
- Хорошо.
Маркин ушел к причалу.
Усевшись рядом с Голиковым, Рахманов спросил:
- Николай Иванович, заведующий ваш еще не вернулся?
- Заведующий? - Голиков поднял камешек, отшвырнул. - Пока нет.
- Вы ведь хорошо его знаете?
- Ну, знаю. Год все же вместе на базе. Часом, с ним не случилось ли чего? Он ведь третий месяц из отпуска не выходит?
- Признаться, я у вас хотел спросить, почему он не выходит. Не знаете?
- Откуда? Пропал, как говорится, с концами. Я уж беспокоиться начал.
- Вообще-то, вы могли бы сказать мне о пропаже Шеленкова раньше - при нашем первом разговоре.
- Раньше? - Голиков покачал головой. - Вы же в прошлый раз ни словом не заикнулись о Шеленкове. Интересовались каким-то художником. Что ж мне лезть, если меня не спрашивают?
- Так ведь пропал человек. Я бы, например, беспокоился.
- Теперь и я беспокоюсь. Тогда же, когда вы приезжали, думал обойдется.
- А что вы о нем скажете? Что это за человек?
- Шеленков-то? Человек он неплохой. Правда, молчун. Бывает, за весь день слова не вытащишь. Это есть. Но ладить с ним можно.
- Как понять: ладить?
- Ну, в душу он зря не лезет, дело свое знает. И, главное, от работы никогда не отлынивает.
- А что входит в его обязанности? Как заведующего?
- Это только так... звучит громко: заведующий. У нас же здесь, на базе, вся работа пополам. Неважно, кто ты - сторож, заведующий. Ну, что мы здесь делаем... Принимаем отдыхающих. Следим, чтобы всюду был порядок. Инвентарь бережем - причал, лодки, все остальное. Чистоту поддерживаем. Так что с Иваном Федоровичем мы всегда честно делили всю работу. Без обмана.
- Что, Шеленков прямо тут и живет? На базе?
- Да. В этом самом домике. Справа моя комната, слева его. Тут у него все: дом, работа, имущество. Вон его окно, видите?
- Вижу. Какие-нибудь родственники у него есть?
- Никого. Круглый бобыль.
- И никогда не было? Родственников?
- Ну, он мне рассказывал: была у него жена, но лет пять назад умерла.
- Где, не знаете?
- Где-то на севере. Но где точно, не знаю.
- А дети?
- Детей у них не было. Так он говорил.
- Хоть письма-то ему приходят?
- Нет. Во всяком случае, за весь этот год писем не было. Ни одного.
- Ну а знакомые? Приезжал к нему кто-нибудь? Хоть раз?
- Нет, не видел. Здесь-то уж точно все его знакомые - отдыхающие. С ними Иван Федорович и занимается.
- Здесь... А в Москве?
- В Москве... Вообще-то, он несколько раз оставался в Москве. Утром уедет, вечером следующего дня приедет. Если он у кого-то ночевал, значит, есть там знакомые.
- Вам он не говорил, у кого ночевал? Хотя бы намеком?
- Нет. Да я у него никогда и не спрашивал. Все равно бесполезно. Отмолчится.
- Ну а бывало, что он уезжал дня на три? Или, скажем, на неделю?
На лице Голикова отразилось колебание. Рахманов добавил:
- Вы что-то вспомнили?
- Тут такое дело... Иван Федорович страдает радикулитом. Ну и этой весной, в мае, у него было обострение. Он и попросил меня по-дружески отпустить его подлечиться, дней на десять.
- Подлечиться? Куда?
- Нашел он какого-то чудо-врача. В Москве.
- В Москве? В какой-то больнице?
- Не знаю. Знаю только: попасть к этому врачу практически невозможно, масса желающих. А тут представился случай. Конечно, я отпустил. В мае работы мало, еще не сезон. Ну а человек мучается.
- Имя, фамилию этого врача Шеленков не называл?
- Нет. Сказал только, что тот делал ему какой-то особый массаж и выписал мазь. Он этой мазью потом нахвалиться не мог - так помогла.
- И какого мая Шеленков уехал? К лекарю?
- Сейчас... - Голиков помолчал. - Уехал он числа седьмого - перед праздниками. Вернулся же, соответственно, через десять дней.
- Не помните, когда именно? Днем, вечером?
- Вечером. Поздно вечером, часов в одиннадцать.
Все совпадает. Седьмого мая Шеленков - Вадим Павлович вылетел в Сухуми. Позвонил Азизову из города. Восьмого встретился с Азизовым в ресторане "Тбилиси". Одиннадцатого или двенадцатого проверил кредитоспособность будущего "клиента", поговорив с Люкой. Наконец, семнадцатого, после решающего разговора с Азизовым, во время которого были уточнены детали, вернулся в Москву.
- Николай Иванович, сейчас я вам покажу несколько фотографий. Посмотрите их внимательно. Если кого-то узнаете, скажите.
