— Что у тебя в марте с самолетом случилось? Позвонил Гриша и так настойчиво повторял, чтобы я не волновалась, что я уже начала беспокоиться. Так что же там такое было?
— Мамуля, — протянул Александр. — Совершенно штатная ситуация, ничего страшного. Ну, ты же Гришку с училища знаешь, он же паникер, каких мало. Чего ты его слушаешь? Вот Батя приедет, сама у него и спросишь.
— Уговорили все-таки! Мне так хочется с ним познакомиться, вашим Батей знаменитым. А то только по вашим рассказам его и знаю. А как там Гришенька? Жив-здоров?
Александр внимательно посмотрел на свой кулак и задумчиво произнес:
— Жив… Что здоров, не скажу, но жив…
Алексей тут же охотно и радостно подтвердил:
— Жив-жив, точно жив… — и тоже посмотрел на свой кулак.
Лидия Сергеевна, улыбаясь, смотрела на сыновей и вдруг сказала:
— А если за ухо?
Парни изобразили ужасный испуг, втянули головы в плечи и детскими голосами заверещали:
— Павлик, спасай, мамуля топор войны отрыла.
— Строить ряды, — скомандовал Матвей, и братья тут же оказались у него за спиной. Потом они стали очень осторожно, с опаской выглядывать по обе стороны его головы, Саша справа, а Леша слева, и перед Лидией Сергеевной предстал трехголовый Матвей.
— Твоя школа? — рассмеявшись, спросила у Матвея Лидия Сергеевна.
— Моя, — шмыгнув носом, ответил он и якобы смущенно опустил голову. Чувствовалось, что номер этот хорошо известен в семье и взрослым, и детям, но неизменно пользуется успехом.
Из багажного отделения показались трое охранников, тащившие какой-то очень большой и, видимо, тяжелый сверток, наверное, тот самый сюрприз, о котором чуть не проболталась Милочка.
К общей компании присоединились Наташа с Татьяной и Владимир Иванович.
— Ну, можно ехать, — сказал Панфилов.
Матвей присел и широко раскинул руки в стороны. Малыши, как по команде, с радостным визгом бросились к нему, он подхватил их, поднял и пошел к стоянке. Они сидели по двое с каждой стороны и были в полном восторге.
— Павлик, Павлик, — Лидия Сергеевна пыталась остановить его. — Не надо, посмотри, как они выросли. Ты же спину потянешь…
— А своя ноша… — начал Матвей, а малыши хором продолжили:
— Не тянет.
Они прошли мимо меня, и, глядя им вслед, я почувствовала какую-то светлую, легкую грусть от того, что праздник кончился.
Расплатившись с продавщицей, я забрала свой пакет и пошла к машине, но спохватилась, вспомнив, в каком я виде, и отправилась переодеваться. На этот раз мне уже не надо было торопиться, вот я и не спешила. Но вдруг поймала себя на мысли, что делаю это сознательно, оттягивая тот момент, когда нужно будет отдать напечатать отобранные кадры и отослать снимки Власову, как будто мне предстояло расстаться с чем-то своим собственным, родным. Я вложила в это расследование столько сил, души и нервов, узнала эту семью настолько хорошо, что все они стали мне очень близки.
А не сделала ли я ошибку, думала я по пути в город. Вдруг Власов с Добрыниной принесут в эту семью одни неприятности. Крайне сомнительно, наконец решила я. Ничего страшного не случится, если у Александра Павловича будут фотографии его сыновей и внуков — вряд ли он с ними когда-нибудь встретится, ведь он свой выбор сделал. А если даже он приедет, один или с Добрыниной, то Матвей их просто на порог не пустит. Вот и все.
Покончив с сомнениями, я сразу же поехала в студию «Кодак», где, просмотрев отснятый материал, попросила отпечатать те отобранные кадры, где были только Александр с Алексеем и малышня.
Ну, что ж, свою работу я выполнила. Оставалось только отправить снимки, подсчитать, сколько мне
Власов должен заплатить, предъявить ему счет, получить. деньги, и можно отправляться на Кипр. Море там всегда теплое, солнце яркое, а «Мускат» крепкий и душистый. Да и то сказать, я свой отдых честно заслужила. Заехав в свое любимое турагентство «Бон Вояж», я узнала, что ближайшая группа вылетает чартерным рейсом рано утром шестого числа — я как раз успевала закончить все дела.
