— Она сказала, что я — хороший парень, но она поняла, что встретила мужчину своей жизни. Это ты! И что ей наплевать, женат ты или нет, богат ты или нет, ей наплевать, чем ты занимаешься, добился ли ты успеха в жизни, стремишься ли еще к чему-нибудь или нет. Она просто решила быть с тобой!
Какой-то бред! Нет? Это же не могло быть предложением, связанным с ее отцом?
— Подожди, подожди! Вы что, накурились?
— Да нет, совсем чуть-чуть. Дело не в этом! Она говорила очень серьезно.
— Но ты хоть понимаешь, что для меня это такая же неожиданность, как и для тебя? Между нами не было никаких взглядов, никаких намеков, никаких прикосновений. Да мы практически с ней и не разговаривали!
Саша посмотрел на меня. Он знал, что я не вру — мы все время были вместе.
— Она мне это тоже сказала. Ну, что ты об этом и не догадываешься.
— А как она все объяснила? Есть же какое-то объяснение?
— Ты похож на ее отца. У тебя тот же голос, те же руки, те же губы, тот же возраст. И она может и хочет спать только с тобой!
Так вот что собиралась сказать мне Деби, когда появился отвергнутый влюбленный!
— Посиди здесь!
Я встал и подошел к столику Деби.
— Это правда?
Она подняла голову. Глаза ее смотрели прямо.
— Что?
— Про меня и твоего отца? Про голос, руки, губы и так далее?
— Он так подробно все запомнил! — восхитилась Деби.
— Зачем ты это сделала?
— Сядь.
Я сел.
— Хотя нет! Слушай, можешь отправить его домой?
— В этом состоянии? Чтобы он чего-нибудь натворил?
Деби вытянула губы, соображая.
— Деби, послушай меня! Раз уж я так похож на твоего отца, поверь, я не хочу тебе зла. Давай я сейчас позову этого милого интеллигентного мальчика за наш столик! Вы помиритесь! Потом мы посидим, поболтаем или вы сразу поедете в вашу старую гостиницу — как захотите! И забудем все это! Мы сегодня чуть не погибли. Радуйтесь жизни!
— Вот именно! Мне надоело тратить свою жизнь на таких, как он!
Я посмотрел на Сашу, который снова приник к кружке. Его мучила жажда.
— Подожди, подожди! — Я не люблю, когда мною пытаются распоряжаться. — А тебе не приходило в голову, например, что я женат? Что, вообще, у меня своя жизнь, и, возможно, я в ней менять ничего не собираюсь? Да просто, ты не подумала, что ты мне, может быть, не нравишься?
Маша покрутила свой стакан с виски, стуча ледышками.
— Нравлюсь!
— Ну, хорошо, — согласился я. — Ты — молодая, очень привлекательная, на тебя приятно смотреть. Наверное, мужчина, который есть в любом из нас, не может на это не реагировать. Но значит ли это что-то большее? Стакан воды, ты сама говорила!
К нам подошел официант. Он, видимо, среагировал, когда Деби подняла свой стакан.
— Еще виски?
— Да, пожалуйста, даме еще виски, а вон тому джентльмену еще пива!
— Вам принести обратно вашу кружку?
Официант был сама выдержанность посреди этого круговорота страстей.
— Нет, принесите мне, пожалуйста, еще одну кружку сюда! Та мне понадобится через пару минут там, где она осталась.
Деби вдруг расхохоталась.
— Ты чего?
— Ничего! Мой отец мог бы сказать именно такую фразу.
Я тоже рассмеялся.
— Деби, можно я тебе скажу совершенно откровенно? Ты меня достала со своим отцом, юным Ромео и старикашкой Фрейдом!
Деби положила руку мне на запястье.
— Прошу тебя, отправь его домой!
— Отправь сама!
Это у меня вырвалось, но Деби тут же встала. Как она уладит эту деликатную ситуацию, было ясно по быстроте реакции.
— Нет, уж лучше ты сиди!
К Саше пошел я.
— Это мне? — спросил он.
Официант как раз принес ему пиво.
— Тебе! Я теперь столуюсь в двух местах.
— Я сам заплачу! — буркнул Саша.
— Ну, если хочешь меня обидеть, — согласился я.
— Ладно, спасибо! И что она сказала?
— Что тебе лучше пойти домой.
— А она останется здесь?
— По-моему, да.
Саша помолчал, отпил пива.
— Она мне не нравилась так раньше. Ну, до той ночи.
— Наверху, как внизу, — ответил я цитатой великого мага Гермеса Трисмегиста. — В самых животных проявлениях есть что-то от таинственной силы небес.
— И что, теперь все?
— Теперь она заупрямилась, — я был само терпение. — Идти напролом бессмысленно! Не спеши, дай шанс времени.
