добавил Николай. – Да и запустили вы это дело. Раньше надо было обращаться.
Елена ушла, недовольная услышанным. Впрочем, Николай иного не ожидал: многие люди почему-то считают, что их проблемы обязаны разрешаться по мановению волшебного посоха. Раз! – и вылечился. Раз! – и разбогател. Раз! – сделался популярным. А то, что это труд, причем непрестанный, никто во внимание не берет. Елене теперь постоянно придется следить за матерью, чтобы в травмированной ауре не завелись новые подселенцы.
– Странные такие, – резюмировала Роза, – лишь бы самим ничего не делать.
Дима прислал материалы по Клавдии Захаровой. У нее имелся мелкий родовой бес, передаваемый по женской линии. Ее бабка занималась лечением и была известной на всю округу травницей. После смерти матери у Клавдии открылись способности: могла тарелки взглядом двигать, свет без выключателя включать. А на свадьбе сына начала хлопать, и при каждом хлопке открывалось шампанское. Телекинез какой-то.
Наконец-то появился шеф: каждое утро в ведомстве проходили совещания, где он просиживал до одиннадцати утра.
– Ну как? – спросил он в лоб. – Сработались?
Николай пожал плечами: вроде да. С Розой было легко, она не тянула одеяло на себя, дополняла Николая при опросе свидетелей, да и ее способность ощущать сущности оказалась совсем не лишней.
– Все нормально, Виктор Иванович, – проворковала Роза.
– Дергунов, ты когда в клинику?
– Завтра, – Николай клятвенно прижал руки к груди.
– Рассказывайте, – велел шеф, и Николай с Розой поведали о новых обстоятельствах.
– Держи на карандаше эту Клавдию, – приказал шеф. – Что-то с ней нечисто.
Во вторник Николай отправился в ведомственную поликлинику. Он опасался встречи с Ольгиной подругой, но попал в другую смену.
– Что у вас? – недовольно поинтересовалась пожилая дама.
При взгляде на нее у Николая всплыли все анекдоты о тещах и третируемых зятьях.
– Порча на смерть, – ответил он, стараясь унять дрожь в голосе, – наславший умер.
Дама и бровью не повела и кивнула на каплеобразный аппарат:
– Ложитесь.
После двадцатиминутного сканирования она молча выдала цветную схему.
– Что там? – Николая прошиб пот.
Дама посмотрела на него поверх очков:
– Кто вам диагноз поставил?
– В смысле? – удивился Николай. – Ваши коллеги.
– Хреноллеги. Нет на вас порчи.
– А что есть? – Николай развернул схему, пытаясь осознать новость.
Дама закатила глаза, всем видом указывая на непроходимую тупость пациента:
– Аура в норме. Можете прийти на диагностику в рамках профилактики через полгода.
– Но ведь раньше была…
– Молодой человек, – в голосе слышалась усталость от идиотов, которые отнимают драгоценное время ценного специалиста, – когда человеку аппендицит удаляют, что у него остается?
– Шрам? – догадался Николай.
– Да! С порчей так же. Даже после чистки на ауре остались бы отметки. А у вас нет ничего.
Николай вышел из клиники, все еще не понимая: что произошло?! Рассосалось? Вот так, без следа? Он вновь изучил цветную картинку. Насколько хватало знаний, действительно, аура ничем особенным не выделялась: идеальной формой духовного гуру не отличалась, но и пробоин, оставленных сущностями, тоже не было. Николая охватила слабость, на лбу выступил пот. Следовало привести себя в чувство, поэтому он завернул в ближайшую кофейню, чтобы поднять уровень глюкозы.
Он взял раф на кокосовом молоке, добавил в него мятный ликер и два куска тростникового сахара, затем пил кофе, закусывая куском торта «Три шоколада», украшенным шоколадным же медальоном. Слабость отступила, перед глазами прекратили мелькать черные мушки, пропал звон в ушах. В отдел Николай заявился с огромным тортом.
– Что за повод? – Шеф не ожидал подобной щедрости.
– Все нормально у меня. – Лицо Николая растянулось в улыбке.
– В смысле? – Глаз шефа предательски задергался.
– Рассосалось. – Николай водрузил торт на стол.
– Это прививка, что ли, так подействовала? – удивился шеф. – Дергунов, ты бы сообщил Марату. Интересный эффект.
– Зайду позже. – Николай взял тарелку, Женечка уже разрезала десерт на крупные куски.
– «Красный бархат», – с удовлетворением заметил Денис, беря сразу два куска. – Ну, с выздоровлением!
Все последовали его примеру. Николай тоже не остался в стороне: от сладкого он не толстеет.
Роза никак не прокомментировала заявление Николая, пока они не остались одни.
– Ты уверен? – уточнила она.
Николай пожал плечами:
– Считаешь, надо перепроверить?
– Хуже от этого точно не будет.
Николай мысленно не согласился: иногда надежда – лучшее, что может случиться с человеком.
Глава шестая
«Смотри не опоздай!»
В пятницу позвонили из полиции по поводу дела Анастасии: ее показания подтвердились.
«Правда, не Торопов, а Топоров, – сообщил опер, – но все равно как в аптеке».
Николай положил трубку городского телефона. Он особо не верил, что полицейские раскроют дело: время прошло. Да и все сказанное могло оказаться плодом богатой фантазии Анастасии: мало ли кому что снится? Значит, не зря в ее ауре высветился некротический канал. И не зря Николай настоял, чтобы полиция рассмотрела заявление Анастасии. Зато теперь опер может гордиться, что раскрыл старый висяк, хотя… Висяком этот случай не считался: никто не завел дело по случаю смерти наркомана. Помер, и черт с ним!
Николай хотел позвонить Анастасии, но решил, что не стоит: наверняка ее тоже поставили в известность. Но ближе к вечеру Анастасия сама заявилась в отдел.
– Раскололи его. – Она плюхнулась на старое офисное кресло, стоящее возле стола Николая.
– В смысле?
– Топорова этого.
Анастасия достала сигарету и без спроса закурила. Шеф вытаращил глаза на это безобразие, но промолчал. Роза тоже выразительно молчала. Больше в отделе никого не было: Женечка взяла отгул, Денис находился на дежурстве.
– Родственники Сергея от эксгумации отказались. Ну следак взял этого Топорова под жабры и крутил три часа. Тот перетрусил и признал все.
– Довольна? – Николай не сомневался в ответе.
– По справедливости. – Анастасия потушила сигарету о землю в горшке с фикусом. – Проводишь? – перешла она на «ты».
Николай и Анастасия вышли на улицу. Накрапывал дождь, Анастасия вытащила зонт, раскрыла и вручила Николаю. Затем взяла его под руку.
– Папа у меня восемнадцать лет назад умер. Я подростком была. – Она на некоторое время замолчала.
– Сильно переживала? – Странность ситуации не смущала Николая: казалось, они с Анастасией давно знакомы.
– Очень. Он был настоящим, – выдохнула она. – После смерти приснилось, что в конфетнице среди цветов лежит записка. А в ней его почерком: «Люблю. Скучаю».
Анастасия снова глубоко вздохнула, справляясь с волнением.
– Расскажи о нем, – попросил Николай.
Она остановилась и повернулась:
– Утром в школу просыпаюсь, а на завтрак свежие оладьи. И не мама, папа напек. Потому что я любила их.
– Понимаю. – Николай смотрел в ее карие глаза, и его охватывало ощущение чего-то родного.
Анастасия продолжила путь:
– А тринадцать лет назад я ехала в институт на лекцию. И на