Я решила отправить фотографии с проводником нашего фирменного поезда «Баратов — Москва», он прибывает в столицу в начале одиннадцатого, так что Власов сможет, не напрягаясь, получить конверт. Но поскольку время до отправления еще оставалось, я решила поехать домой, где стала неспешно обдумывать, чем я буду заниматься в ближайшие дни — обычными делами накануне отпуска: что-то докупить, что-то постирать…
Мои размышления прервал телефонный звонок, это был Чаров.
— Лена, ну как все прошло? Надеюсь, удачно? — взволнованно спросил он.
— Володя, спасибо тебе еще раз. Все в порядке. Считай, что твои надежды сбылись — я закончила это дело и сейчас мечтаю о море. А ты там как?
— Ужасно! Лена, эти проходимцы обманывают Мишу на каждом шагу, их ни на минуту нельзя оставить без присмотра. А ведь ему так трудно достаются эти деньги! Словом, я даже не знаю, когда смогу вернуться в город. — Видимо, Чаров уже не только освоился с обстановкой, но и контролировал ее.
— Живи, сколько хочешь. С начальством твоим я договорилась, они тебе замену нашли, так что не волнуйся. Кому ключи от комнаты и квартиры оставить? Только смотри, в обморок не упади, когда войдешь. — Не забыть бы потом спросить его, как ему там, понравилось или нет. Если нет — прокляну.
— А Мише. Лена, тебе не трудно будет с ним созвониться? Он Витю подошлет, это его водитель, ему и отдашь. — Ну, кажется, за Чарова мне можно больше не волноваться.
— Так ты уже и с водителем знаком?
— А как же? Ведь он сюда каждый день приезжает, продукты привозит. А в субботу, — Володя замялся, — ну, в общем, Надюша приезжала посмотреть, как я здесь устроился, постель привезла, посуду. Мы с ней посидели, поговорили. Она мне фотографии показала, и Мишенькины свадебные, и внучки.
— Володя, я рада за тебя. Дай Бог, чтобы у тебя все хорошо сложилось и…
— Лена, Леночка, если бы не ты… — голос Чарова дрожал и срывался от волнения. — Если бы ты тогда меня… Я все для тебя сделаю… Если снова помощь моя потребуется, неважно какая, ты только скажи…
— Успокойся, Володя, все нормально. Встретимся как-нибудь, и ты мне все расскажешь. Договорились? А пока дай-ка ты мне номер своего сотового, на всякий случай, вдруг понадобится.
— Конечно-конечно, пиши, — Чаров продиктовал мне номер и растроганно произнес: — Спасибо тебе, Лена, за все. Хорошего тебе отдыха.
Обидно, конечно, терять такого помощника, но я искренне желала ему счастья. Интересно, для чего же тогда я его комнату в порядок приводила? Он же, судя по всему, скоро в семью вернется. Одно радует — от всяческих залежей я все-таки избавилась.
Отправив фотографии, я позвонила Власову, сообщила номер поезда, вагона, имя проводника и без малейших колебаний назвала причитающуюся мне сумму гонорара, как и собиралась, по максимуму.
— Лена, — сказал он. — Я завтра же переведу деньги, можете не сомневаться, но неужели вы действительно считаете свою работу выполненной?
— Да, Александр Павлович. Я больше ничего сделать не могу. Да и вы вce для себя решили, не так ли? Поверьте, глава этой семьи человек очень, — я подчеркнула это слово, — серьезный, и он ничего никогда не говорит просто так. Я имела возможность в этом неоднократно убедиться.
— У него нет сердца. Я не понимаю, как можно быть таким жестоким по отношению к слабой женщине.
Тем более что она совершенно ни в чем не виновата. — Да, сильна Екатерина Петровна, как мужика подмяла! Власов-то не из слабых будет, хотя, конечно, не Матвей — вот уж кого не согнешь и под каблук не загонишь!
— Лена, — взволнованно попросил Александр Павлович. — Вы ведь их всех видели, какие они? До утра далеко, а мне так не терпится уже сейчас все узнать. Расскажите, хотя бы вкратце.
— Ну что я могу сказать? Гусары, одно слово. Они военные летчики, капитаны. Красавцы, этого у них не отнимешь. Так же, как и вы, блондины. Мать очень любят, мамулей ее зовут. Дети у них, близнецы, двое мальчиков и две девочки, где чьи — я понять не смогла. Одну девочку Милочкой зовут, как остальных — не знаю. Александр Павлович, да я же их всего минут десять видела, пока они багаж получали.
