Ознакомительная версия.
А вот Ольга еще постарше. Видимо, в институте. На заднем фоне – старинное массивное здание, вдоль периметра – вековые дубы, обрамленные витыми решетками. И здесь она тоже серьезна и сосредоточенна, но оттенка какой-то обреченности, видимой на ранних фотографиях, уже не было.
Мариша провела по снимкам рукой. Когда она смотрела на фотографии прошлых лет, ее всегда охватывало странное чувство. Чувство потери. Словно что-то ушло навсегда и больше никогда не возвратится.
«Впрочем, так и есть, – тут же сказала она себе. – Мы теряем свои годы, которые уже не вернутся. Можно проснуться утром и встретить новый день, но новую жизнь ты уже никогда не начнешь».
Последний снимок покачнулся и со стуком упал на стол. А за ним обнаружилась еще одна фотография. Худшего качества, но вполне сносная. На Маришу глядела красивая улыбчивая девушка, смотрящая на жизнь открытым, полным надежды взглядом. В ее глазах цвета синего неба был какой-то детский восторг и упоение собственной независимостью.
Мариша перевернула фото. На снимке было только одно слово: «Мама». И дата – первое мая одна тысяча девятьсот восемьдесят шестого года. Так вот какая она, Ольгина мать. Мариша много слышала о ней, а теперь могла ее и увидеть. Красивая девушка! Просто нет слов! И та же невинность во взгляде, которую она заметила у молодой Веры. Возможно, Георгию нравились девушки такого типа. Вот только с Ольгиной мамой вышла промашка. Она начала пить.
Почему-то Марише было трудно представить себе, что эта хорошенькая девочка могла пойти по такому пути. Она в принципе на это не способна. Есть люди, которые не приемлют, например, хамство, а есть те, кто смотреть не может на спиртное. Почему-то Марише казалось, что Ольгина мама как раз из этой категории девушек.
Мариша еще раз внимательно посмотрела на снимок и быстро произвела в голове вычисления. Двадцать пять лет назад. Ольге двадцать четыре. Значит, родилась она на год позже. Получается, что девушка с фотографии только готовилась стать женой и матерью. Она улыбалась всему миру и не знала, что ждет ее завтра. Интересно, где она сейчас пропадает? Еремей говорил, что она уехала в Америку и там вышла замуж. Вспоминает ли она о дочери? Пишет ли ей? Марише казалось, вряд ли. Гоша наверняка знал бы об этом. Да и Ольга не стала бы так спокойно жить с мачехой. Интересно, что она думает о своей матери?
– Ты чего там застряла? – окликнул ее Эрик.
– Фотографии смотрю.
– И что там?
– Ольга и ее семья. Даже есть фотография мамы.
– Мамы? Это интересно! Покажи.
Мариша осторожно достала снимок. Эрик внимательно разглядывал лицо девушки. Голубев встал у него за плечом и тоже с интересом уставился в снимок.
– Красивая девочка, – наконец произнес сыщик. – Мне ее жаль.
– Жаль? Почему? – удивился следователь.
– Она здесь искренне радуется жизни. И не знает того, что уже через несколько лет у нее не будет ни мужа, ни дочери.
– Может, у нее сейчас все в порядке!
– Что-то мне подсказывает, что это не так. Такие солнечные люди разочаровываются в жизни раз и навсегда. Я уверен, что она больше никому не смогла довериться.
– Сама виновата, – пожал плечами Голубев. – Хотя девчонка и впрямь красивая. Кого-то она мне напоминает…
– Кого-кого… Ольгу, – усмехнулась Мариша.
– Ах, да! Это же ее мать! Понятно теперь, в кого она пошла.
– А ты сегодня перед Ольгой вилял хвостом! Хотя говорил, что она так себе…
– Я?! Вот уж не было такого! Девушка подошла ко мне с проблемой. Я же должен был помочь! Или я не мужик?
– Мужик, мужик… С проблемой разобрался?
– Пока нет, но обязательно разберусь.
– И почему, интересно, она выбрала тебя? – Мариша хитро посмотрела на следователя.
– Потому что здесь я – единственный нормальный человек. Ярослав – зануда, Еремей – старый. У Черемнова свои тараканы в голове. Кто остается? Остаюсь я. Ну, и Эрик, конечно. Правда, Эрик слишком заносчивый, хотя и способный. Наверное, во мне больше человеческих качеств, чем во всех остальных! – и он гордо приподнял подбородок.
Мариша хотела хихикнуть, но посмотрела на Эрика и передумала. Тот был очень серьезен и по-прежнему разглядывал фотографию Ольгиной мамы.
– Что ты там увидел? – девушка подошла к нему поближе.
– Так… – неопределенно ответил он. – Она разбередила во мне какие-то непонятные чувства.
– Какие?
