Ознакомительная версия.
– Зачем? – нервно спросил Леон.
– Вы же сами сказали, что мои коллеги распугали вам всю рыбу, – пояснил комиссар. – Все равно вы собрались уходить, и удочку надо будет вытаскивать… Ну что там, Марсель?
– Зацепилась за что-то, патрон! – прокричал Марсель, сражаясь с удочкой. – Сейчас!
Леон помрачнел и отвернулся.
– В самом деле, как просто, – задумчиво заметил комиссар Папийон, закуривая папиросу. – Парня мы обыскали, его вещи обыскали, а ведь никто бы так и не догадался посмотреть, что находится на другом конце удочки, который не видно в воде.
– Вам бы романы писать… – со злостью выпалил Улье.
Он стоял нахохлившись, и в профиль было заметно, как он сердито оттопырил нижнюю губу. В то мгновение репортер более всего был похож на обиженного школьника. Папийон посмотрел на него и улыбнулся в усы.
– Готово, комиссар! – крикнул Марсель.
– Ну и рыба… – проворчал второй помощник.
Потому что на другом конце удочки болтался не розовый бриллиант королевы Клод, о нет! Там был лишь грязный, мокрый, старый башмак, покрытый тиной. Марсель не без труда отцепил его от крючка и на всякий случай тщательно исследовал. Папийон поглядел на лицо Леона и отвел глаза.
– Ну что? – спросил комиссар.
– Ничего, патрон! – ответил Марсель. – Башмак, и больше ничего!
Папийон вздохнул, вытащил изо рта папиросу, скомкал ее и швырнул себе под ноги.
– Ладно, – вздохнул полицейский устало. – Пошли отсюда, ребята… Вы свободны, месье.
– Я могу идти? – пробормотал Леон.
– Да.
И, не сказав более ни слова, даже не извинившись, комиссар Папийон повернулся к нему спиной и зашагал прочь в сопровождении своих помощников.
Маленький поезд, пыхтя и пуская клубы дыма, подкатил к вокзалу, сипло засвистел и остановился. Амалия подняла голову от книги, которую читала, и поглядела на вокзальные часы.
– Это другой поезд, – бросила она Билли, который сидел возле нее и от нечего делать играл жилетной цепочкой. – Наш будет через двадцать минут.
Билли кивнул и поднялся с места.
– Тогда я загляну в буфет, – сообщил он.
– Только холодного не пей! – крикнула Амалия ему вслед. – Тебе вредно!
Она поймала себя на мысли, что разговаривает с молодым человеком, точь-в-точь как ее мать, прекрасная полячка Аделаида Станиславовна, которая всегда знала, что именно и как именно следует делать. «Амели, не сиди на солнце – загар к лицу только крестьянкам!», «Не смейся так громко, в хорошем обществе не принято хохотать!», «Не спорь со старшими, потому что это совершенно бесполезно!»
Чья-то тень легла на книгу, которую читала Амалия. Она подняла глаза – и увидела молодого человека, чьи светлые волосы торчали дыбом, как иголки ежа. Оттопырив нижнюю губу, он с любопытством разглядывал Амалию.
– Добрый день, сударыня, – сказал Леон Улье.
После чего без приглашения уселся на место, которое за минуту до того занимал Билли Мэллоуэн.
– Много рыбы наловили? – осведомилась Амалия, и даже человек, плохо знающий людей, смог бы уловить в ее фразе едкий сарказм.
Леон Улье вздохнул.
– Сдаюсь, – без обиняков заявил он.
– Простите? – Амалия подняла тонкие брови.
– Поначалу я решил, что меня объегорил кто-то из сыщиков, – доверительно сообщил Улье, не сводя с Амалии пристального взора. – Но потом понял, что им такое не под силу. Даже Папийону, а он далеко не дурак. Ведь комиссар догадался, куда я спрятал бриллиант.
– И куда же? – равнодушно спросила Амалия.
– Будто вы не знаете, – отозвался Леон Улье, он же знаменитый вор Валевский. – Кстати, я видел вашего сообщника. У него до сих пор волосы мокрые. Туман здорово ему помог, да?
– Не понимаю, о чем вы. – Тон Амалии становился все холоднее с каждой новой репликой.
– О том, что вы догадались, где находится бриллиант, – отрезал Валевский. – И послали своего… друга отцепить его и заменить дурацким дырявым башмаком. Но вы сделали одну ошибку, госпожа баронесса. Зря вы думали, что я не догадаюсь, чьих это рук дело.
– Да?
– Именно так. Теперь стоит мне шепнуть слово комиссару Папийону… одно только слово… И вы окажетесь в тюрьме. Во Франции, если вы не в курсе, очень суровые законы по отношению к тем, кто любит чужую собственность.
– Вы меня испугали, – сказала Амалия, однако в голосе ее не было даже намека на испуг. – Но, как истинный рыцарь, господин Валевский, вы, конечно, уже придумали, как избавить даму от неприятного испытания.
