- Ничего не вышло... Так что со свидетелем пока придется повременить. Спасибо за сохранность, - поблагодарил он и забрал у нее коробку в яркой оберточной бумаге.
Когда они вышли из больницы, дождь припустил с новой силой. Объездной путь на Хэммерсмит неожиданно оказался забит транспортом.
- Ну вы только полюбуйтесь на эту погоду, - жалобным тоном сказал Мэй. Все равно что жить под водой. Глобальное потепление климата. И это, признаюсь, меня сильно удручает. Ну, а вам-то удалось что-нибудь узнать об изготовителях футляра для видеокассеты?
- Мы уже получили ответы на большинство запросов, - ответила Лонгбрайт. Никто из них не помнит, чтобы от Делла поступал какой-то специальный заказ. Впрочем, сами магазины футлярами не занимаются. Они заказывают их компаниям, распространяющим видеофильмы, а те, в свою очередь, отдают эту работу на откуп мелким студиям.
- Значит, записка, зажатая в руке Делла, была написана на бумаге, закупленной у торговцев фильмами, - проговорил Мэй, когда по пути к станции подземки "Метрополитен-лейн" их со всех сторон стиснул поток заполонивших Кинг-стрит машин. - В начале следующей недели надо будет отработать эту версию. В настоящий же момент мы находимся менее чем в получасе езды от "Гогмагога".
- А это что такое?
- Спецпосылка. - Мэй приподнял сверток - в нем был какой-то плоский, тщательно упакованный предмет - и слегка похлопал по нему рукой. - Нам предстоит встреча с Артуром.
"Фицровия" - именно такое название незадолго до начала Второй мировой войны было дано территории, находящейся между Оксфорд-стрит и Юстон-роуд, которую с востока замыкали почерневшие георгианские фасады Гоуэр-стрит, а с запада - широкая и оживленная Грейт-Портленд-стрит.
На этом пространстве располагалось стеклянное веретено башни "Телеком", окруженное довольно опрятной и застроенной жилыми домами Фицрой-сквер, названной так в честь сына Чарльза Второго и на протяжении ряда последних десятилетий являющейся обителью бедных писателей и художников. В нескольких метрах от дома, в котором некогда проживал Джордж Бернард Шоу, располагался весьма примечательный английский ресторан "Гогмагог", получивший свое название от статуй воинов-гигантов, которые вплоть до начала массированных бомбежек Лондона украшали городскую ратушу. Внутри ресторан был увешан репродукциями древних картин, изображавших сцены битв с участием этих героев. Меню заведения представляло собой хаотичную и весьма причудливую смесь исконно английских блюд. В ресторане стоял густой аромат всевозможных трав и пряностей, практически вышедших из употребления со времен короля Эдварда. В отличие от Мэя, подобная обстановка полностью соответствовала вкусам Брайана, а встречу свою в этот промозглый день они назначили в подобном месте отнюдь не потому, что того требовало проводившееся расследование, а потому, что сегодня у Брайана был день рождения.
- Я так и знал, что вы опоздаете, - сказал Брайан, отрывая взгляд от газеты, когда Мэй и Лонгбрайт вошли в зал. На имениннике красовался необъятных размеров коричневый пиджак, который, судя по всему, в последний раз извлекался из гардероба еще при Георге Пятом6.
- Вы весьма смахиваете на пару вынырнувших из потока воды крыс, зато я блаженствовал здесь за доброй порцией виски. Рекомендую и вам сделать то же самое.
Пока гости усаживались за столик, он подал знак официанту.
- Ну что ж, дружище, - несколько минут спустя произнес Мэй, поднимая бокал, - от всей души желаю тебе крепкого здоровья в твои шестьдесят се...
- Хватит болтать о возрасте, - оборвал его Брайан. - Старый, давно избитый тост. Лучше покажи, что ты собрался мне подарить.
Он указал на сверток с плоским, прямоугольным предметом, лежавший рядом с креслом Лонгбрайт.
- В самом деле, Джэнис, вручите-ка ему подарок - может, хоть после этого у него настроение улучшится.
Мэй внимательно наблюдал за тем, как старый товарищ взрезал столовым ножом оберточную бумагу и с величайшей осторожностью, достойной археолога, разворачивающего образчик древнего захоронения, извлекал из нее вставленную в рамку картину.
- О, мой дорогой друг, - промолвил Брайан, похоже и в самом деле искренне тронутый, - какая прелесть! Где ты ее раздобыл?
Он повернул картину в сторону Джэнис, которая также отреагировала весьма одобрительно. Это оказалась акварель под названием "На Луне", на которой были изображены марширующие персонажи "Гилберта и Салливана".