— Слушай, а где твоя Маша? — вдруг осознал мой несчастный друг.
— Она спит.
— Понятно.
Я понял, что он подумал. Саша допил свою кружку и встал.
— Смотри! — предложил я. — Мы с Машей завтра уезжаем рано утром. Деби я об этом ничего не скажу Просто приходи сюда с утра. Ну, если до тех пор не решишь, что это тебе не нужно.
— А куда вы дальше?
Мы собирались в Кхаджурахо, поэтому я сказал, что в Бенарес.
— Там Фима! — мрачно предрек Саша.
Я хлопнул его по спине.
— Знаешь, я много лет увлекался буддизмом, и сейчас еще увлекаюсь. Я где-то читал про тибетского монаха, который учил одного европейского искателя истины. Он говорил, что мы так держимся за жизнь, поскольку отмечаем лишь все хорошее, что с нами случается. И поэтому она кажется нам чередой счастливых событий и ощущений. А отмечать надо как раз все плохое! И каждый раз говорить себе: «И что, вот за это все так держатся? И что, это того стоит? Вот со всем говном, из которого эта жизнь состоит?» И тогда жить гораздо легче. И не так тяжело с этой жизнью будет расставаться.
— И что, вы так себе постоянно говорите?
Он перешел на вы — кризис был преодолен!
— Нет, я, как все нормальные люди, радуюсь хорошему, когда это со мной происходит, и стараюсь не обращать внимание на плохое. Но в поганые моменты утешаю себя именно так.
Мы с Сашей дошли до холла отеля.
— Мы больше не увидимся? — спросил он.
— Кто ж, друг мой, это знает? Господь приведет, свидимся!
— Оставьте мне свои координаты!
В нашей профессии масса отвратительных сторон. Одна из них — как раз эта. Я продиктовал Саше телефон в Тель-Авиве, по которому ему никто никогда не ответит.
Знаете, что он мне сказал на прощание?
— Пусть лучше вы, чем кто-то другой.
Я вернулся за наш стол, и Деби вопросительно подняла на меня глаза.
— Грустно все это, — сказал я.
— Ничего подобного, — возразила она. — Мало ли что не получается, как бы мы хотели!
— Это ты про Сашу или про себя?
— Слушай, скажи мне, — вдруг спросила Деби. — Откуда ты так классно говоришь по-английски?
Я все время забываю, что должен говорить с русским акцентом.
— Мы с Машей, когда уехали из Москвы, много лет прожили в Штатах. В Израиле американского акцента никто не понимает, поэтому я стараюсь говорить понятнее. А иногда забываю.
Правдоподобно? По-моему, ничего.
— Вы давно с Машей вместе?
— Пятнадцать лет.
— Она говорила тринадцать.
Меня так просто не поймаешь!
— Маша считает со времени нашей свадьбы. Я — с того времени, когда мы… Ну, оказались вместе!
— Начали трахаться? — перевела Деби на свой язык.
— Можно и так сказать.
— А у тебя с тех пор много было других женщин?
— Деби, ты напилась. Не пей больше!
— Я совершенно трезво тебя спрашиваю. Много?
— Что за вопрос? Вот у тебя много было парней?
— Я тебе могу ответить. Двадцать шесть! С Фимой, считай, ничего и не было.
— А с Сашей?
— С ним как раз и есть двадцать шесть.
— Ну, хорошо, для тебя это ничего не значит, стакан воды. Что дальше? И причем здесь я?
— Ты теперь сам знаешь!
— Десерт? — наклонился над нами официант.
— А что у вас на десерт?
— У нас изумительные пирожные!
— Хорошо, пусть будут изумительные пирожные, — согласился я. Только бы отвязался!
Деби молчала. Я вспомнил, на чем мы остановились.
— Слушай, кончай, ладно? — сказал я. — У меня своя жизнь, со своими заворотами! Я не умираю со скуки, и мне дела нет до твоих псевдокровосмесительных влечений. Чего ты хочешь?
— Сейчас я попробую сформулировать.
Деби сняла очки и потерла глаза. Лицо ее, когда она отвела руки, стало беззащитным, как это случается со всеми очкариками, остающимися без своей прозрачной брони.
— Мне сейчас кажется, что это очень серьезно. Ну, то, что я испытываю к тебе. Хотя, возможно, и нет, я не знаю. Но сейчас мне кажется, что да. Черт, я все-таки выпила лишнего! Ну, ладно, не важно! В общем, я хотела бы быть уверенной, что я ничего не упускаю из важного для моей жизни. Блин! Хорошо, я спрошу тебя прямо: тебе так трудно со мной переспать? Так противно?
Подошедший официант поставил перед нами тарелочки с какой-то засохшей фиолетовой массой.
— Что-нибудь еще?
— Да, принесите, пожалуйста, даме стакан воды! — съехидничал я.