– Сам не пойму. Такое впечатление, что я с этой девушкой был когда-то знаком. Или это было в прошлой жизни?
– Ты шутишь? – Мариша с недоумением уставилась на мужчину.
– Конечно, шучу! – улыбнулся он. – Просто мне очень понравилась эта девушка. Интересно, а в жизни она была такая же, как и здесь?
– Можно спросить у Еремея. Они были знакомы.
– Чего вы привязались к этой фотографии? – проворчал Голубев. – Можно подумать, у нас больше нет никаких дел.
– У меня слабость к снимкам прошлых лет, – пояснила Мариша. – Дома я часто достаю фотографии дедушек и бабушек и фантазирую, какими они были, как жили… Это же здорово, правда? Людей уже давным-давно нет на этом свете, а их изображение осталось. Как будто время вернулась вспять.
Голубев поморщился и забрал снимок из рук Эрика.
– Поставьте на место и пойдемте дальше.
Мариша нехотя вышла из комнаты. Какая-то неведомая сила словно тянула ее обратно. Ей хотелось вернуться, упасть на кровать и смотреть в потолок, словно ничего не произошло. Но вместо этого нужно было идти дальше и заниматься рутиной.
Комната Веры была не меньше Ольгиной. Однако пространство было заполнено гораздо более расчетливо. Здесь имелись и кровать, и диван, и пара кресел. Вдоль стены тянулись два книжных шкафа, плавно переходящих в небольшую стенку, типа горки. В стенке расположился небольшой телевизор и акустическая система. Очевидно, Вера любила слушать музыку. Мариша выдвинула ящик. Он оказался заполнен дисками с классической музыкой. Бах, Моцарт, Вагнер… А у Веры неплохой вкус!
Сама Мариша нечасто посещала подобные концерты. А дома такую музыку слушать не могла. Стены давили. Все-таки для таких произведений нужно пространство!
В отличие от Ольгиной в Вериной комнате не стояло ни одной фотографии. Даже странно. Обычно женщины – существа сентиментальные. Они любят окружать себя милыми безделушками, сувенирами, фотографиями…
Мариша оглянулась на мужчин. Они методично осматривали ящик за ящиком.
– Опять фотографии, – проворчал Голубев, засунув нос в очередной угол.
– Покажи! – Мариша тут же подбежала к нему.
– Смотри, если интересно, – он аккуратно положил перед ней пачку снимков.
Девушка принялась перелистывать фото, но уже через пару минут остановилась и недоуменно посмотрела на снимки.
– Тут одна и та же женщина! – воскликнула она. – И ни одной фотографии с Инной или Олей.
– А что за женщина? – полюбопытствовал Эрик.
– Не знаю… Вот смотри, – и она сунула снимки ему под нос.
Фотографии были самых разных годов. На одной была изображена маленькая девочка в валенках и искусственной шубке под котика. Сзади нее виднелась Красная площадь, длиннющая очередь к Мавзолею Ленина и караул, стоящий на страже народного вождя. Снимок был неважного качества, черно-белый, местами затертый, но лицо девочки было видно довольно хорошо. Серьезное, умное, с большими темными глазами.
«Конечно! Это Верина мама! – пронеслось в голове у Мариши. – Ну-ка, посмотрим дальше».
На всех фотографиях была одна и та же девочка. Сначала маленькая, потом – подросток и, наконец, совсем взрослая женщина. Вера была совершенно не похожа на маму. Хотя что-то общее в чертах проскальзывало. Вера – симпатичная, интересная, притягательная. А мама обычная замотанная жизнью бабенка. Правда, в ее глазах теплилось столько любви, что наверняка хватило бы еще на нескольких дочерей.
Интересно, а Инну она любила? Или у них только с Верой было взаимопонимание?
– Опять разглядываете фотки? – недовольно вздохнул Голубев. – Вас хлебом не корми, дай что-нибудь посмотреть.
– Мы уже все, – уверил его Эрик. – Чья комната следующая?
Комната Инны разительно отличалась от апартаментов мамы и сестры. Во-первых, она была намного меньше. Во-вторых, все было очень скромно. В комнате даже не оказалось телевизора, зато было очень много книг. Ими был заполнен целый шкаф. Вместо кровати Инна использовала раскладной диван, здесь же стоял ноутбук, прямо на прикроватной тумбочке.
– Странная девушка, – заметила Мариша.
– Будь я на ее месте, я бы развернулся! – подхватил Голубев. – Я бы повесил на стену огромный телевизор, по всему периметру комнаты наставил колонок и все свободное время смотрел бы фильмы в 3D-качестве. И лишь иногда прерывался на общение в Интернете.
– И совсем скоро сошел с ума от этого однообразия, – закончил Эрик.
– Почему? – удивился следователь.
– Потом что умный человек не может целыми днями валяться на диване и проводить время без всякой пользы.
Ознакомительная версия.
