Виссарион Фомич задумался: ведь то, в чем его с жаром убеждала графиня Ростовцева, в какой-то степени объясняет вчерашние находки в могилах. Не колдовство же, в самом деле, здесь замешано! Нет, колдовство – это на крайний случай, если уж ничего другого не останется. Тогда Виссарион Фомич признает: Сатана и покровительствует сим преступникам, а с ним полиции тягаться бессмысленно. Он решился рассказать Марго о вчерашних раскопках, потому что графиня Ростовцева оказывала ему множество неоценимых услуг, кстати, бескорыстно, а бескорыстие – вещь редкая. Зыбин постепенно привыкал к неугомонности ее сиятельства, к ее въедливости, временами он даже восторгался ею, но про себя, ведь женщину нельзя часто хвалить, сильно любить и баловать – таково было его глубочайшее убеждение.
– Еще трое?! – буквально вытаращилась на него Марго, потрясенная сей новостью до дна души. – И двое из этих троих… умерли в страшных мучениях, в могилах?! Только представьте себя на их месте… Это чудовищно! А… почему… почему их откопали – и не забрали?
– Отвечу, как сам то понимаю. Не скрою, меня крайне заинтересовало, что за фокус такой изобрели преступники, но, когда я понял, что нипочем не догадаюсь, я занялся расчетами. И вот что я получил: Загурский и Ростовцева попались в любовные сети, он раньше, она позже, однако Загурский жил далеко от города. Мне подумалось: что, ежели это еще не все жертвы преступников? Ведь оба покойника – не из простых, а из господ, между прочим-с! А чтобы осуществить сей дьявольский план с мнимою смертью и последующим «воскрешением», разумно было бы вначале испробовать его на ком-нибудь попроще.
– То есть сначала дать зелье другим людям, чтобы посмотреть, как оно подействует?
– Ну, пускай это будет зелье, пилюля, что уж вам угодно, – нехотя согласился с ней Зыбин. – Для этих целей вполне годятся те, за кого вступиться некому, чья смерть не станет заметной. Я послал Кирсанова к докторам, выяснить, случались ли похожие смерти без особых признаков тяжкой болезни у нас в городе. Результат: Загурский с вашей родственницей – не первые жертвы.
– Значит, несчастных из богадельни опоили и, когда достали их из могил, убили?..
– Откопать – откопали, но их не убивали. Они были мертвы-с, потому их обратно закопали. Одна мещанка Сомова оказалась жива, поскольку ее трупа мы не обнаружили в гробу. Стало быть, ее и забрали.
Неожиданно он замолчал и нахмурился, а это означало: что-то не клеится в его расчетах… Вскоре Виссарион Фомич подтвердил догадку Марго:
– Только не возьму в толк, отчего Сомова не побежала в полицию опосля своего воскрешения? Ну да ладно, это мы выясним позже. Далее, сударыня: опосля Рождества умирает Загурский, проживавший за десять верст от города.
– Проживавший за десять… А что это означает?
– Что и Загурский в эксперимент попал, как мне видится, – не он цель преступников.
– А Элиза тоже попала в эксперимент?!
– Не могу знать, Маргарита Аристарховна.
К его радости, ее сиятельство закрыли-с ротик, дав возможность Виссариону Фомичу чуток вздремнуть, и он приятно расслабился, прикрыл отяжелевшие веки. Ночь получилась исключительно волнительной, оттого и после посещения кладбища он долго не мог заснуть – мысли мешали. Бессонница – не самое лучшее время для размышлений, ибо работа ума не способствует полнокровному отдыху, а без отдыха человек недееспособен. Сквозь дрему Зыбин услышал тихий голосок графинюшки:
– И все же другого средства быть не может…
– Вы про зелье? – сонно пробормотал Виссарион Фомич. – Оно так, но не исключено, что и не так. Вон, наука… все вперед скачет… Так скачет… что к бедам прискачет…
– Тогда это – новое изобретение, которое некий ученый испытывает на людях!
Зыбин не ответил: его победила, сморила дрема.
Гаврила Платонович встретил Марго, начальника следственных дел с невыспавшимся лицом и неизвестного молодого мужчину (Зыбин с графиней столкнулись с Медьери у входа в дом князя) с возмущением:
– А полиция кстати пожаловала! Это ж что, господа, творится в нашем городе?! В людей стреляют! Не по закоулкам, а прямо на улицах стреляют! Куда смотрит полиция, позвольте спросить вас?! Где она вечерами болтается? Когда б не тот сморчок, доставивший Виктóра домой еще с двумя другими сморчками, то кровью истек бы племянник мой!
Зыбин только хрюкнул, окончательно проснувшись, но Марго поспешила замять бестактность князя:
– Крестный, позволю себе заметить вам, что те сморчки, как вы выразились, как раз и служат в полиции. Что Виктóр?