- Если я назову тебе это место, то ты немедленно отправишься туда, потратив целое состояние.
- Именно сейчас и следует это сделать, а не через год, когда мне придется жить на одну пенсию.
- Ты говоришь ерунду, Артур, поскольку сам прекрасно знаешь, что протрубишь в полиции еще минимум лет пять.
В беседе возникла неловкая пауза, в ходе которой Мэй смущенно улыбнулся Лонгбрайт и углубился в изучение меню, не решаясь взглянуть на своего коллегу.
- Боюсь, Джон, что для себя я этот вопрос уже решил.
- Что? - Улыбка тотчас же сползла с лица Мэя. - Когда?
- Сегодня. Я дал себе слово, что в день своего рождения подам официальное прошение об отставке.
- Но мы же как раз приступили к самой ответственной стадии расследования! - не удержавшись, повысил голос Мэй. - Не можешь же ты вот так просто взять и бросить меня одного!
- Успокойся, никто никого не собирается бросать. Прежде чем уходить, я доведу это дело до конца. И не надо портить мне день рождения, а лучше закажи бутылочку приличного вина и ослабь узел галстука. А то что-то ты слишком раскраснелся.
Потом Брайан обратился к Лонгбрайт:
- Рекомендую попробовать здешний фирменный пудинг, а на десерт - чудесное блюдо из инжира, оно прекрасно стимулирует сердечную деятельность и к тому же очень вкусное.
Мэй несколько раз принимался отговаривать друга от намерения подать в отставку, и Джэнис активно его поддерживала, понимая, что в отсутствие Брайана и Мэя ее надежды на получение должности инспектора приобретут гораздо более призрачный характер. Должным образом оценивая деловые качества сержанта, оба коллеги тем не менее в глубине души порицали ее столь продолжительный роман с начальником, что, естественно, никак не шло ей на пользу. В отношении же собственной отставки Брайан, похоже, был настроен самым решительным образом.
- Дело в том, - проговорил он, - что в жизни каждого детектива рано или поздно наступает момент, когда все правонарушители начинают казаться как две капли воды похожими друг на друга, и ты перестаешь относиться к расследованию преступления с той страстностью, которая некогда была тебе присуща. - Говоря это, он легким движением руки покачивал бокал с бренди. - Криминальная фантазия утратила свою былую оригинальность, чего никак нельзя сказать о его неизменной порочности. Действиям современных преступников присуще гнетущее душу однообразие. Так много самой банальной жестокости, а по сути дела, всегда одно и то же. Молодежь, похоже, полагает, что, совершая акты вандализма и демонстрируя свой буйный нрав, она изменяет существующее положение вещей, это самое статус-кво, хотя на самом деле в результате своих действий всего лишь становится его неотъемлемой частью. Миновали времена преступлений, которые совершались по зову страсти, остались лишь зло и невежество, а потому мне самое время уходить на покой.
- Артур, но мне всегда казалось, что ты восхищался именно проявлением индивидуальности. Ты всегда подключал нас к самым что ни на есть заковыристым делам, связанным с поистине фантастическими проблемами, за которые никто, кроме тебя, и браться-то не хотел. Вспомни хотя бы тот неординарный метод, благодаря которому тебе и Харгриву удалось распутать дело с серией убийств в. "Савое". Ведь ты тогда и сам чуть было не погиб, так ведь?
- О, "Савой"! - промолвил Брайан, смакуя согретое в ладонях бренди. - Мой любимый отель. Кстати, вам известно, что в знак признательности они до сих пор предоставляют мне там бесплатный номер? Поистине уникальное заведение.
- Как и ты сам, Артур.
- Не уверен, что мне это так уж по душе. - Он вынул свои карманные часы и взглянул на них. - Ого, хорошо же мы с вами засиделись! Через час у меня назначена встреча в Южном Лондоне. Кстати сказать, все по тому же делу Делла. В общем, полотенце на ринг я уже выбросил. - Он взял в руки картину и бережно укрыл ее в складках своего пиджака. - Что и говорить, чудесный подарок и более чем приятный ленч.
- Как я понимаю, свою "пищалку" ты на этой неделе носить не собираешься, предположил Мэй.
- Боюсь, что нет, - весело проговорил Брайан. - Затолкал ее куда-то, а теперь и сам не могу отыскать. Боюсь, что в данный момент она находится в стиральной машине. Кстати, я могу подбросить вас куда-нибудь по пути.
- Спасибо, не надо, - проговорил Мэй, вздрогнув при одной лишь подобной мысли. - До метро можно и на автобусе доехать.
- Так вы что, опять на работу собрались? - изумленно спросила Лонгбрайт.