– Придумал, – необычайно легко согласился Валевский. – Продаем камень, а деньги пополам. Как вам такой расклад?
Амалия откинулась на спинку вокзального дивана.
– Боюсь, он меня не устроит, – после крошечной паузы ответила она. – Я обещала одному человеку сделать все, что в моих силах, чтобы вызволить камень, и от слова своего отступать не намерена.
– А, – презрительно уронил Валевский. – Вы имеете в виду этого вашего царя?
– И вашего тоже, милостивый государь, – тихо напомнила баронесса.
– Нет, – отрезал Валевский. – Возможно, вам и льстит видение империи, которая раскинулась от Гельсингфорса[11] и Варшавы до Владивостока, но мне – нет. Я патриот только своей страны и им останусь.
– Да, я помню то ваше ограбление на Варшавско-Венской дороге, – ласково ответила Амалия, и глаза ее замерцали. – Прекрасное проявление патриотизма, не правда ли?
До той поры Валевский даже не подозревал, что может возненавидеть женщину, но после ее слов он возненавидел Амалию так, как никого в своей жизни. Знаменитый вор стиснул челюсти, и желваки ходуном заходили по его скулам.
– Я полагал, что нам с вами удастся договориться, – придушенным от ярости голосом проговорил он. – Но, очевидно, я все же ошибался. – Молодой человек рывком поднялся с места.
– Вы еще можете нажаловаться на меня в полицию, – любезно подсказала Амалия. – Кого я вижу, однако! Вот и комиссар Папийон.
Валевский оглянулся и увидел, как Папийон в сопровождении Гиварша и двух своих помощников входит в зал ожидания первого класса. Ничуть не смущаясь, Амалия поднялась с места и помахала комиссару рукой.
– Ах, месье Папийон! Господин Валевский хочет вам что-то сказать!
– Я не Валевский, – возразил вор. – Я Леон Улье.
Он сделал движение к второму выходу, но тут у него на пути вырос неведомо откуда взявшийся Билли, державший руку за отворотом сюртука, и Валевский благоразумно решил не искушать судьбу.
– Его разыскивают в России за железнодорожное ограбление, – говорила меж тем Амалия комиссару. – Арестуйте его. Наверняка бриллиант королевы Клод похитил тоже он.
– О да, конечно! – иронически отозвался Валевский. – Не слушайте ее, господин комиссар! Бриллиант у нее, она его украла!
Амалия неодобрительно подняла брови и покачала головой. Марсель быстро ощупал своими лапищами одежду Валевского – и извлек у него из кармана сверкающий розовый камень.
– Вот он, комиссар! – пробормотал Марсель, не веря своим глазам. – Вы были правы! Конечно же, парень его и сты…
В следующее мгновение Валевский рванулся что было сил и сделал попытку сбежать через окно, но успел сделать всего несколько шагов – его настиг пылавший жаждой мщения Гиварш. Инспектор повалил вора на пол и, возмущенно сопя, замкнул на его запястьях громоздкие наручники. Валевский выкрикнул несколько слов, обмяк и стих.
– Что он говорит? – полюбопытствовал Билли, подходя к Амалии.
– Так, – беспечно улыбнулась та. – Не обращай внимания.
– Мне кажется, я где-то уже слышал эти слова, – заметил Билли. – Причем совсем недавно.
– Наш поезд подходит, – сказала Амалия. – До свидания, господин комиссар.
Баронесса кивнула Папийону, забрала сборник рассказов Мопассана, который читала, и, взяв под руку Билли, мимо полицейских проследовала к выходу. Валевский с тоской глядел ей вслед.
– Это было очень рискованно, – укоризненно промолвил генерал Багратионов.
– О, ничуть, – отмахнулась баронесса Корф. – Просто с самого начала я предполагала, что граф Вермандуа может не согласиться продать мне камень. Конечно, я изложила ему все доводы, рассказала о том, как ван Марвийк обманул нашего Пирогова…
– Прошу вас, не защищайте Пирогова, – поморщился генерал. – Слов нет, как агент он попросту незаменим, но его пагубная страсть к игре уже не первый раз приводит к таким вот казусам. Казалось бы, чего проще: выкупить розовый бриллиант у вдовы виконта Лякомб, с которой уже все было оговорено, и привезти камень в Россию. Но нет, потянуло его в Монако… А что было дальше, вы знаете не хуже меня.
– Да, – сказала Амалия, – и я прекрасно представляла себе, какую ценность имеет розовый бриллиант. Поэтому с самого начала озаботилась насчет второго плана.
– И что же у вас за план был? – проворчал генерал.
– Украсть камень, – призналась Амалия. – Точнее, не просто украсть, а подменить его. Подмена наверняка обнаружилась бы не сразу, а мы потом успели бы свалить все на ван Марвийка. Мол, он продал нам настоящий камень, а графа бессовестно обманул. Ведь вы же и сами сказали, что скупщика хорошо было бы проучить как следует.
Ознакомительная версия.