– А я почем знаю!
– Князя отвезли в госпиталь? – поинтересовался Зыбин.
– Да куда там его везти было! – отмахнулся Гаврила Платонович. – Он едва дышал. Я послал за эскулапами, те до сих не пускают нас к нему, сказали, будто Виктóр спит…
Понимая, что подходящего момента все равно ей не предоставится, так как остановить князя ей не удастся, Марго перебила его:
– Крестный, позвольте вам представить месье Медьери Иштвана, его фамилия принадлежит знатному венгерскому роду.
– Почту за честь… – сделал поклон головой князь одновременно с Медьери, явно недоумевая – зачем здесь венгр, ведь время-то для визитов неподходящее!
– Месье изучал медицину в разных странах, – поспешно сказала Марго, боясь, что новая бестактность вот-вот слетит с уст крестного, – и я бы хотела, чтобы он посмотрел Виктóра. Удовлетворите мой каприз, прошу вас.
– Проводи господина к докторам, скажи, я велел допустить его к Виктóру, – приказал князь лакею.
– Господин Медьери! – окликнул венгра Зыбин. – Будьте так любезны, заберите пульку, кою в теле князя нашли. И мне ее принесите, ежели вам не трудно.
– Рад оказать вам услугу, – поклонился Медьери.
У Софии не так много было таких полных ласки ночей, чтобы тратить их на сон, да и были ли они? С Борькой? Поначалу ей чудилось: он – бог, а она обязана преклонять перед ним колени. Откуда это взялось?! Как она могла бросить все и посвятить всю себя Боре?! А ведь только она не замечала того, что видели все другие, например ее папа: он сразу распознал в натуре Бориса гипертрофированный эгоизм, необоснованное самомнение, заносчивость. Неужели до такой степени она была глупа или влюбленность полностью лишила ее мозгов? Были в Борьке и положительные качества, и София их ценила бы, потому что, по большому счету, ничего плохого он ей не сделал, но… но… но! Артем появился, и ее основательно заклинило. Невольно в ее душу закрадывалась паника: а вдруг и сейчас судьба решила поиздеваться над ней, подсунув ей Артема, вдруг София не видит в нем нечто такое, что впоследствии вновь приведет ее в шок?
Она лежала на животе, но из-за появления этих мыслей приподнялась, чтобы посмотреть на него. Черт, а ведь ей в нем нравится абсолютно все, это неправильно! Вместе с тем ничего подобного с Борькой у нее не происходило: не было страсти, не ощущалось такого кипения в крови, не получалось выброса энергии, когда ты действительно отключаешься и взмываешь в невесомость… Наверное, это потому, что тогда она была девочкой, а сейчас она – женщина, значит, пришли к ней другие эмоции, другой опыт, другие желания.
Что такое! Она смотрит на него с полчаса, а он спит себе?! София дунула ему в лицо, и Артем мгновенно распахнул глаза и улыбнулся. Не-а, это – не Борькин вариант, это намного сильнее, живее, тут все по-настоящему, во всяком случае у нее… а у него?
– И долго мы так будем? – спросила она.
– Как именно? – Он закинул руки за голову.
– Лишать Вовку жилья?
– Пока тебе не надоест.
– Шутишь? Мне не надоест!
– Значит, найдем другую квартиру. А как твой Боря?
– Что – Боря? – нахмурилась София. – С какой стати он тебя волнует?
– Ты его не бросишь…
– Думаешь, я буду меж двух огней жить? – оскорбилась она. – Артем, скажи, ты так и думаешь? И ты это стерпел бы?!
– Стерпел бы. Потому что…
– Ну-ну, говори, почему?
– Потому что я люблю тебя, это же элементарно, Ватсон.
– И ты не будешь ревновать?
– Буду. Возможно, я захочу убить и тебя, и твоего Борю.
Его слова – словно бальзам на душу, даже если это неправда, все равно – бальзам. Но он сказал правду, ведь ее, как и ложь, чувствуешь сердцем. София прильнула губами к его губам, оторвавшись наконец, сказала, смеясь:
– Я тоже. Люблю тебя. – И снова – поцелуй, кажется, за всю свою жизнь она не целовалась так много и так сладко. – И запомни: я – консерватор, как мой папа. Мне понадобится время, чтобы подготовить Борьку, но с ним быть я уже не смогу, не смогу лгать ему.
– У меня положение похуже, но я решу эту проблему.
– Какую? – насторожилась София, ибо сказано это было таким загробным тоном, что у нее сердце в пятки ушло. – Почему ты не хочешь мне об этом рассказать?
– Потому что сейчас у меня другое желание…
Артем перевернул ее на спину, но София отстранилась от его губ:
